Воспоминания о людях и событиях моей жизни

На другой день ездили в государственный музей искусства на 5-й авеню. На первом этаже музея выставлены коллекции американского, европейского, древнегреческого и римского искусства. На втором размещены картины и скульптуры из Китая, Японии, Южной и Восточной Азии, Ближнего востока. К сожалению, из России я видел только одну картину Репина – портрет писателя Гаршина.

Перед следующей поездкой в Нью-Йорк зимой 2004–2005 годов произошло очень печальное событие в нашей большой семье – в Москве умерла Валя Шихматова. Когда я улетал в Америку в середине декабря 2004 года, то она собиралась лечь в НИИ нейрохирургии имени Бурденко для обследования головного мозга. У нее бывали мозговые спазмы, и это ее беспокоило. В институте ей предложили сделать операцию. Она обсудила свое положение с Мариком и Аней, после чего дала согласие на этот шаг. Операция прошла нормально, и она постепенно начинала подниматься. И вдруг 24 декабря, совершенно неожиданно для всех она скончалась. В этот момент около нее были дочь Аня и внук Дима. Врачи объясняли причину смерти тромбом, который закупорил важный сосуд.

Марик позвонил Саше и сообщил об этом, когда в Америке была ночь с 24 на 25 декабря. Утром в субботу я узнал об этом несчастье. Первым моим желанием было срочно лететь в Москву. Затем выяснилось, что для приобретения билетов на самолет требуются Сашины документы, которые хранятся в банке, а он в субботу и воскресенье закрыт. Получалось, что на похороны 27 декабря мы не успевали. А прибыть в Москву после кремации– неделей раньше, неделей позже уже не имело особого значения. Поэтому мы решили не суетиться, а мне лететь по по моему билету обратно в Москву 24 января 2005 года.

Позже мне рассказывали, что на похороны Вали собралось очень много людей: родственники, товарищи по работе, Анины сослуживцы, соседи по дому и даче и т.д. и т.п. Гражданская панихида состоялась в специальном зале института имени Бурденко. Далее было кремирование. Поминки состоялись в их квартире в Вахтанговском доме. Там все сразу не поместились и по очереди вспоминали Валю и говорили скорбные слова Марику, Ане, Лене и внукам. Урну с Валиным прахом поместили в ячейку ее родителей на Новодевичьем кладбище. В этом действии я уже участвовал.

Для меня смерь Вали была очень большой утратой. Мы с ней хорошо понимали друг друга, считали себя близкими людьми и по мере возможности помогали друг другу в нашей общей жизни. После смерти Симочки она первая обратила внимание на мою самодостаточность и хвалила за организованность. Если бы она была жива, то, наверное, я бы не отдалился от Вахтанговского дома. Мы с Мариком поддерживаем хорошие взаимоотношения, но видимся все реже и реже: уж очень разные у нас образы жизни, но все равно семьдесят лет близких отношений вычеркнуть нельзя.

Весной 2006 года я и Марик вместе полетели к Саше в Америку. Пожив некоторое время в штате Мэриленд и осмотрев окрестности, мы отправились в Нью-Йорк к нашему давнишнему товарищу Боре Золотареву и его жене Маргарите. У них мы пробыли несколько дней, было тесновато, но по-дружески тепло и приятно. В это время мы побывали в частном музее Фрика, собравшего очень интересную коллекцию картин и построившего для них специальное здание.

Боря руководит художественной самодеятельностью пожилых эмигрантов из России и других республик бывшего СССР. Они каждый рабочий день собираются в специальном помещении, там их кормят, оказывают неотложную медицинскую помощь и после этого они разучивают стихи, песни, танцы, с которыми потом выступают. После обеда разъезжаются по домам. Это свое место пребывания они называют "Садиком". Боря очень увлечен этим делом и показывал нам записи разнообразных концертов в Садике.

По вечерам мы играли с Борей в преферанс. Он, можно сказать, профессионал в этом занятии, и еще в Москве посвящал ему все свое свободное время. Я ему, конечно, уступаю в этом деле и поэтому все время проигрывал. Мне это было неприятно, но расстались по-хорошему. Боря обещал обязательно приехать в Москву, но так до сих пор и не выбрался. Мы с ним иногда разговариваем по телефону.

Через несколько дней нашего пребывания в Нью-Йорке у Золотарева за нами приехал на машине Саша, и мы отправились дальше на север к другим нашим приятелям, тоже эмигрантам – Шматковым, в город Бостон. Ехали долго и в темноте долго искали дом Бори Шматкова – Сашиного ровесника и товарища. Он купил дом в пригороде Бостона, но дом требует еще большого ремонта. Его родители Наташа и Артур (мои ровесники) получили бесплатно от еврейской общины прекрасную квартиру в самом центре Бостона.

Бостон является центром штата Массачусетс. Этот штат в XIX веке стал центром морской торговли. В нем зарождалось массовое промышленное производство в США. Здесь развивались наука, образование и медицина. Недалеко от Бостона находится Кембридж. В XVII веке там был основан первый университет, который получил свое название по имени первого благотворителя – молодого состоятельного священника Джона Гарварда. К сожалению, он заболел и умер вскоре после прибытия в Новый Свет. В завещании он оставил университету половину своего состояния и всю библиотеку. Свой современный интеллектуальный облик университет приобрел в начале XX века при президенте Элиоте. Он ввел двухступенчатую систему высшего образования: первые два года – получение общих знаний, затем в течение двух лет – магистерская специализация. Теперь крупнейший научный центр Гарвард является одним из лучших университетов в мире. В нем обучаются более шести тысяч студентов, тринадцать тысяч аспирантов, с которыми работают две тысячи триста профессоров и преподавателей [30].

От Бори Шматкова на следующий день отправились не в Гарвардский университет, а в центр Бостона, где в своей квартире Наташа Шматкова устроила приятный ужин. Все были в хорошем настроении и было чувство, что мы не в США, а в Москве. В действительности было не так, но спасибо Наташе, что она создала такую атмосферу. Она большой молодец. Артур уже тогда был в неважном состоянии. Он давно болеет сахарным диабетом и болезнь прогрессировала. Через год или два после нашей встречи он скончался. Наташа продолжает жить в этой квартире, а на субботу и воскресенье ездит к сыну Боре. В будни она ходит в "Садик" (место встречи ветеранов из СССР). К сожалению, наши контакты с годами заглохли. Причина, наверное, в большой разнице в ценностях у каждого из нас.

Недалеко от Бостона оказался еще один мой давнишний товарищ – Сеня Бумажный: о нем я писал в восьмой главе. На старости лет он эмигрировал в Америку вслед за сыном и женой. Там он совсем угас, у него была депрессия. Я его два раза навестил, когда бывал в Бостоне, но теперь никакой связи с ним нет.

В октябре 2000 года Саша возил меня на своей машине в самый южный штат на восточном побережье США – во Флориду. Дорога в один конец составляет 800 миль. Туда мы ехали два дня, ночуя в придорожном отеле. Обратно добрались за семнадцать часов, не останавливаясь на ночь. На юге мы жили в гостинице семь дней, нас кормили завтраком, а ближе к вечеру угощали обедом. Если мы к этому времени не возвращались в отель, то в номере нас ждали два контейнера со всякой едой.

Главными достопримечательностями этого места являются: Атлантический океан, космодром на мысе Канаверал и парк Диснейленд. Океан, когда мы приехали, был красив и суров, но купаться в нем мне было некомфортно. Поэтому я предпочитал бассейны с океанской водой. Космодром в отличие от российских подобных мест был открыт для публики, которая имела возможность залезать в космические корабли. Однако когда с этого мыса производили настоящий запуск спутника Земли, то зрителей попросили отъехать на очень большое расстояние от космодрома. Земля Диснея во Флориде состоит из нескольких парков: "Эпохи мира", "Волшебный", "Водяной", "Спортивный" и "Кинопарк". Каждый из них, наверное, по-своему очень интересный, но осмотреть все эти парки за имевшееся в нашем распоряжении время, мы не могли. Решили побывать в парке "Эпохи мира" и провели в нем целый день.