Музыка для мужика. История группы «Ленинград»

Запрета на московские концерты «Ленинграда» никто вроде бы не отменял, но на нем специально и не настаивали. В декабре 2005 года группа преспокойно выступила в «Олимпийском» — дело было на юбилее «Неприкасаемых». Конечно, выступлением это можно было назвать с известной натяжкой — «Ленинград» сыграл одну песню, да и ту идиотскую, «Оборотень с гитарой». Знаменательно, что на сцене находился бывший тромбонист «Ленинграда» Квасо — он теперь играл у Сукачева. (Музыканты из первого состава пристроились кто где — Сашко играл в «Пакаве Ить», Макс Колотушка какое-то время поигрывал в «Ля-Минор», Ромеро основал группу «Писк гада», Митя Мельников переехал в Москву, устроился на человеческую работу и музыкой не занимался.)

Фрондирующий коллектив стал потихоньку возвращаться в большие московские клубы — в «Точку», в «Апельсин». Но чаще всего Шнурова и компанию можно было застать на корпоративных праздниках — фактически «Ленинград» был закрыт на спецобслуживание. Как ни странно, даже такие шефские концерты производили сильное впечатление. Если «Ленинград» играл концерт для галочки, то росчерк последней все равно бывал порывист и выразителен. На какой-нибудь жлобской свадьбе Шнур контраста ради мог закатить такой шалый концерт, который не каждому европейскому клубу снился. Шнуров ненавидел расхожие барские установки русского рока (для этих играем, для тех — еще подумаем), возможно, поэтому он умел раскачать самую оседлую массовку. Ему достаточно было поинтересоваться у зала: «Ну че, поорем?», как все принимались если уж не орать, то по меньшей мере скидывать пиджаки. «Знаете такую песню? — спрашивал он на первых аккордах „Группы крови“. — Виктор Цой сочинил!»

«Ленинград» шел по пути обычной рок-группы первого ранга — встраивался в систему в режиме friends only. Дошло даже до выпуска тетрадей «Ленинград». Школьникам предназначался синий табель с красной каймой; на обложке — Шнур, Севыч, Лимонов и Парыгин, сверху нарисован член, а на обратной стороне приведены названия песен-рингтонов (хорошо хоть, хватило ума заменить название «Распиздяй» на «Раздолбай»). Однажды в саду «Эрмитаж» я встретил двух близнецов в майках «Ленинграда». Мальчикам было лет по пять максимум. Девятого мая 2005 года в Санкт-Петербурге состоялась премьера «Малой Ленинградской симфонии» — первого классического сочинения Шнурова. Шнур вышел на сцену в тельняшке и пиджаке. В довершение всего про Шнурова сняли документальную ленту с дурацким названием «Он ругается матом». В этом фильме на тему группы «Ленинград» высказывался, например, Аркадий Инин («он омерзительно интеллигентен» — Инин о Шнурове) и другие странные типы.

Хулиганский коленкор «Ленинграда», его анкетная прямота и умение распорядиться самой жизнью так или иначе вышли в тираж, что было обидно, хотя и совершенно естественно. В конце концов, Шнурову было уже за тридцать. Однажды Троицкий пригласил нас с Сергеем принять участие в лекции на журфаке МГУ. По ее окончании за автографами к Шнуру подошло человека три, если не меньше. Одна девушка застенчиво раскололась: «Это вообще-то для моей мамы. Ей вы нравитесь больше, чем мне».

Многие удивлялись, как это Шнуров в один год умудрился написать броскую песню в защиту Ходорковского, построенную на кипеловском вопле «я свободен», и ужасную агитку на финальные титры эфэсбэшной киноленты «Личный номер». Журнал «Большой город» даже внес его за такие дела в список самых удивительных персон года. Особенного противоречия здесь, в общем-то, не было — служил же Пушкин певцом империи и свободы одновременно. Другое дело, что обе категории со временем несколько поизносились, как, впрочем, и их певец. Будучи человеком глубоко традиционным, Шнуров охотно разделял все предрассудки местной культуры. «Ленинград» же, по сути, никогда ничего не изобретал, он лишь активно преобразовывал очевидные, казалось бы, вещи. В вопросах государственности Шнуров руководствовался логикой столь же парадоксальной, сколь и убедительной. Он объяснял: «Мне, как настоящему патриоту, по хую, кто находится наверху. Я не собираюсь никуда отсюда уезжать, соответственно — какая мне разница, что там происходит наверху. Мне ж все равно здесь жить».

Несмотря на вполне искренний патриотизм, Шнурова вскоре едва ли не чаще можно было застать за границей, и дело было вовсе не в гастролях — НТВ подписало его вести программу «Шнур вокруг света». Путешествовать ему не нравилось, но он, скрипя вставными зубами, принимал долгосрочные перелеты как еще один неизбежный атрибут здешней крутизны. Летал же, в конце концов, Высоцкий на Таити.

«Ленинград» оставался статусной командой еще и потому, что оспаривать этот статус было элементарно некому. Культы если и возникали, то сугубо локальные и очень временные, типа группы «Пятница». Открытием 2005 года по всем меркам стало малоприятное, но с хорошо подвешенными языками и ценниками трио «Кровосток», горячо одобренное скучающей столичной богемой, а также Ильей Лагутенко. Торжество «Кровостока» дало ход целой ораве речистых рэперов с прозвищами, похожими на синтезированные звукоподражания — Гуф, Кач etc. На территории стадионов ансамбль п/у Сергея Шнурова очень скоро потеснила тинейджерская группа «Звери». (Шнур, воодушевленный аналогией Animals — The Doors, говорил, что вслед за «Зверями» должна вот-вот возникнуть группа «Двери», лидера которой будут звать Степа Дверь.) В общем, интересного было мало. Шизоидная канадская группа под названием Les Georges Leningrad производила и то большее впечатление.

В декабре 2005 года «Ленинград» выпустил пластинку по имени «Хлеб». Она появилась в самый последний момент, когда итоги года были ясны как день. И хотя у Шнурова были вполне гениальные конкуренты — альбомы «Реанимация», «Слияние и поглощение» и «Таял», — «Хлеб» выдержал сравнение с ними. Итоги года пришлось скорректировать.

«Хлеб» вообще-то замышлялся как хардкор-рэп с песнями типа «Пиздец-гламур» (вообще не вошла в окончательный вариант) и «Кто кого» (была кардинально переделана), но в процессе записи неожиданно съехал в тряскую стилистику сайкобилли. Сайкобилли были очень питерской темой — местные команды The Swindlers и Meantraitors в свое время пробили ее с неслыханной доселе энергией. Первый сборник «Psychoattack» (тот, что с крысами на обложке) произвел в городе фурор в самом начале девяностых. И Шнуров, и Пузо хорошо знали эту пластинку — я помню, как однажды на «Добролете» они крайне лихо в две гитары сыграли тему из The Waltons. Да что там «Psychoattack» — Шнур признавался, что в юности ему нравились даже «Мистер-твистер».

Политическая песня — скверная песня, как говорил тайный советник Гете. «Хлеб» же, как ни крути, был как раз наиболее протестным диском «Ленинграда». С другой стороны, Шнурову было необходимо записать нечто подобное. Он ведь так толком и не откликнулся на запрет московских властей, так и не выпустил пластинки прямого действия, откупаясь от реальности то вполне дурацкой спевкой с The Tiger Lillies, то изобретением рингтонов, то рок-оперой про смычку робота и бабы. Памфлет «Суть хуйнуть», сочиненный еще в период работы над пластинкой «Для миллионов», восполнил пробел. Шнур радостно говорил, что под такую песню нужно громить французские кварталы — тогда как раз начались массовые беспорядки в Париже. Но наилучшей социалкой была все-таки не многословная «Суть», а короткая четкая «Нефть», помимо роскошного припева «Вот-вот-вот! Не ебет!», содержащая еще и слова «новый поворот, и мотор ревет». Специально звонили Макаревичу, спрашивали разрешения. Макаревич радушно отмахнулся: «Пойте что хотите».

Шнуров не обманул с названием — альбом в результате получился по-настоящему насущным. Рок-н-ролл до отвала и хрипоты; шестнадцать коротких бедовых песен, одержимых отборным матом, тяжким зоологическим драйвом, галлюцинаторной социальной критикой и денежным бешенством. В очередной раз настроив гитару «под еб твою мать», Шнур сохранил как удивительный навык не быть жлобом даже в самых жлобских контекстах, так и умение обрисовать любую ситуацию в двух словах (да и то порой не своих). Например, открывающая альбом песня «Ленинград» на три четверти состояла из притянутых за уши цитат — при этом получилась одна из самых удачных и точных песен, которые вообще когда-либо складывали об СПб.