Главный финансист Третьего рейха. Признания старого лиса. 1923-1948

— Уверен, что располагаю для этого всеми возможностями.

— Тогда я готов предоставить вам кредит Банка Англии на трехлетний срок в целях учреждения Золотого дисконтного банка.

— Весьма благодарен вам, господин управляющий. Полагаю, что у меня будет право погасить этот кредит досрочно?

— Конечно, против этого не будет возражений.

— Какова процентная ставка кредита?

— Мы предполагаем выдавать его под пять процентов.

Если вспомнить, что в то время процентная ставка в Германии составляла около десяти процентов даже для экономически здоровых заемщиков, то легко понять, что ставка Банка Англии была весьма льготной. Я принял ее без всякого торга. Вопрос о гарантиях и поручительстве не поднимался. Норман довольствовался простым обязательством со стороны Имперского банка.

— Господин председатель, мы с друзьями внимательно рассмотрели вопрос о возможности учета ваших векселей на Лондонской бирже. Группа столичных банкиров готова принимать векселя стоимостью в несколько миллионов марок при условии, что они будут индоссированы Золотым дисконтным банком, так что вы можете рассчитывать в любом случае на полмиллиарда оборотного капитала для вашего банка.

Я снова выразил свою глубокую признательность. Золотой дисконтный банк представлялся мне реальным средством, дающим возможность обеспечить здоровый рост промышленности Рейнланд-Вестфалии.

Но у Нормана для меня был приготовлен еще один сюрприз.

— Прежде чем вы уедете из Лондона, — сказал он, — я хотел бы ознакомить вас с письмом, которое вчера направил в Париж господину Финали.

Он передал мне копию этого письма, в котором содержалось не более двадцати строк. В весьма вежливых выражениях он подтверждал получение письма Финали и добавлял, что в отношении предложенного проекта центрального банка в Рейнланде Банк Англии менее полагается на одобрение германского правительства, чем на мнение Имперского банка. В этой связи Норман считал, что он вправе предполагать неприятие Имперским банком такого проекта. Вследствие этого он выражал сожаление, что не может назвать ни одного английского банка, готового присоединиться к французскому синдикату.

Я вернул копию письма Норману. Его поступок глубоко растрогал меня. Я сразу понял, что это письмо наносило смертельный удар по сепаратизму Рейнланда. Определенные деловые круги Рейнланда согласились на проект учреждения центрального банка при иностранной поддержке отнюдь не из политической мести, но в силу суровой необходимости, поскольку их экономическое положение без денег и кредита больше не позволяло обеспечивать работой трудящихся их сферы производства. Но эти мотивы не уменьшали политический ущерб, который мог быть нанесен стране в результате подчинения такой суровой необходимости.

Мы с секретаршей покинули Банк Англии с чувством глубокой благодарности за помощь, которой нас удостоили. Норман проводил нас до выхода во двор, где мы сели в машину, которая повезла нас на вокзал. Обычный лондонский туман сменился снегом, падающим с низкого зимнего неба крупными хлопьями при свете уличных фонарей. Норман подошел к машине, взял с переднего сиденья плед и покрыл им наши колени. Затем он махал нам со ступеней порога рукой на прощание, пока мы не скрылись во тьме.

— Никогда не видела вас столь воодушевленным, — сказала мне фрейлейн Штеффек, когда мы с ней смотрели с носовой части корабля, как исчезает в тумане Англия.

Если бы я предполагал, что учреждение Золотого дисконтного банка пройдет легко, то меня ожидало бы горькое разочарование. Сопротивление проекту оказывалось в первую очередь со стороны делового сообщества Рейнланда, которое решило создать свой собственный центральный банк и считало председателя Имперского банка своим врагом. Гуго Штиннес зашел в последующие несколько дней так далеко, что посоветовал правительству убедить деловых людей Рейнланда отказаться от каких-либо контактов со мной. Но к счастью или несчастью, им приходилось иметь дело в первую очередь как раз со мной.

Едва я вернулся в Имперский банк, как получил приглашение в ведомство канцлера на конференцию с участием промышленников Рейнланда по вопросу об учреждении центрального банка Рейнланда. Канцлер господин Маркс председательствовал на конференции. Присутствовали министр финансов господин Лютер, несколько постоянных глав отделов и ведущих представителей делового сообщества Рейнланда. Последняя группа явилась на конференцию в несколько экзальтированном состоянии: разве французы не обещали предоставить часть необходимого капитала? Кроме того, ведущие политики Рейнланда сумели всего несколько дней назад добиться отставки господина Брахта, прусского госсекретаря, который упорно и мужественно отстаивал прусские интересы в Рейнланде. Под давлением этих сил возникла необходимость отстранения Брахта от должности.

Конференция началась с долгих рассуждений представителей Рейнланда о безнадежном экономическом положении и настоятельного призыва к тому, чтобы в соответствии с французскими пожеланиями правительство официально поддержало их согласие учредить центральный банк Рейнланда. Доводы, которые они привели, показались мне весомыми, но недостаточно убедительными. Во время этих выступлений я набросал короткое стихотворение и передал его коллегам, сидевшим по нашу сторону стола, вызвав их сдавленный смех:

Канцлер предоставил слово мне. Я согласился с тем, что рейнландцы правильно охарактеризовали положение, но подчеркнул необходимость самопомощи. Не замедлил я указать и на политические последствия, которые неизбежно вызовет наше принятие французской помощи.

— К несчастью, — парировала противная сторона, — правительство до сих пор не было в состоянии помочь нам. Наша программа самопомощи может принести плоды только при поддержке французского капитала. Или вы знаете другой способ, господин Шахт?

— Да, есть другой способ.

После этих слов я рассказал о своем плане создания Золотого дисконтного банка во всех подробностях. Утаил всего один пункт — письмо Нормана к Финали. В ходе последующих событий я не проронил о нем ни слова. Я впервые упоминаю о нем по истечении тридцатилетнего периода. Не делал я этого все указанное время, поскольку знал то, чего не могли знать рейнландцы, а именно — французы начали трусить.

Разумеется, представители Рейнланда выдвинули множество возражений против моего плана, который они назвали неосуществимым, и, когда я опроверг эти возражения, они наконец остановились на утверждении, что мне не удастся собрать в Германии 100 миллионов марок в иностранной валюте. А эта сумма должна составить половину капитала Золотого дисконтного банка.

Такой ход дискуссии побудил канцлера заметить:

— Господин Шахт, нам придется прийти сегодня к определенному решению, давать или воздержаться от согласия учредить центральный банк Рейнланда. Учитывая возражения, выдвинутые этими господами, мы можем, полагаю, прийти к такому решению, если четко уясним себе, сможете вы или нет собрать эти сто миллионов марок.

Поскольку правительственная конференция состоялась сразу же после моего возвращения из Лондона, у меня не было возможности прозондировать обстановку или предпринять какие-либо меры для получения этих 100 миллионов. Поэтому мне пришлось либо соглашаться на риск правительствснного решения в пользу рейнландцев, либо брать на себя всю ответственность за нахождение этой суммы. Я сказал:

— Господин имперский канцлер, я берусь за сбор ста миллионов марок и уверен, что найду эту сумму.

— В таких обстоятельствах, господа, — сказал канцлер, — вы понимаете, что ввиду ответственности, которую взял на себя председатель Имперского банка, правительство не считает себя вправе выдать разрешение на учреждение центрального банка Рейнланда.