И.А. Гончаров

Несмотря на всю наружную угрюмость и дикость, Захар, как показывает художник, «был довольно мягкого и доброго сердца».

Это уменье художника видеть глубокие внутренние противоречия в характерах даже таких ничтожных, или, как принято было в то время говорить, «пошлых» существ — одна из замечательных и высоко реалистических черт гончаровского художественного таланта.

Глубоко чувствуя правду жизненных явлений, всю сложность и противоречивость человеческих отношений и психологии, романист не только сближает типы Обломова и Захара, но и противопоставляет иной раз их друг другу. Это позволяет ему еще глубже раскрыть сущность обломовщины, показать, насколько и Обломов и Захар — оба одинаково безнадежно погрязли в лени, апатии и бескультурье. Превосходно это изображено в следующей сцене: «Обломов с упреком поглядел на него, покачал головой и вздохнул, а Захар равнодушно поглядел на окно и тоже вздохнул. Барин, кажется, думал: «Ну, брат, ты еще больше Обломов, нежели я сам», а Захар чуть ли не подумал: «Врешь! Ты только мастер говорить мудреные да жалкие слова, а до пыли и до паутины тебе и дела нет». Обломов прикрывает свое ничтожество, апатию и лень возвышенными романтическими фразами и мечтами. Захар представлен в романе в своей прозаической наготе. Но сущность их одинакова.

Захар необходим в романе, без него картина обломовщины была бы неполна. Захар, как и Обломов, — типичный образ дореформенной жизни.

Наряду с изображением отрицательных, «противных», по выражению Гоголя, типов, русская реалистическая литература стремилась создать положительные образы героев. Так, Гоголь, подвергая в «Мертвых душах» беспощадному осуждению и критике «гнусную действительность», вместе с тем стремился показать величие русского народа. «…Может быть, в сей же самой повести, — писал он, — почуются иные, еще доселе небранные струны, предстанет несметное богатство русского духа, прийдет муж, одаренный божескими доблестями, или чудная русская девица, какой не сыскать нигде в мире, со всей дивной красотой женской души, вся из великодушного стремления и самоотвержения».

Гоголь считал, что счастлив будет писатель, который создаст образы и характеры, являющие «высокое достоинство человека». «Мертвые души» Гоголя проникнуты большой любовью к родине, сознанием громадной силы, скрытой в народе, верой в светлое его будущее. Гоголь увидел тщетность своего намерения найти образы положительных героев в среде помещиков-крепостников. Попытка его во второй части «Мертвых душ» противопоставить «небокоптителям» «благородного помещика» [146] Костанжогло оказалась несостоятельной.

Героический образ Тараса Бульбы подтверждает тот факт, что подлинными героями в жизни и литературе могут быть люди из народа или сам народ, как собирательный образ.

Стремление создать образы положительных героев мы находим и у Гончарова. Обломову и Захару в романе «Обломов» противопоставлены Ольга и Штольц, причем в ряде моментов Ольга противопоставлена и Штольцу и выражает более высокий и положительный идеал, нежели Штольц.

Вероятно, образ Штольца возник у Гончарова раньше, чем образ Ольги. По мнению критика А. В. Дружинина, который был близок Гончарову и с которым, видимо, Гончаров делился своими замыслами, образ Ольги в ходе работы над романом несколько оттеснил собою Штольца.

«Андрей Штольц исчез перед нею, как исчезает хороший, но обыкновенный муж перед своей блистательно одаренной супругою» [147].

Штольц резко противопоставлен в романе Обломову. Гончаров сделал это для всестороннего «уяснения Обломова и обломовщины» и для показа Штольца, как «представителя труда, знания, энергии, словом — силы». Обломова и Штольца связывает дружба, за которой скрывается, однако, глубокий конфликт. Они как бы олицетворяют собою столкновение двух социальных стихий: крепостнической обломовщины и буржуазной деловитости. Энергичный, предприимчивый и деловитый Штольц — полная противоположность ленивому и апатичному Обломову. Даже внешний его облик представляет собою полный контраст с Обломовым. Штольц, по словам романиста, «весь составлен из костей, мускулов и нервов, как кровная английская лошадь».

Гончаров рисует Штольца гармонически цельным человеком. «Как в организме нет у него ничего лишнего, так и в нравственных отправлениях своей жизни он искал равновесия практических сторон с тонкими потребностями духа». В Штольце нет той душевной сухости, какой отличался дядюшка Адуев: буржуазную деловитость и практичность он сочетает с романтичностью, способностью тонко и красиво чувствовать, любить.

Однако, несмотря на то, что романист наделил своего героя этими достоинствами и изобразил его спасителем и учителем Обломова в жизни, образ Штольца явно не удался художнику. Впоследствии сам Гончаров признавал, что образ Штольца «слаб, бледен, из него слишком голо выглядывает идея», «не знаешь, откуда и зачем он».

В самом деле, идеальные черты в Штольце только декларированы автором, они не получили убедительного художественного воплощения.

В чем же главная причина того, что образ Штольца оказался слабым, нереалистичным?

Стремясь показать в романе дельца буржуазной складки, Гончаров, по замечанию Добролюбова, отдал дань своему времени. Все тогда только и говорили, что надо «дело делать». Но «Что делать?» — на этот вопрос отвечали по-разному. По-своему ответил на него в «Обломове» и Гончаров. Внимательно наблюдая русскую дореформенную действительность, он увидел, что в ней наметились тенденции к буржуазному развитию. Эти тенденции Гончаров пытался отобразить в личности и деятельности Штольца.

Штольц развивает идеи капиталистического прогресса в сельском хозяйстве. Ленин, касаясь развития капитализма в земледелии, писал: «…Новая организация хозяйства требует и от хозяина предприимчивости, знания людей и уменья обращаться с ними, знания работы и ее меры, знакомства с технической и коммерческой стороной земледелия, — т. е. таких качеств, которых не было и быть не могло у Обломовых крепостной или кабальной деревни» [148]. Именно эти черты и характеризуют деятельность Штольца в Обломовке. О пореформенной русской буржуазии Ленин говорил, что ее цель состояла в том, чтобы и землю превратить в предмет «торгового оборота», разрушить крепостнические «привязанности крестьянина к земле» [149]. Как раз этого добивается и Штольц. Он советует Обломову: «Лучше бы дать им паспорты, да и пустить на все четыре стороны… Кому хорошо и выгодно на месте, тот не уйдет; а если ему невыгодно, то и тебе не выгодно: зачем его держать?»

Стремление русской буржуазии заменить барщину, отработочную систему хозяйства вольнонаемным трудом имело, безусловно, прогрессивное значение и было одним из тех предвестников распадения старого, крепостного режима, о которых говорил Ленин.

Бесспорно, что такие буржуазные дельцы, как Штольц, не только были, но и быстро размножались в те времена в России. Поэтому Гончаров был верен действительности, когда задумал ввести в роман фигуру Штольца. Просчет же художника и известная узость его общественных воззрений выразились в том, что он сделал попытки искать в буржуазном дельце идеальные человеческие черты. Гончаров невольно приглушил критику теневых сторон в его облике.

Это в какой-то мере и обеднило реалистическую значимость образа. В ряде моментов Штольц выглядит в романе фальшивым и надуманным. Добролюбов вовсе отрицал реальность этого лица.

Справедливо говоря, что «литература не может забегать слишком далеко вперед жизни», Добролюбов, однако, был не прав, утверждая, что «Штольцев, людей с цельным, деятельным характером… еще нет в жизни нашего общества», будто бы «пока для них нет почвы». Ленинские работы о развитии капитализма в России убеждают нас, что в действительности дело обстояло несколько по-иному.