Биография Ивана Александровича Гончарова

Гончаров Иван Александрович

Биография Ивана Александровича Гончарова

Иван Александрович Гончаров (6(18).06.1812-15(27).09.1891) родился на Волге, в Симбирске. Его отец, Александр Иванович (1754–1819), зажиточный купец, хлеботорговец и владелец свечного завода, неоднократно избирался симбирским городским головой. Овдовев, он в 1803 женился на купеческой дочери Авдотье Матвеевне Шахториной (1785–1851). О матери Гончаров вспоминал как о «необыкновенно умной, прозорливой женщине», бывшей для детей «нравственным авторитетом, перед которым мы склонялись с не нарушенным ни разу уважением, любовью и благодарностью». В семье, кроме Гончарова, было трое детей: Николай (1808–1873), ставший учителем гимназии, в конце 1850-начале 1860-х гг. редактором «Симбирских губернских ведомостей»; Александра (по мужу Кирмалова, 1815–1896) и Анна (по мужу Музалевская, 1818–1898). После смерти отца воспитателем детей стал их крестный отец, отставной моряк, представитель старого дворянского рода Н.Н.Трегубов (ум. 1849), человек широко образованный, интересовавшийся наукой, историей, политикой. Гончаров вспоминал, что это был человек «редкой, возвышенной души, природного благородства и вместе добрейшего, прекрасного сердца. […] Особенно ясны и неоцененны были для меня его беседы о математической и физической географии, астрономии, вообще космогонии, потом навигации». Беседы с крестным о море и моряках оказали немалое влияние на будущего писателя: он «жадно поглощал его рассказы и зачитывался путешествиями».

С 1820 по лето 1822 Гончаров находился в частном пансионе, где выучил французский и немецкий языки, пристрастился к чтению. В 1822 г. мать, в надежде, что оба сына пойдут по торговой части, определила их в Московское коммерческое училище, которое оставило у Гончарова тяжелые воспоминания. Не окончив полного курса, он в 1830 г. по прошению матери был отчислен из училища и в августе 1831 поступил на словесное отделение Московского университета. Среди профессоров тех лет Гончаров выделял М.Т.Каченовского, С.П.Шевырёва, И.И.Давыдова и особенно читавшего курс эстетики Н.И.Надеждина. В университетские годы окончательно определилось влечение Гончарова к литературе, при поощрении Надеждина в редактировавшемся им журнале состоялась и первая публикация — перевод двух глав из романа Э. Сю «Атар-Гюль» («Телескоп». 1832. № 15). Гончаров признавался, что «с 14-15-летнего возраста, не подозревая в себе никакого таланта, читал все, что попадалось под руку, и писал сам непрестанно. […] Потом я стал переводить массы — из Гете, например, только не стихами, за которые я никогда не брался, а многие его прозаические сочинения, из Шиллера, Винкельмана и др. И все это без всякой практической цели, а просто из влечения писать, учиться, заниматься, в смутной надежде, что выйдет что-нибудь. […] Все это чтение и писание выработало мне, однако, перо и сообщило, бессознательно, писательские приемы и практику».

Навсегда осталось в памяти Гончарова посещение университета А.С.Пушкиным 27 сентября 1832: «…для меня точно солнце озарило всю аудиторию: я в то время был в чаду обаяния от его поэзии; я питался ею, как молоком матери; стих его приводил меня в дрожь восторга. На меня, как благотворный дождь, падали строфы его созданий („Евгения Онегина“, „Полтавы“ и др.). Его гению я и все тогдашние юноши, увлекавшиеся поэзиею, обязаны непосредственным влиянием на наше эстетическое образование». Благоговение перед гением Пушкина Гончаров пронес через всю жизнь.

Учившийся одновременно с В. Г. Белинским, А. И. Герценом, Н. В. Станкевичем, М. Ю. Лермонтовым, К. С. Аксаковым, Гончаров держался в стороне от студенческих кружков, не разделяя социально-философских увлечений сверстников и отдаваясь всецело, как он впоследствии подчеркивал, самому процессу учения. По его словам, «большинство студентов держало себя прилично и дорожило доброй репутацией и симпатиями общества», «если же и бывали какие-нибудь истории, в которых замешаны бывшие до нас студенты, то мы тогда ничего об этом не знали. Мы вступили на серьезный путь науки и не только серьезно, искренно, но даже с некоторым педантизмом относились к ней. Кроме нее, в стенах университета для нас ничего не было».

По окончании университета Гончаров в июле 1834 уезжает в Симбирск, где до весны 1835 служит секретарем канцелярии симбирского губернатора А.М.Загряжского. «Родимый город не представлял никакого простора и пищи уму, никакого живого интереса для свежих, молодых сил», и в мае 1835 Гончаров приезжает в Петербург, с которым и будет в дальнейшем связана вся его жизнь. Но впечатления детства, юности, позднейших приездов на родину (лето 1849, февраль 1855, лето 1862) нашли отражение во всех трех его романах.

В мае 1835 г. Гончаров определяется переводчиком в департамент внешней торговли Министерства финансов и здесь, при канцелярии, в скромном чине служит до 1852 г. Служебная карьера Гончарова не была блестящей и не обеспечила ему ни состояния, ни положения в свете. И в дальнейшем он тяготился службой «по необходимости» — «вечной язвой, разъедавшей его существование».

Событием в жизни Гончарова стало знакомство летом 1835 с семьей академика живописи Н. А. Майкова. В качестве домашнего учителя он преподает Аполлону и Валериану Майковым, будущим поэту и критику, русскую словесность, поэтику и риторику. Дом Майковых, по словам Гончарова, «кипел жизнью, людьми, приносившими сюда неистощимое содержание из сферы мысли, науки, искусств», здесь у будущего писателя завязались первые литературные знакомства (с В. Г. Бенедиктовым, А. П. Заблоцким-Десятовским, С. С. Дудышкиным, позднее — с И. И. Панаевым, Н. А. Некрасовым, Ф. М. Достоевским, Д. В. Григоровичем и др.), здесь началась его собственная творческая деятельность. В 1835–1838 гг. Майковыми издавался рукописный журнал «Подснежник», в 1839 — рукописный альманах «Лунные ночи». На их страницах и появились первые стихотворения Гончарова и повести «домашнего содержания» — «Лихая болесть» (1838) и «Счастливая ошибка» (1839). В том же майковском кругу Гончаров пишет еще два «домашних», «шуточного содержания», очерка: «Хорошо или дурно жить на свете?» (1841–1842) и «Пепиньерка» (1842). Ни одно из этих произведений писателем опубликовано не было.

До февраля 1844 Гончаров работал над повестью или романом «Старики», о содержании которого (близком «Старосветским помещикам» Н. В. Гоголя) известно лишь из писем к Гончарову еще одного участника майковского кружка, В. А. Солоницына. Он находил, что Гончаров «только по лености и неуместному сомнению в своих силах» не оканчивает романа, начатого «так блистательно». Однако ни похвалы близкого знакомого, ни «домашняя» слава в кругу Майковых не могли противостоять сомнениям Гончарова, его неверию в собственное литературное призвание. В конце 1830-начале 1840 гг., по словам писателя, «все свободное от службы время посвящалось литературе», он писал «для себя, в виде упражнений», ничего не печатая, и «кипами исписанной бумаги… топил потом печки». Постоянные сомнения, равно как и исключительно высокая требовательность к себе, останутся до конца дней характерной чертой творческой личности Гончарова.

В 1845 г. у Майковых Гончаров читает вслух первую часть «Обыкновенной истории» (роман задуман в 1844 и писался частями в 1845–1846 гг.), которая попадает сначала в руки М.А.Языкову, затем к Н.А.Некрасову, увидевшему в ней вещь незаурядную. Наконец «с ужасным волнением» Гончаров передает «Обыкновенную историю» на суд В.Г.Белинскому. Белинский, по словам И.И.Панаева, «был в восторге от нового таланта, выступившего так блистательно». В 1846 г. Гончаров лично знакомится с критиком и тогда же сближается с И.С.Тургеневым, П.В.Анненковым, В.П.Боткиным и др. По собственному признанию, он в те годы во многом разделял убеждения Белинского, «относительно, например, свободы крестьян, лучших мер к просвещению общества и народа», но «никогда не увлекался юношескими утопиями в социальном духе идеального равенства» и к власти «относился всегда так, как относится большинство русского общества…».