Старая армия

Таким образом, мало-помалу, невзирая на ненависть к Думе консервативного офицерства, по преимуществу старшего, которое видело в ней источник всех зол, а в повешении членов ее — спасение России, предубеждение к Думе в широких армейских кругах понемногу проходило. В ней многие видели одно из средств вывести армию на путь широких реформ и исцелить армейские язвы. Некоторые смотрели на задачи Думы шире, полагая, что только общий подъем народной жизни — культурный и экономический — может поднять надлежаще и военную мощь страны.

И потому в первые дни разразившейся над страною грозы не только одна, всеобщая растерянность или стадное чувство, но и указанные выше мотивы привели офицерство в Таврический дворец.

Обстоятельство — весьма показательное и важное, которое, к несчастью, не было надлежаще оценено и использовано властью, вышедшей из революции.

Vanves, Франция

Том второй

Эта книга — второй том бытовых очерков из цикла «Старая армия».

Я не претендую на всестороннее исследование ее прошлой жизни. Мои очерки — только отражение виденного, слышанного и пережитого на протяжении 30 лет фактической службы в пяти военных округах, в трех кампаниях.

Пишу о светлом и о темном. Русская армия имеет довольно заслуг, чтобы не бояться обнаружения ее недочетов. Тем более — памятуя суворовское поучение: «Нужнее неприятное известие для преодоления, нежели приятное для утешения».

В юнкерском училище

В конце <18>80-х годов для комплектования армии офицерами существовали училища двух типов.

Военные училища, имевшие однородный состав по воспитанию и образованию, так как комплектовались они преимущественно юношами, окончившими кадетские корпуса. Они выпускали своих питомцев офицерами во все роды оружия, с одним или двумя годами старшинства в подпоручичьем (корнетском) чине.

Юнкерские училища предназначались для молодых людей «со стороны» и открывали свои стены для вольноопределяющихся всех категорий и всех сословий. Огромное большинство поступавших не имело законченного среднего образования. Это обстоятельство придало училищам характер второсортности, питомцев их ограничивало в правах выпуска и в обществе создало им огульную репутацию «неудачников». Между тем в этой категории встречалось немало людей, избравших военную карьеру по призванию, способных и достойных. Множество юношей приводила в юнкерское училище классическая система образования, толстовско-деляновский режим и греко-латынь. В период с 1872 по 1890 год, например, из русских гимназий было исключено за малоуспешность от 63 до 79 % первоначально поступивших учеников… Немалое число их шло в полки вольноопределяющимися, потом в юнкерские училища. Так как 6-й класс гимназии давал права I разряда по отбыванию воинской повинности, то на переходном экзамене из 6-го класса в 7-й обычно ставили удовлетворительный балл малоуспевавшим по древним языкам гимназистам — «под честным словом», что они оставят гимназию и поступят на военную службу…

Таким образом, классическая система, которая по мысли ее творца, министра народного просвещения графа Д. А. Толстого, должна была предохранять юношество от нигилизма и материалистических учений и, с другой стороны — преграждать или, по крайней мере, затруднять доступ в среднюю школу детей из низших общественных классов, приводила косвенно к результатам, министерством не предусмотренным: в течение нескольких десятков лет эта система питала юнкерские школы и офицерские корпуса элементом вовсе не плохим.

Из числа действительных неудачников в юнкерские училища поступали в довольно большом числе воспитанники четырехклассных военных школ — Ярославской и Вольской, которые имели в прежнее время характер исправительных заведений для кадет малоуспевавших (первая) и дурного поведения (вторая). Впоследствии эти школы были преобразованы в нормальные кадетские корпуса.

Наконец, в юнкерские училища поступало небольшое число сверхсрочных солдат — фельдфебелей и унтер-офицеров пехоты и артиллерии. Эти люди, обычно с огромным трудом добивавшиеся свидетельства 4-х классов, степенные, пожилые, представляли некоторый контраст с молодым населением училища и отличались вполне установившимся характером и большим трудолюбием.

До поступления в училище лица без законченного среднего образования должны были прослужить в войсках в течение года. Курс училища был двухлетний; программа — меньшая по объему, чем в военных.

Юнкерские училища выпускали своих питомцев в пехоту — подпрапорщиками и в кавалерию — эстандарт-юнкерами. Эти чины до производства в офицеры находились в довольно неопределенном бытовом и служебном положении от 3 месяцев до нескольких лет — в зависимости от успешности окончания училища, удостоения начальства и наличия вакансий. В одних полках их принимали в офицерскую среду всецело, в других — с известными ограничениями.

В <18>88 г. было создано училище третьего типа, с очень неуклюжим названием: «Московское юнкерское училище с военно-училищным курсом». Программа наук в нем была та же, что и в военных училищах, такие же права, и принимались туда только вольноопределяющиеся с законченным высшим или средним образованием; для первых был установлен одногодичный курс, для вторых — двухгодичный.

В <18>90 г. наплыв в Московское училище был столь велик, что не только штаты, но и стены его не могли вместить желающих. Военное ведомство открыло тогда «военно-училищные курсы» (двухгодичные) при Киевском пехотном юнкерском училище, а через два года и при Елисаветградском кавалерийском.

К <18>96 г. военно-училищные курсы дали армии 2 531 офицера, из которых 344 — с университетским образованием. Официальный отчет отмечал, что курсы «успели создать себе добрую репутацию в армии, где, по отзывам многих начальников частей, питомцы курсов ценились весьма высоко по их развитию, знанию службы и безупречному поведению».

Свое неуклюжее название училища эти носили в течение нескольких лет, пока их не переименовали в «военные». Но и тогда закон делал некоторое различие в их комплектовании: в старые училища принимались преимущественно дети дворян и служилого сословия; в Елисаветградское кавалерийское, кроме того, дети почетных граждан и купцов{Эти категории через некоторые кадетские корпуса имели доступ в старые военные училища.}; наконец, в Московское и Киевское — молодые люди всех сословий. Только с 1913 г. все военные училища стали всесословными.

В 80-х годах соотношение выпускаемых из военных и юнкерских училищ было 26 % и 74 %. В 90-х — оно изменилось значительно: военные училища стали выпускать 45 % офицеров, тогда как юнкерские 55 % — норма более даже благоприятная, чем существовавшая в то время во французской армии.

В 1901 г. юнкерские училища подверглись коренному преобразованию. В училищах нового типа, помимо более строгих условий приема, был введен трехлетний курс, дававший возможность не только пройти военные науки по полной программе военных училищ, но и закончить среднее образование. В 1903 г. произведены были последние подпрапорщики и эстандарт-юнкера, и эти звания упразднены. Юнкеров стали выпускать подпоручиками (корнетами). То обстоятельство, что военное ведомство могло предъявить повышенные образовательные требования к юнкерским училищам, служило показателем как повышения общего уровня образования в стране, так и некоторой перемены во взглядах общества на офицерское звание…

В первый же год явилось к экзаменам в юнкерские училища 3 615 молодых людей; в 1902 г. эта цифра возросла до 4 748. Юноши, окончившие средние учебные заведения, принимались без конкурса, после поверочного испытания по русскому языку; неокончившие — подвергались полному экзамену и жестокому конкурсу: в 1902 г. держало полный экзамен 3 200, выдержало 1 526 и поступило 740, т. е. 23 % державших… Любопытно, что юноши этой второй категории, по свидетельству многих учебных советов, проходили курс училища успешнее, чем первой.