Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

Но поддержка со стороны Дока Томпсона не была таким уж достоинством. Шансов завоевать Сьюзи было по-прежнему немного. Она не могла не обращать внимания на его мешковатые носки и дешевые костюмы, но против него работало и многое другое. Правда, он был сыном конгрессмена, «особенным» парнем с кучей преимуществ. У него имелся диплом, неплохое состояние, и было очевидно, что его ждет успех. Он все время разговаривал о фондовых рынках, до которых ей не было дела. Девушек на свиданиях он развлекал отрепетированными шутками, загадками и головоломками. Благосклонность отца к Уоррену она воспринимала как еще одну попытку полностью контролировать ее жизнь. Док Томпсон изо всех сил навязывал Сьюзи Уоррена²⁶. «Нас было двое против нее одной», — говорит Баффет.

Милт, с другой стороны, нуждался в ней и в буквальном смысле страдал за свою веру. То, что ее отец не переносил его на дух, только добавляло ему очков.

Тем летом Браун работал в городе Каунсил-Блаффс. Получив уведомление о повышении платы за обучение в Северо-Западном университете, он понял, что не сможет позволить себе вернуться в Эванстон. Поэтому он отправился в дом Баффетов и вручил Берти, вице-президенту курса, письмо, в котором говорилось, что он переводится в Университет штата Айова²⁷. Той осенью Сьюзи поступала в Университет штата Омаха, и к тому моменту оба, и она и Милт, вынуждены были признать, что из-за ее отца их отношения ухудшились. Она провела лето в слезах.

Несмотря на то что Уоррен ее совсем не интересовал, Сьюзи не могла проводить время с человеком, не желая узнать о нем все. Вскоре она поняла, что первое впечатление было обманчиво. Он не был тем привилегированным самонадеянным парнем, которого она себе представляла. «Я был развалиной», — вспоминает Уоррен. Он был на грани нервного срыва. «Я чувствовал себя странным, не приспособленным к жизни в обществе. И кроме того, я так и не нашел свое место в жизни». Даже друзья замечали уязвимость Уоррена, которая скрывалась под его ложной бравадой. Постепенно Сьюзи поняла, каким никчемным он себя чувствовал²⁸. Все эти разговоры о фондовых рынках, дух провидца, игра на укулеле лишь скрывали его хрупкую личность, нуждающуюся во внимании. «Я не был ни в чем уверен, — говорит он. — Невероятно, что Сьюзи смогла разглядеть настоящего меня под всеми этими масками». На самом деле люди с проблемами были для Сьюзи лакомым кусочком. Позже Уоррен говорил, что она взялась за него, потому что «он был в достаточной мере евреем для Сьюзи, но не слишком еврейским мальчиком для ее отца». Поэтому она начала обращать на него внимание.

Уоррен никогда не замечал, как одеваются окружающие, даже женщины. Но теперь он был настолько сильно влюблен в Сьюзи, что начал обращать внимание на ее одежду. Он никогда не забудет голубое платье, которое она надевала на свидание с ним, и костюм с набивным черно-белым рисунком (он называл его «платье из газеты»)¹²¹. Во время Фестиваля светлячков в Парке пионов они выскочили на танцплощадку под звуки Гленна Миллера. Уоррен еще не умел танцевать и старался изо всех сил. Он чувствовал себя так же неуютно, как шестиклассник на студенческой вечеринке. «Но я бы сделал все, что она могла попросить, — говорит он. — Я бы разрешил ей засунуть мне за шиворот червяков».

Когда они отправились на ярмарку в День труда, их уже можно было назвать парой. Сьюзи перешла на второй курс университета (ее основной специальностью по-прежнему была журналистика), записалась в дискуссионный клуб²⁹ и в Ассоциацию по изучению групповой динамики³⁰.

В октябре 1951 года Уоррен написал в письме своей тете Дороти Шталь: «Дела с девушками идут в гору, и, кажется, одна из местных девушек действительно меня зацепила. Как только я получу твое одобрение и одобрение [дяди] Фреда, мы продолжим наши отношения. У этой девушки только один недостаток — она ничего не знает о фондовом рынке. В остальном она идеальна, и я могу не замечать ее ахиллесовой пяты»³¹.

Если выражаться максимально точно, их отношения развивались очень осторожно. Уоррен набирался смелости. Вместо того чтобы сделать ей предложение, он считал, что они уже помолвлены. Со своей стороны Сьюзи осознала, что Уоррен выбрал ее, но еще не понимала, для какой роли³².

Уоррен внутренне ликовал и продолжал посещать занятия группы Дейла Карнеги. «Это была неделя, когда я выиграл карандаш. Нам давали в награду карандаши за какой-то выдающийся поступок. Я сделал предложение на той же неделе, когда выиграл карандаш».

Приняв предложение Уоррена, Сьюзи отправилась писать длинное печальное письмо Милтону Брауну. Получив от нее эту новость, он был шокирован. Милтон знал, что она периодически встречалась с Уорреном, но понятия не имел о том, что это было серьезно³³.

Уоррен решил получить благословение отца Сьюзи и (в соответствии со своими предположениями) получил его с легкостью. Но Док Томпсон дал согласие не сразу. Вначале он долго объяснял Уоррену, что Гарри Трумэн и демократы ведут страну прямо в ад. Тот факт, что новое правительство вливает деньги в Европу, организуя блокаду Западного Берлина и претворяя в жизнь план Маршалла¹²², лишь подтверждало его теорию. Он считал, что «дьявольская политика Рузвельта» все еще жива, а Трумэн погружает страну в пучину банкротства. Советы взялись за атомную бомбу как раз тогда, когда Трумэн объявил о разоружении. Комиссия сенатора Джона Маккарти по расследованию антиамериканской деятельности доказывала, что правительство кишит коммунистами. Впрочем, Док Томпсон это знал и без нее. Комиссия находила коммунистов повсюду. Когда дело касалось коммунизма, правительство было попросту неэффективным, если не сказать хуже. Трумэн уже потерял Китай, и ему невозможно было простить увольнение генерала Дугласа Макартура. Генерала отправили в отставку за попытку организовать атаку на китайских коммунистов в Маньчжурии за спиной Трумэна. Но сейчас даже Макартур не смог бы спасти Америку. Коммунисты постепенно захватывали мир, и акции вскоре должны были превратиться в ничего не стоящие бумажки. В этом случае план Уоррена по работе с фондовыми рынками потерпел бы крах. Но Док Томпсон никогда не стал бы винить Уоррена в том, что его дочь голодает. Уоррен был смышленым молодым человеком. Если бы демократы не разрушали все на своем пути, он наверняка добился бы успеха. И мрачное будущее Сьюзи не было бы его виной.

Уоррен давным-давно привык к подобным монологам своего отца и отца Сьюзи. Поэтому он молча ждал благословения. Спустя три часа Док Томпсон завершил свою речь и дал согласие на брак³⁴. В День благодарения Уоррен и Сьюзи уже начали заниматься организацией свадьбы, намеченной на апрель.

Глава 19. Боязнь сцены

Омаха • лето 1951-го — весна 1952 года

Уоррен понимал, что Док Томпсон беспокоится о том, сможет ли будущий зять обеспечить семью. Да он и сам в этом сомневался. Раз уж он не мог работать на «Грэхем-Ньюман», то решил стать биржевым маклером в Омахе. Народная мудрость гласила: «Если вы хотите заработать на фондовом рынке — поезжайте в Нью-Йорк». Решение Уоррена остаться в Омахе было необычным, но он чувствовал себя свободным от условностей Уолл-стрит. Он хотел работать вместе с отцом, к тому же в Омахе жила Сьюзи, а сам он никогда не чувствовал себя счастливым вдали от дома.

Ему шел двадцать первый год, и он был абсолютно уверен в своих способностях к инвестированию. К концу 1951 года Баффет уже увеличил свой капитал с 9804 до 19 378 долларов. Всего лишь за год он заработал 75 процентов¹²³. Он консультировался у своего отца и Бена Грэхема, и, к его удивлению, оба сказали, что ему стоит подождать пару лет. Грэхем, как всегда, считал, что рынок слишком перегрет, а пессимист Говард отдавал предпочтение акциям горной и золотодобывающей промышленности, не подверженным инфляции, и, очень беспокоясь о будущем своего сына, считал, что не стоит вкладывать деньги куда-то еще.