Its So Easy And Other Lies (ЛП)

У нас работал парень, который летал перед нами и позалачивал руки таможенным агентам. Я не помню, чтобы таможенники вообще заходили к нам в самолёт, хотя в наш отель в Чили они вломились. Не то чтобы среди нас были тупые уёбки - мы не перевозили наркотики из одной страны в другую. Мы всегда могли достать всё, что нужно на месте.

Эксл пытался связаться со мной несколько раз. Однажды в Сан-Пауло он позвонил из своего номера. Его навещала Стефани Сеймур; со мной была Линда.

- Эй, - говорит, - почему бы вам не зайти в нашу комнату и не поужинать с нами? Просто хорошо посидим.

Мы непринуждённо поели и вели себя как взрослые. Я думал, что мы сумеем подготовить почву для того, чтобы разрешить все наши противоречия. Если будет так продолжаться, думал я, может быть, я смогу вытащить себя из зависимости. У меня будут люди, на которых я смогу положиться.

Через полчаса после того как мы с Линдой ушли, Эксл швырял стулья в холле отеля и пытался побить какого-то парня.

Мы начали 1993 год в Азии, потом вернулись в Штаты с другой частью тура. К тому времени я употреблял так много кокаина, что мне требовалось все больше и больше нейтрализующих его веществ, когда наступало время выйти из кокаинового прихода. Как-то раз, когда я не мог достать никаких таблеток, и кто-то принёс белого китайца (порошковый героин), я вдохнул его вместо них. Хитрость помогла: опьянение уменьшилось. Я обнаружил, что курение коричневого вязкого героина через фольгу – как я однажды пробовал в Амстердаме со Слэшем и Иззи – тоже помогает. Я не переставал бояться всаживать героин в количествах, достаточных для вкалывания шприцем, но вскоре начал курить его столько, что появлялась ломка. Многого для этого было не надо, это точно. К счастью, я не получал удовольствия от героина самого по себе – просто уплывать на шёлковой подушке было бесконечно приятнее, чем скрипеть зубами в пьяном параноидальном ступоре после злоупотребления кокаином.

Сорум внезапно перестал употреблять наркотики. Не знаю, что случилось, но был момент, когда для него всё изменилось – что-то вроде прозрения. Таким образом, из нашей ядовитой троицы остались только мы со Слэшем. Потом мы с ним тоже разделились, каждый проводил больше времени в собственной небольшой компании. Мы задолбались звонить друг другу, что теперь, когда я тоже начал закидываться героином, означало удостовериться, что другой ещё дышит.

Во время американской части тура, я отправлялся искать приключений с Диззи или Гилби. Я помню посадку в Фарго перед концертом в конце марта 1993 в «Fargo Dome». Мы пошли в город, осмотрелись, и подумали: «о, Господи».

Мы с Диззи запрыгнули в лимузин и решили поднять шум. Мы поехали на местную рок-радиостанцию и без предупреждения вошли в студию. Мы вышли в эфир, и люди стали собираться у офиса радиостанции. Потом мы поехали в местный торговый центр в поисках наркотиков и каких-нибудь неприятностей.

Во время выступления в Сакраменто 3-го апреля, с верхнего яруса вылетела бутылка – я заметил её краем глаза. Она попала в бочку Мэтта и отскочила. Всё потемнело.

Бутылка прилетела прямо в висок и вырубила меня. Концерт сразу остановили. Меня увезли на скорой. Из больницы я вернулся в гостиницу на озере Тахо – следующим вечером у нас был концерт в Рено, и наши менеджеры считали, что «Four Seasons» около Тахо – единственная в регионе гостиница нашего уровня.

Мы с Гилби устроили нашим отцам посещение концерта в Рено. Несмотря на все отцовские заёбы, я всё же считал, что он мой папа. И к тому же он выручил наши задницы в Колумбии. Может быть, я ещё думал о том, что смертен, что стоит расставить все точки над “i”. Я организовал ему полёт в Тахо, где он увидел всех девчонок, толпившихся вокруг нас у шикарного отеля. Оттуда мы вместе поехали в Рено на концерт.

Отец Гилби тоже был пожарником в отставке, и он пытался завести с моим разговор о рабочей херне. Мой папа никогда не рассказывал историй о том, как спасал кого-то и на волоске от гибели избегал чего-то. Уверен, пожары было мучительно наблюдать, и он никогда о них не говорил.

Отец Гилби продолжал говорить, вспоминая героические дни, в надежде вовлечь моего отца в разговор.

В конце концов, он сказал: «знаешь, Мак, я всегда говорю, что если бы мог всё ещё раз повторить, делал бы всё то ж самое. А ты?»

Мой отец посмотрел на него. «Не, к чёрту, - говорит, - я бы лучше занимался тем, что делает этот малой здесь»

Он не поддерживал мои занятия музыкой, пока я не стал зарабатывать деньги. Таким образом, он высказывал одобрение, полагаю, хотя не извинялся за то, что не поддерживал ранее.

На апрельском концерте в Мехико мы устроили сбор группы. Слэш, Гилби и Мэтт согласились, что нам нужно поговорить с Экслом о его опозданиях.

Кому-то нужно было начать разговор.

- Слушай, - сказал я Экслу, когда все пришли, - мы напиваемся до беспамятства, ждём три часа, слушая, как фанаты скандируют ‘хуйня’. Мы приложили много усилий, чтобы поддерживать существование группы …

Я остановился и поискал глазами помощи. Остальные парни смотрели в сторону и немного съежились в своих креслах.

И всё.

Позже, на самом концерте, я был слишком объебан - и я знал это. Я сам слышал своё нечленораздельное бормотание за кулисами, булькающие звуки, вытекающие у меня изо рта между глотками водки с клюквой, едва ли были похожи на слова. Затем мы вышли на сцену. И наконец я преступил черту, которую всегда считал неприкосновенной - я начал отставать.

Держи ритм. Держи ритм.

Просто играй.

Ты всегда можешь играть.

Всегда.

Просто играй с Мэттом.

Я пытался сосредоточиться. Я ориентировался на мэттовскую ударку, пытался слушать его, концентрируясь. Он специально акцентировал удары, чтобы помочь мне.

Он кивал. Его плечи поднимались в ритм. «Давай, чувак»

По-прежнему не ставлю пальцы левой руки в нужные точки в нужное время.

По-прежнему двигаю медиатором недостаточно быстро.

Соберись.

Со-бе-рись.

У нас было несколько спрятанных за сценой комнат, так что я завалился в одну из них при первой возможности, чтобы принять ещё кокаина и протрезветь. Не помогает. Я едва мог наклониться, чтобы втянуть, не рассыпая. Я взял себя в руки. Времени нет. Назад на сцену.

Борись

Чтобы играть.

Синхронно.

С Сорумом.

Соберись

Немного не выходит.

Давай.

Уёбок, блядь.

Блядь.

Глава 35

К середине мая 1993 года, мы продолжили европейское турне.

На первые пять концертов – в Израиле, Турции, Греции и на 2 шоу в Англии Иззи снова присоединился к нам, чтобы временно заменить Гилби, который повредил руку, катаясь на мотоцикле, прямо перед нашим отъездом. Толпа на концертах приостанавливала шоу, выкрикивая имя Иззи. Это было великолепно. Казалось, что греческие подростки видели то, что мы упустили из виду в какой-то степени: в первую очередь, это была группа друзей, которая верила в нашу музыку и друг в друга.

Иззи и я были как соседи, которым приходилось садиться на городской автобус, чтобы добраться до концерта, где из четырех групп мы играли четвертыми по списку и были просто счастливы играть концерт с группой, в которую мы верили, и в которую мы вкладывались изо всех сил. И мы ясно видели это. Теперь же я смотрел на Иззи и осознавал в нем ясность, целеустремленность, стоявшую за его решениями. Мои ноги словно застряли в цементе. Или в зыбучем песке. Я хотел того же, что было у него, но я не знал, как добиться этого. Хотя я думаю, я не жаждал трезвости настолько сильно, чтобы подойти к Иззи и попросить его о помощи. Это поставило бы меня в такую ситуацию, когда мне пришлось бы либо пройти через все это, либо потерпеть неудачу.

Когда Гилби поправился, а Иззи ушел, мы продолжили наш путь, который проходил через футбольные стадионы в Скандинавии, Австрии, Швейцарии, Голландии, Бельгии, Италии, Испании и Франции. Уход Иззи приоткрыл глаза на действительность: возможно, самое простое объяснение того, что происходило с Guns n’ Roses заключалось в том, что мы перестали нуждаться друг в друге. Конечно, мы хотели бы продолжать зарабатывать на жизнь музыкой, потому что эти рекорды продаж не будут продолжаться вечно. Но мы больше не нужны были друг другу, чтобы выйти из нищеты с помощью наших песен. Когда Guns только начинали свой путь, у нас не было денег, но когда мы все купили себе дома и машины, мы стали нуждаться друг в друге меньше. Из-за кучи помощников, телохранителей и водителей мы могли позволить себе не работать напрямую друг с другом. Бесишься на меня? Нет проблем, у меня есть своя комната в отеле, свой дом. Не работаем над новыми песнями как группа? Нет проблем, я арендую себе студию на свои деньги. Черт, у нас была команда менеджеров: О, мы позаботимся о том, мы позаботимся об этом.