Человек, который не знал страха

Картину казни случайно наблюдала Софья Доминиковна Дутко, смотритель музея Ивана Франко. Ее рассказ приводит в своем дневнике Борис Харитонов. «Дело было утром. Я собирала сына в школу. Занятия там начинались в восемь часов. Напоив мальчика чаем, я пошла проводить его до ворот.

На противоположной стороне улицы перед домом, в котором жил вице-губернатор Бауэр, стоял большой черный автомобиль. Около машины стоял шофер. Это был тот самый автомобиль, который приезжает за Бауэром каждое утро.

В это время слева подъехал еще один автомобиль, небольшой, серого цвета, и остановился около ворот ограды музея. Из машины вышли двое, в том числе высокий стройный офицер.

Когда из виллы показались Бауэр и еще один немец, который также жил там, офицер направился через улицу им навстречу. Он остановил Бауэра и, кажется, спросил его о чем-то. Генерал что-то ему сказал, а потом стал снимать с руки перчатку. В это время офицер выхватил из кармана пистолет и стал стрелять. Оба немца упали на мостовую. Выстрелов я не слышала, так как из серого автомобиля застрочили из автомата по часовому и шоферу.

Офицер, который стрелял, подбежал к серому автомобилю, вскочил в открытую дверцу, автомобиль рванулся с места на большой скорости и через несколько секунд исчез за поворотом.

Из здания, в котором проживал губернатор Вехтер, выскочили эсэсовцы и забегали по улице. Я схватила сына за руку и втащила его во двор. Улица была блокирована. Опасаясь, как бы сын кому не проболтался о том, что видел, я в этот же вечер отвезла сына в деревню к родственникам».

Через два дня в газетах оккупантов, выходивших во Львове на немецком и украинских языках, появилось сообщение о гибели «великого сына Германии генерала Отто Бауэра». В некрологе, подписанном генералом Вехтером, говорилось:

Сообщение (и комментарии) о гибели Отто Бауэра были опубликованы в газетах Москвы, Лондона, Нью-Йорка, Стокгольма и многих других городов мира.

Гауптштурмфюрер Петер Краузе докладывал в Берлин о том, что какой-то неизвестный 9.2. 1944 года около 7 часов 45 минут совершил покушение на доктора Бауэра и доктора Шнайдера. Имеются основания предполагать, писал он, что речь идет о том самом человеке, который повинен в гибели многих других высокопоставленных деятелей третьего рейха.

Начальник гестапо во Львове Петер Краузе попал в советский плен в последний день войны – 9 мая 1945 года. На судебном процессе во Львове в 1948 году Петер Краузе с кислой миной на лице признал:

– Да, много несчастий принес нам Пауль Зиберт. Анализируя факты, эксперты пришли к выводу, что покушения во Львове были логическим продолжением аналогичных акций в Ровно. В связи с этим во все районы Галиции было направлено срочное предупреждение любой ценой захватить экзекутора, живым или мертвым. За него была установлена награда в 25 тысяч марок.

В свое время штурмбанфюрер СС фон Ортель, опытный разведчик крупного калибра, как-то говорил Зиберху:

– Ты слышал, Пауль, что в городе появился большевистский агент? Он действует под маской немецкого офицера. Как ариец, как член гитлеровской партии я его ненавижу, так как он служит коммунистам. Но как разведчик я снимаю перед ним шляпу, удивляюсь ему. Какая же хитрая бестия! Какая сила воли! Именно таким и должен быть настоящий разведчик: чтобы средь, бела дня, в центре города, уничтожать одного, второго, третьего… генерала и неуловимо исчезать от преследователей. Да, не зря Цицерон говорил, что мало быть мудрым, надо еще уметь пользоваться мудростью. Так-то, мой дорогой Зиберт!

Смерть легендарного разведчика

Все дороги из Львова были блокированы, и до сих пор не ясно, каким образом Кузнецову, Каминскому и Белову удалось утром 12 февраля выехать из города на автомобиле. Они направились в сторону Злочева.

На семнадцатом километре от Львова в деревне Куровици находился пост полевой жандармерии. Здесь же дислоцировалось подразделение эсэсовцев, охранявших мост. Белов еще издали заметил, что шлагбаум перед въездом на мост опущен и что дежурный гестаповец сигналит красным флажком, требуя остановиться.

Белов остановил машину таким образом, чтобы можно было, в случае необходимости, поехать в объезд, по запасному пути, построенному, видимо, во время ремонтных работ на мосту.

Навстречу им шел майор, что само по себе настораживало, так как обычно на таких постах дежурили младшие офицеры.

– Майор Кантер, – представился подошедший, – прошу предъявить документы!

Он долго изучал документы гауптмана Пауля Зиберта, время от времени бросая взгляд на его спутников.

Кузнецов инстинктивно почувствовал, что им грозит серьезная опасность.

– Герр гауптман, есть ли у вас какие-либо другие документы? – в голосе майора появились нотки недоверия.

Кузнецов вынул из кармана гестаповский жетон и энергичным движением руки протянул его майору. – Этот документ, надеюсь, вас устроит?

– К сожалению, нет, – извиняющимся тоном произнес майор и пояснил: – На вашем путевом листе нет отметки городской комендатуры о разрешении на выезд из Ламберга.

Кузнецову стало ясно, что майор в курсе покушения на Бауэра и Шнайдера.

– Герр майор, есть ли у вас телефонная связь с городом? – спросил он спокойно. – Я хотел бы переговорить с комендатурой гестапо в Ламберге… С доктором Витеским или даже с гауптштурмфюрером Краузе… Они ответят на интересующие вас вопросы.

– Прошу вас пройти в караульное помещение, там мы все выясним. После этого мы выдадим вам пропуск в прифронтовую зону, – ответил майор Кантер. Ему, видимо, уже было ясно, с кем он имеет дело.

Кузнецов понимал, что надо действовать быстро и₍решительно. В это время к караульному помещению подъехала повозка, с которой сошли офицер, ефрейтор и двое солдат.

– Тогда посмотрите вот это! – хладнокровно произнес Кузнецов, вытаскивая из кармана пистолет и не целясь, сквозь открытую дверцу автомобиля, выпустил пол-обоймы в грудь майора. Одновременно Каминский очередью из автомата скосил четверку жандармов, а Белов дал газ и направил машину в объезд моста.

Выскочив на шоссе, Каминский включил максимальную скорость. Со стороны моста застрочил пулемет, но пули пролетали мимо. Вскоре, однако, вдали показались мотоциклисты. Постепенно они настигали автомобиль разведчиков. В это время Каминский обнаружил, что кончается бензин, еще километр-другой, и мотор заглохнет. Времени наполнить бак из запасной канистры у разведчиков не было.

– Сворачивай в низину, – распорядился Кузнецов, – уходим в лес.

За первым же поворотом Каминский свернул с шоссе на проселочную дорогу, которая сначала шла по лугу, а затем скрывалась в лесу. Немцы не заметили маневра разведчиков и проскочили вперед по шоссе. Когда они обнаружили свою ошибку, догонять партизан было уже поздно. На землю быстро опускались сумерки. А немцы и днем-то не очень охотно ступали в лес.

Разведчики долго блуждали по лесу, пока не наткнулись на одного старого еврея, одетого в лохмотья. Его лицо заросло густой седой бородой. Он очень испугался, встретив в лесу людей в немецкой военной форме, и долго не мог понять, что перед ним соотечественники, а не фашисты. Наконец, поверив словам Кузнецова, он отвел их в землянку, в которой жило несколько человек.

Именно здесь разведчики встретились со своими товарищами из отряда «Победители» Дроздовым и Приступой, входившими в группу Крутикова. Но к тому времени Дроздов и Приступа уже заболели тифом.

Кузнецов имел при себе важные документы, которые он намеревался передать командованию Красной Армии, перейдя линию фронта. О некоторых эпизодах своей деятельности во Львове Кузнецов рассказал Дроздову и Приступе.