На большом пути. Повесть о Клименте Ворошилове

3

11 февраля Конная армия двинулась к станице Платовской. Надо было пройти сто тридцать километров по малолюдным просторам вдоль левого берега реки Сал. Семен Михайлович, досконально знавший родные края, хорошо представлял, каково будет коннице в открытой зимней степи, поэтому марш готовился особенно тщательно. Каждая дивизия получила свой маршрут. Пулеметные тачанки переставили на полозья или подняли и закрепили на санях.

Однако даже многоопытный Буденный не смог предвидеть, насколько трудным окажется этот поход. Мешал снег. В степи его навалило метровым слоем, в низких местах - сугробы с человеческий рост. Погода держалась пасмурная, с небольшим морозцем. Снег все подваливал да подваливал. Мелкий, сухой, зыбкий, он засасывал, словно песок. Каждый шаг требовал усилий. Колонны двигались медленно, бойцы на руках вытягивали из заносов артиллерийские орудия, зарядные ящики, обозные повозки.

День в пути, а ночью и отдохнуть негде. Изредка встречались небольшие хутора, разоренные белыми, одни только печные трубы. В уцелевшие хаты люди набивались так, что спали сидя или даже стоя. Лишь бы малость согреться, смежить глаза в тепле.

Добыть здесь продовольствие или фураж нечего было и думать. Бойцы кое-как перебивались на взятых с собой припасах, а кони быстро начали сдавать в теле. Семен Михайлович приказал расспросить местных жителей, где остались неубранные пшеничные поля. Выкапывать пшеницу из-под снега, кормить лошадей.

И все же люди шли весело. Ветераны-буденновцы стремились на родину, в большие богатые станицы Платовскую и Великокняжескую. А придя, увидели, как похозяйничали белогвардейцы, опустошив закрома и подвалы. Но для дорогих земляков жители не поскупились, достали то, что надежно было припрятано в клунях, зарыто в земле.

Радость встреч смешивалась с горем утрат. Привезли с собой буденновцы вести о тех, кто больше никогда не переступит порог родного дома. Черные платки повязали овдовевшие бабы, потерявшие сыновей старухи. Плакали осиротевшие дети. Разом и праздник праздновали, и поминки справляли.

Климент Ефремович проехал через Платовскую вечером. Людно и шумно было в станице. Повсюду в хатах горел свет, слышались громкие голоса, звуки гармошки. Но в общем-то ничего особенного, почти как на обычном отдыхе. По совести говоря, Ворошилов ожидал худшего. Не зря, значит, предупреждал он политработников, а Буденный - комсостав: пока враг близко, никаких особых торжеств, никакого расслабления.

Семена Михайловича нагнал за Манычем, неподалеку от железнодорожной станции Шаблиевки. Командарм был слегка возбужден, но настроение вполне деловое. Сказал, что Шаблиевку упорно обороняют белые пластуны с бронепоездом. Стрелковая дивизия начдива Ковтюха лежит там, зарывшись в снег. Сейчас ей поможет 4-я кавалерийская.

Встречаться с Ворошиловым взглядом Буденный избегал, голос его звучал не очень уверенно. Будто чувствовал за собой какую-то вину. Однако Климент Ефремович, хоть и кипело у него внутри, сдержался, даже поздравил:

- С благополучным возвращением в родную станицу!

- Спасибо. Только вот казаки над головой висят.

- В Шаблиевке?

- С Шаблиевкой сегодня покончим, там семечки... На станции Торговой у них силы сосредоточены. И пехота и конница. Когда разгоним, можно и погулять денька два-три?! - вопросительно покосился он на Климента Ефремовича.

- Против заслуженного отдыха возражать не стану, а вот выдумку твою не одобряю.

- Какую такую выдумку? - притворно удивился Семен Михайлович.

- Эта дорога куда ведет?

- На Торговую.

- А в приказе командующего фронтом что сказано?

- Там сказано, Клим Ефремович, что мы должны врезаться между Донской и Кубанской армиями противника, искалечить их фланги, двигаться но тылам белых в направлении станции Тихорецкая.

- Это общая задача. А конкретно? Куда мы должны были повернуть из Платовской? Строго на запад, на станицу Мечетинскую.

- Чего мне там делать, в этой Мечетинской? Это еще верст сто по бездорожью, по холоду. И никакого фуража на пути. Общую задачу я выполняю, а уж на месте мы с тобой сами можем решить, как лучше. Белые у нас под носом, а мы вместо того, чтобы захватить Торговую, перерезать железнодорожную линию, попремся по степи врага искать.

- Здесь пехота десятой армии справится.

- Не дюже она справляется, пехота-то. Вон Ковтюх со своими целые сутки за Шаблиевку бьется, и никакого продвижения.

- Ловок ты рассуждать, Семен Михайлович, на все у тебя свои доводы.

- Маракую, Клим Ефремович, без этого нам никак нельзя.

- Командующий фронтом тоже соображал, когда приказ отдавал. У него есть план, есть замысел. Вместе с дивизиями товарища Гая и товарища Азина должны мы были захватить Мечетинскую, содействовать нашим войскам. А ты маракуешь... Или самовольничаешь?

- Клим Ефремович, мы выполняем приказ по обстановке. И, между прочим, надеюсь на твою полную поддержку и одобрение.

- Конечно, Мечетинская далеко, мороз крепнет. В такую погоду измотаем армию переходами... Это я, Семен Михайлович, твои рассуждения стараюсь понять.

- Верно угадываешь.

- Вот, а Торговая - рядом. Эшелоны, трофеи. Законная добыча, как ты говоришь.

- Опять в самую точку! - усмехнулся Буденный. - Там снаряды, жратва. Сам знаешь, какой закон в нашей Копной армии: с кем воюем, у того и снабжаемся. А в Мечетинской что найдем? Голодных жителей?

- Может, ты и прав, Семен Михайлович, только гляди, как бы и с новым командующим фронтом не поссориться.

- Ничего, ты меня защитишь.

- Будешь прав - поддержу. А нет - душой не покривлю.

4

Выяснилось, что поблизости от станции Торговая находятся пять стрелковых дивизий 10-й армии. Несколько суток шли они по однообразной степи, сбились с маршрутов, потеряли всякую связь со своим командованием и теперь просто не знали, что им делать.

Дивизии, разумеется, не ахти какие, людей маловато, вооружение слабое. Но ведь не одна! А Первой Конной очень не хватало пехоты для прикрытия флангов, для закрепления достигнутых рубежей.

- Подчиняй их себе, - сказал Буденному Климент Ефремович. - Именем Реввоенсовета.

- Чужие они, - засомневался Семен Михайлович. - Хотя и бесхозные на нонешний день...

- Все наши, советские. А того растяпу-начальника, который свои войска растерял, вообще надо гнать подальше от фронта.

- Тут я полностью согласен с тобой, Клим Ефремович. Нельзя такое безобразие допускать. Пока не объявятся командарм-десять и его штаб, пускай пехота вместе с нами воюет.

- Вызывай начдивов без промедления.

Буденный распорядился умело и быстро. Три стрелковые дивизии нацелил на станцию Торговая и большое село Воронцово-Николаевка рядом с ней. Одну дивизию - правее, другую - левее. В тыл оборонявшегося противника послал сильный кавалерийский отряд для паники. И белые не выдержали, отошли поспешно, бросив подбитый бронепоезд и несколько эшелонов.

Теперь действительно можно было дать коннице передышку после трудного похода, после боев. Тем более что и погода установилась самая непригодная для войны. Расчистилось льдистое небо, быстро начала падать температура. Стрелка термометра опустилась до двадцати пяти градусов. Каково оказаться в голой степи, где морозный ветер пронизывает одежду, выстуживает тело!

Глубокий молодой снег покрылся крепким настом. Пеший проваливался, острые закраины рвали, резали обувь. Про лошадей и говорить нечего: наст обдирал им ноги в кровь, до костей.

Семен Михайлович распорядился: Конной армии отдыхать! Командирам пополнять полки добровольцами. Подтянуть обозы. Подковать коней. Трофеи равномерно распределить среди подразделений, особенно боеприпасы.

- Насчет бдительности предупреди начдивов, - сказал Ворошилов. - Что ни говори, а белые близко.

- Прикажу всем гарнизонам подготовить круговую оборону населенных пунктов, выделить сторожевые заставы, - согласился Семен Михайлович. - Только какие сейчас беляки? На железной дороге нас пехота прикрывает, а через степь даже серый волк не пройдет, окочурится от мороза.