Авианосец

Бормосов очень быстро обучил меня премудростям капитального строительства. Я думаю, без этих знаний главный инженер состояться не может.

К моменту начала моей работы главным инженером на заводе завершилось строительство нового сборочно-сварочного цеха, уже было принято решение о строительстве контрагентского цеха, были закуплены линия обработки крупного листа в Японии, цепесварное производство в Швеции. Это мои первые серьезные крупные стройки, на которых я получил первый опыт, и, как свежий человек, увидел недостатки строительства и проектирования.

В новом сборочно-сварочном цехе площадью 18 т. кв. м началось бетонирование полов. А где же лежни (забетонированные закладные балки)? Без них нельзя собрать ни одной секции, ни устроить в перспективе металлические полы (или как мы говорим, стеллажи). Пришлось делать сотни балок сверх проекта. Через несколько лет мы столкнулись с тем же на предстапельной плите цеха 16.

Я бывал во многих крупных сварочных цехах разных ведомств. Во всех была мощная обменная вентиляция. В нашем цехе этого не было, только местные отсосы. Правда, очень мощные, с использованием многоступенчатых, турбовоздуходувок. Но это никак не компенсировало общую вентиляцию.

Почему так произошло? Оказывается проектно-сметная документация, поступившая от Ленинградского ГСПИ на завод, кроме УКСа никем не рассматривалась и не прорабатывалась, отсюда и серьезные промахи.

В последующем, все технические отделы: главного технолога, металлурга, сварщика, главного энергетика, механика, архитектора — обязаны были не только подробно знать проект новостройки, но и нести ответственность за его качество. Это был первый практический вывод.

В конце 1978 года мы заканчивали еще две крупные стройки — линию обработки крупногабаритного листа и цепное производство. Обе стройки сами по себе были сложными, а поскольку в обоих использовалось импортное оборудование, их надо было к сдаче довести до выпуска готовой продукции. Строители, как всегда, не любят заканчивать стройки: работы невыгодные, денег мало, забот много. Поэтому я попросил секретаря обкома В А. Демьянова назначить меня начальником пусковых комплексов обеих строек. Это означало, что все подрядчики всех министерств до ввода подчинялись мне, все решения становились для них обязательными. Для меня это была привычная организация, аналогичная работе ответственного сдатчика корабля со всеми атрибутами: проверками, ночной работой, крепким русским словом. Сначала подрядчики обижались, сопротивлялись, но поняв, что дело идет на лад, поддержали меня. В конце концов, обе стройки мы сдали в срок без замечаний, выдав первую готовую продукцию.

Анатолий Борисович Ганькевнч, который должен был утверждать акты ввода, несколько дней не верил, что все у нас хорошо и каждую встречу со мною вел воспитательные разговоры об ответственности за ввод импортного оборудования, тогда с этим было очень строго.

Контролировать надо не только проектантов, но и подрядчиков.

На строительстве контрагентского цеха уже были выполнены все свайные фундаменты под несущие колонны обоих пролетов. Заканчивалось бетонирование очень мощного бомбоубежища, которое одновременно служило фундаментом шестиэтажного бытового корпуса, пристроенного к цеху. Начался монтаж металлоконструкций каркаса пролетов. И вдруг обнаруживается, что все отметки подняты над проектными на полтора метра. Из-за этого не вписываются железнодорожные подъездные пути, а цех капитальный, строится, как минимум, на сто лет. Переделать уже ничего невозможно. Когда разобрались с этой ситуацией, оказалось, что это никакая не ошибка. Подрядчик Николаевпромстрой сделал это умышленно, чтобы поднять котлован бомбоубежища выше уровня грунтовых вод и тем самым упростить себе работу. А мы, заводские, и технадзор, и отдел главного архитектора "своевременно этого не увидели. Сначала для въезда автотранспорта в цех подрядчик сделал небольшие пандусы. В дальнейшее, когда у нас появились самоходные трейлеры грузоподъемностью 350 тонн, пришлось силами завода сделать громадный пандус, длиной почти 100 метров.

Еще раз подчеркну насколько важен контроль завода за подрядчиками.

Важнейшим направлением работы главного инженера, а потом и директора я считал развитие энергетики завода. С середины семидесятых годов становилось ясным, что надо готовить завод к качественному скачку.

Успешное освоение кораблей типа «Киев» позволяло полагать, что завод выйдет на строительство полноценных авианосцев. Это требовало не только дальнейшего развития и реконструкции завода, но и новых подходов в энергетическом обеспечении строящихся кораблей.

Болезненной проблемой завода всегда было отопление и цехов, и кораблей. Отопление кораблей — это не только создание нормальных условий для работающих на них людей, но и создание возможности выполнять технологические операции в холодное время года (работа с электрокабелями, малярные, изоляционные и др. работы).

Подача тепла на завод от городской ТЭЦ с каждым годом уменьшалась. В городе началось интенсивное строительство жилья, поэтому все большее количество тепла ТЭЦ уходило на город. Котельную мы строили большую: три водогрейных котла по 100 гигакал и два паровых котла для обслуживания самой котельной и обеспечения технологическим паром цеха крупнопанельного домостроения. Основное топливо — газ, резервное — мазут, запас которого 20 тыс. тонн. После пуска котельной мы, наконец, смогли отопить по-настоящему и цеха, и корабли, ну, а строительство жилья на Намыве без этой котельной было бы невозможным. Кроме этого, в микрорайоне «Лески» было построено несколько новых корпусов областной больницы, родильный дом, дом ребенка, детские сады, школы и все это получило надежное, устойчивое отопление.

Я благодарен Степану Николаевичу Мисаренко — главному энергетику завода за то, что он быстро понял мои требования к отделам завода в части их участия в строительстве всех объектов завода и, конечно, особенно энергетических. Много у него хороших качеств, но главное — громадное чувство личной ответственности, которое он смог привить и своим службам.

Были и другие энергетические стройки: турбокомпрессорная станция, компрессорная кислородного цеха с новым блоком разделения воздуха, строительство подстанции «Глубокого ввода» мощностью ПО мегаватт, с ЛЭП напряжением 154 киловольт, протяженностью 120 км. ЛЭП запитана от двух подстанций единой энергосистемы. До этого завод был запитан от городской ТЭЦ. Мощности были ограничены.

Но это псе крупные заметные стройки, а сколько у энергетикою было почти не заметных, но очень важных строек? Например, силовая электросеть завода была ориентирована на ТЭЦ (юго-восток завода). ТЭЦ — это корень дерева, а дальше ствол и все утончающиеся ветви (кабели). Новая подстанция на северо-западе. Надо было еще одно «дерево» с корнями на подстанции «Глубокого ввода», т. е. надо было всю громадную электросеть завода развернуть на 180°. Степан Николаевич Мисаренко с этой колоссальной работой справился блестяще.

Или взять набережные под большие корабли, Северную и Западную. Построили на них целый ряд силовых подстанций, увеличив мощности, заменили изношенные коммуникации, проложили новые. И сегодня таких набережных по энерговооруженности, по техническому состоянию, крановому оборудованию нет не только в Украине, но и в России.

Когда я, только став главным инженером, впервые побывал на площадке будущего цеха крупнопанельного домостроения (КПД), там была пустая площадка и котлованы под склады инертных материалов. Котлованы с берегов заросли камышом, заполнились водой. Подойдя поближе, я увидел стайку довольно крупных карасей. Я подумал, сколько же понадобится сил, чтобы на этом пустом, диком месте начать изготовление жилых домов?

В таких мало знакомых вопросах — главное принять решение, решиться на что-то. Два года напряженного труда и вот цех из трех пролетов с серьезной техникой, механизированные склады цемента и инертных материалов, склад продукции — готовы.