Не уймусь, не свихнусь, не оглохну
Не уймусь, не свихнусь, не оглохну читать книгу онлайн
Дневник — это особый способ разговаривать: говоришь — и тебя не перебивают, не переспрашивают. Необходимость такого разговора возникает при появлении редкостного счастливого сочетания внешних обстоятельств и внутренних возможностей человека. Когда жизнь дарит окружение талантливых личностей и человек, чувствуя удачу судьбы, воспринимает это не как возможность интересной жизни, а ищет свою роль в данной композиции, осмысливает свое положение. У Николая Чиндяйкина хватило внутреннего такта и благородства вовремя понять значение мощных личностей, с которыми довелось ему жить и работать.Дневник Николая Чиндяйкина — иногда просто хроника, с повседневными наблюдениями, мемуарными вкраплениями, разного рода созерцаниями и зарисовками, но чаще всего «течение ежедневного воображения».
Обрывистые, короткие записи — это состояния, запечатленные на бумаге, важные и случайные, подчас не совсем отчетливые. Но сквозь эти состояния ощущаешь жизнь времени, его ритм.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Домой вернулся совсем разбитым. Настроение скверное. Совсем скверное. Болят все мышцы. Тупость. Почти отчаяние.
22 июня 1988 г.
Вылетели из Шереметьева часов в 9 утра, вчера то есть. На этот раз без пересадок и посадок. Прямой аэрофлотовский рейс. С курицей. Долетели без происшествий. Уже в самолете кто-то из итальянцев подарил журнал «Раnorаmа» с большой статьей о нашем театре и анонсом о предстоящих гастролях.
В Милане за день до нашего приезда был ливень и ураган. Мы приехали в дождь. Аэропорт, все процедуры таможни и т. д. Потом на автобусе в город. Дождь. Зелень. Красивые дома, или виллы, не знаю. Несколько свалок автомобильных... тоже красивых. Расселились в гостинице «Ritter» на улице Гарибальди, в пяти минутах хода от Piccolo Studio Theatro, в котором и будем работать.
Отдохнуть не пришлось, спустились сразу же в холл на организационное совещание. Принесли огромные букеты лилий от Стреллера и Ноймана (продюсер). А.А. зачитал письмо Стреллера (он в Париже пока).
День был воскресный, город вымерший, тихий. Дождь. Правда, не сильный. Немного прошлись. Буквально 30-40 минут, и пришли в театр на репетицию.
Занимались в основном 2-м актом, текстом, вернее, сверением русского с итальянским.
Вечером, часов в 8, всей труппой побрели по улицам. Вместе с А.А. Прошли мимо старого здания Piccolo. Ахали в галерее «Виттория»... Вышли на площадь Миланского собора... Нет... нет, сначала к Ла Скала... к памятнику Леонардо... Вечерело... Дождя уже не было... Тепло... Состояние какое-то невероятное. Как-то трудно верится — и в вечер этот, и в Милан... Вот мы идем, вот — Ла Скала, вот — Соборная площадь... Медленно темнеет. Собор дрожит, кажется, движется; толпы туристов, и миланцев, наверное... толпа веселая, праздничная, разная... Парень работает в окружении вольных зрителей... танцует, жонглирует под магнитофон. На мотоцикле делает трюки, фокусы, и все делает классно... Сидим на ступеньках долго-долго. Темнеет. Реклама скачет... Медленно бредем домой, в гостиницу. Стада машин на улочках, даже странно, как они вмещаются сюда.
Сколько программ ТВ, еще не выяснили, пока 14 установили. Устал я очень. Все-таки бессонная ночь перед полетом. Быстро уснул.
Завтрак сильно отличается от венского. Для нас похуже... Булочки, маслице, джем, кофе...
Сбор был в 10.30. Тут началась вся история с И.Т. Она вчера потерялась, не знаю, что там было, в общем, звонили уже из консульства... А.А. убит и взбешен. Поехал в консульство... Ну, а перед этим, конечно, каких только мыслей не было... Кошмар! Как говорит пастор Мандерс: «Вот они, плоды!» Вся труппа, конечно, тоже издергалась, переволновались... Потом еще «получили».
Тяжело с неуправляемыми людьми иметь дело. Упаси Бог. Неуправляемые в том смысле, что сами собой... Распи... ство! И тупость, невоспитанность. Да-да, элементарная невоспитанность. Мы все думаем, что невоспитанность — это когда ложку держать не умеют. Нет. Это когда себя ощущают пупом.
Так день скомкан. Пообедали, и в 4 (в 16.00) — опять собрались в репзале. Теперь, наверное, до глубокой ночи.
Здание Театра Студио, наверное, самое лучшее (на мой взгляд) из всех, что я видел. Сцена и зал в совершенном согласовании. Удивительно! Удивительно. Репзалы, гримерки, все, все — невероятной чистоты, продуманности, красоты... Все, от дверной ручки и туалета до свето- и радиоаппаратуры!
Сейчас — 8 вечера. Работается 2-й акт. Все бы ничего, если бы не некоторые истерики. Что сделаешь?
4 июля 1988 г., Милан
Сегодня сыграли первый спектакль. В Милане. Как всегда, была напряженка перед... Вчерашний день (5-е) работали на износ, с 11 до 17 без перерыва, нет... все уже перепуталось... это — сегодня так, а вчера... много времени потратили на ввод девочки, итальянки. Малышка, 12 лет, поразительно. В общем так: утром встали в 7, позавтракали и пошли по городу. Мы с Витасом набрели на мемориальное миланское кладбище... Жалко, нет хорошего аппарата, это надо снимать.
Репетировали с 10.30, проблемы все те же, те же и те же... Вводим девочку, но... дело не в ней как раз. С ней все более чем в порядке. Потом перерыв два часа, пообедали и опять походили. (Художественная академия, улочка художников и т. д.). В 4 начали опять и вернулись домой после часа ночи. А.А. нервничал. Хотел закрутить ночную репетицию, но с капиталистами это дело трудно дается, у них профсоюз. Все выключают и уходят. Пришлось сдаться.
Усталость дикая. Сегодня уже с 10 утра в театре. Тренинг. Репетиция 3-го акта и 1-го, и — кусками — 2-го. Перерыва не было. Отпустил в 5, а в 7.30 — сбор. (Начало в 8.30.)
Собрались в 7.30. Тренинг. Потом А.А. пришел. Сначала в одном репзале сидели, потом перешли в Брехтовский.
Кресло Стреллера. Черная куртка А.А.
Репзалы!.. Оснащение. Чистота (пол), дизайн. Ваби-саби.
Состояние перед спектаклем.
Зал полон. Публика. Играем без перевода. У некоторых на коленях книжка Пиранделло. Читают.
1-й акт... начался... первые ощущения... Пустота... Полусон... В сцене — легко. Глаза. Контакт ощущается не в оценках (привычных), нечто другое. После каждого акта — аплодисменты большие.
Спектакль по нарастающей. Понимание вырастает по ходу. Да... как иностранное кино (постепенно начинаешь понимать).
Финал! Долгий, бурный!
Брави! Брави! Брави! А.А. — весь в черном (костюм авантюриста) (после 1-го акта — «наверное, не доживу до конца»).
Прием после спектакля. Шампанское. Стол (в Вене шикарнее, но мило и нежно). Миланцы аплодировали стоя, такого не бывает...
Слова самые, самые! Букеты госпожам актрисам (всем) от Стреллера. Уже много прессы. До нашего приезда было две статьи, а теперь газетах в шести уже есть материал о театре, о Васильеве (до спектакля!).
Волновались. Жутко. Если честно теперь — были и сомнения.
Слава богу!
Выпил шампанского... теперь в номере.
Телевизор. Ночь. (Фильм о вьетнамской войне, а только что кончился «Смерть в Венеции», посмотрел уже последнюю часть.)
Завтра с 11 до 13 — репетиция, потом в 7 — на спектакль.
6 июля 1988 г., Милан
Идет 2-й спектакль (2-й акт). Первый акт прошел неплохо, но неровно. А.А. недоволен. Публика, кажется, попроще сегодня, демократичнее. Принимают живо, реагируют непосредственно.
Отыграл акт. Принял душ. Сижу, пью чай. Вот бы нам в Москве такое здание! Мечта!
Утром на репетиции опять куча опозданий... почти на час... проспали и т. д. (11 часов). Детский сад... А.А. сидел и ждал... и мы ждали. Продолжаются идиотизмы непонятные. Для меня просто необъяснимые. Ходили потом с Гришей Гладием по городу, говорили об этой ерунде. У него тоже полная растерянность и непонимание. Я вспомнил, как начинался спектакль, как мы «дышали» тогда, чем жили. Ведь прошло-то всего ничего времени, и такие события произошли, можно сказать, сказочные... В чем же дело? Боже мой... ничего тут не понять... Человек — двуногое неблагодарное существо, кажется, так у Достоевского. Неужели так просто.
Остались потом на «разговор» с А.А. (в который уже раз), я сказал, что все эти разговоры — онанизм и не о чем больше говорить... Пусть каждый сам за себя отвечает, в конце концов... Ладно, к черту.
2-й акт принимается. Все хорошо, кажется (слушаю по трансляции).
По городу можно идти бесконечно... Утром был на базаре! Чудо! «Сегодня арбузы даром!!!» и т. д.
7 июля 1988 г., Милан
По гастролям большая пресса. По нашим понятиям — огромная. 7-8 газет и несколько журналов поместили просторные статьи, фотографии из спектакля, роскошные портреты Васильева. Наши переводчики говорят, что тон просто восторженный. Собственно, это видно и по приему зрительскому. Сегодня третий спектакль... Публика слушает. Реагирует так, как будто понимает по-русски каждое слово.
