Музыка для мужика. История группы «Ленинград»

Все эти хрестоматийные рокеры — от Моррисона до Хендрикса — заплатили свою цену за то, что посмотрели туда, куда смотреть не нужно. И Федя заплатил. Он посмотрел и показал, что там. А Шнуров сам туда не заглядывает, но при этом изображает, что ад — он такой. Мне это смешно. На мой взгляд, «Ленинград» — это в высшей степени буржуазная история. Как танцы менеджеров на стойке. Для меня Billy's Band в некотором смысле даже честнее, потому что не претендуют на статус лихих ребят. Для меня это явления одного порядка по степени своей неоригинальности и своей офисности. Он делает все для того, чтобы цивилизованные люди немножко побыли нецивилизованными. Я думаю, что Сергей значительно умнее, холоднее и рассчетливей, чем тот рубаха-парень и придурок из его песен. И при этом осторожнее. Это не упрек, и слава богу. Он никого не зарежет, не сойдет с ума и не станет свидетелем Иеговы. Если начиналось это как отвяз, то сейчас Шнур превратился в дежурного плохого мальчика на вручении премии «Муз-ТВ». Я опять-таки не могу представить себе Федю Чистякова на вручении какой бы то ни было премии. А если бы он появился, то премия, судя по всему, тут же и приказала бы долго жить. Это не то, что выйти с бутылкой водки и очень расчетливо, грамотно ебануть в зал тарелочку. Я с удовольствием наблюдаю за талантливым авантюристом. Шнур прикидывается. Группа «Ленинград» — это менеджер среднего звена с ирокезом. Это абсолютный, талантливо сделанный маскарад. Вообще, «Ленинград» плоть от плоти сегодняшнего времени. Смотрите, ведь все творчество группы «Ленинград» пронизано глубоко позитивным зарядом путинской эпохи. Это глубоко радостные произведения. Группа «Ноль» в самых залихватских своих произведениях чрезвычайно мрачна. «Ноль» — это гедонизм в камере смертников. А «Ленинград» — это гедонизм в хорошем кабаке.

Шнуров вообще не Стенька Разин. Он не бросит княжну в воду. Он взамен даст десять интервью про то, как он бросил ее в ванну. Да, пожалуй, это верный образ. Шнуров — Стенька Разин, который свою княжну бросает в ванну. Да, в одежде. Да, девушке неприятно, у нее тушь течет. Но вот вам и вся катастрофа.

Сергей Шнуров

Единственное приятное с «Ленинградом» — то, что это не рок. Единственное, что радует.

Григорий Зонтов

Как-то в клубе «Дача» мне под Новый год сломали нос. Шнуров пришел в дикую ярость, раскричался, что в группе «Ленинград» носы не ломают. Мы с ним вдвоем поехали разбираться. А того охранника в тот день на месте не оказалось. Шнуров спросил у кого-то из персонала: «А он здоровый? Ну ладно, тогда домой за пистолетом поедем. А завтра мы опять приедем в шесть часов, приводите кого угодно, я при всех объясню, что он гондон». И мы ушли.

Приезжаем на следующий день — Серега в красном шарфике, повязанном пионерским образом, с полиэтиленовым пакетом с пластинками.

А там собралась целая туса — ждали, что мы приедем оравой с автоматами, видимо. А мы — красный шарфик и полиэтиленовый пакетик. И Шнур начинает разговор — очень быстрый и четкий. Все закончилось хорошо — человек понял, что он не прав, извинился, мы выпили.

Но потом Шнур зашел в каптерку и сказал: «Следующий сломанный нос будет стоить тридцать тысяч. Поэтому носы никому не ломаем». Подумал и добавил: «Причем евро». Ну правильно, концерт-то отменился.

Александр «Пузо» Попов

Мы как-то шли с Серегой, пили на ходу пиво и несли какой-то усилитель. Откуда-то из-за угла нарисовались трое пьяных мужиков. Я помню, решил: значит, придется драться. Тогда я ставлю бутылку на пол, засучиваю штанину. Пока я раздумывал, один из этих мужиков начал уже вовсю ногами махать. В ту же секунду Серега разбивает свою бутылку об стену и говорит: «Если будешь охуевать, я воткну тебе эту штуку в ногу». Мужики решили не связываться и отвалили. Шнур посмотрел на эту розочку и посетовал: «А пива там было до хуя».

Анна Маграчева

Едем как-то на день рождения к шнуровскому однокласснику. Шнуров уже очень пьян.

Многие из гостей — однокурсники Шнура по архитектурному училищу. Кто-то из них произносит фразу, которая его нешуточно задевает. Что-то типа «будь мужиком». Шнуров набрасывается на него и орет: «Он сказал, что я не мужик». Подбегают люди и начинают их разнимать. Шнуров настаивает, что его оскорбили: назвали «не мужиком». Кто-то из разнимающих пытается что-то Шнурову объяснить, это вызывает очередной приступ бешенства у Шнура, и на этот раз он кидается на защитника. То ли из уважения к имениннику, то ли из хорошего отношения к Шнуру тот не отвечает на его удары и еще раз вежливо пытается продолжить переговоры: «Серега, ты же нормальный мужик. Ты неправильно понял…»

На этих словах получает очередной удар по лицу.

У Шнурова, нужно заметить, удар хороший, отработанный. Даже Севыч, который считает себя хорошим бойцом, сказал, что в поединке Севыч—Шнур ставил бы на Шнура.

Тут терпение защитника оставляет, и он в свою очередь бросается на Шнура.

Именинник, который до этого момента не вмешивался в конфликт, тоже подходит и удивленно не без раздражения говорит:

— Серега, зачем ты так? Я знаю Леху и за него ручаюсь. Я уверен, что он не мог никак тебя оскорбить.

— Он защищал того…

— Он с тобой разговаривал… Зачем ты? Ты меня обидел…

— Извини. Но он защищал ублюдка.

Шнуров потом еще долго повторял:

«Что мне было делать? Он сказал, что я не мужик».

Сергей Шнуров

Вообще, все компенсируется. Однажды я ехал из Москвы в Питер на поезде, году в 2001-м примерно, сидел в вагоне-ресторане, пил текилу, напился, подрался и в результате очнулся весь в крови и лишенный пятисот долларов. Пизды получил конкретно. Ребро даже, кажется, было сломано. Собственно, это был не вагон-ресторан даже, а буфет, там много столов, углов — побиться несложно. В прошлый Новый год я наебенился жутко и понял, что мне необходимо получить пизды. Ну и вклинился в толпу гопников в районе парка Победы. Был тоже нешуточно отпизжен. Гематома только недавно прошла. В каком-то городе на гастролях в каком-то клубе чувак бросился на нас с Севычем вместе со всей своей с охраной, мы отбивались от него стульями, но безуспешно. А потом чувак, когда узнал, кто мы такие, поил нас коньяком. Это оказался хозяин клуба.

Всеволод «Севыч» Антонов

Мы играли какой-то странный корпоратэ в составе я, Серега и Андромедыч — в общем, скрипка, бубен и утюг. Дело было на Яузе, в каком-то ресторане. В зале сидели Юрий Николаев и Никита Михалков. А там все танцуют, и мы выходим: гитарка, гармошка и бубен. Ну, мы отыграли песен десять, все это длилось минут двадцать, потом нам резко надоело, и поняли, что пора ехать. В гардеробе встретили группу «Смысловые галлюцинации», которые расчехляли свои инструменты, чтоб играть следующий сет. И самый мордатый из них нам сказал: «Ну вы, ребята, даете…» Они, конечно, в диком ахуе — что вообще происходит в русском шоу-бизнесе, что за абсурд.

Василий Уткин

Когда мы снова начали делать передачу «Футбольный клуб», мне захотелось, чтобы Шнуров написал песню. Вообще говоря, для музыкантов песни для телевидения это серьезная статья дохода. Но у меня не было денег для Шнура, кроме какой-то символической суммы, которая, наверно, покрыла бы расходы на аренду студии, ну и что-то такое в этом духе. А Шнур тогда как раз закончил писать патриотическую песню к этому фильму про гебистов, забыл, как он назывался. Я почему-то сразу подумал, что песня не станет хитом, что с ней, собственно говоря, и случилось.

Он согласился, сказал: «Ну хорошо, спизжу где-нибудь три аккорда, как обычно». Мы с ним встретились в ресторане «Твин пикс» около Останкино, поели, поговорили. Насколько я понимаю, песню он написал по дороге в аэропорт в машине. Мой водитель его подвез, и по приезде в аэропорт он мне прочитал уже два куплета, а там всего три. А на альбоме он дописал еще маленький речитатив по моему собственному адресу.