На Юго-Западном направлении, Воспоминания командарма (Книга I)

Силами подошедших резервов мы отразили контрудар противника и восстановили положение. Но, надо признать, с большим трудом.

Мартовские бои 38-й армии свидетельствовали, что мы подчас намечали очень хорошие планы, но с исполнением их в тот период зачастую опаздывали. Противник опережал нас, так как обладал большей маневренностью, подвижностью. Его войска перебрасывались в основном на машинах. У нас же почти все передвижения совершались пешком. Это и порождало хроническое отставание от намеченных сроков, а нередко и невыполнение боевых задач.

Так, в упоминавшейся выше 81-й стрелковой дивизии единственным средством передвижения были кони. Но и их не хватало. Вместо 626 артиллерийских лошадей имелось только 144. Мало было и строевых, и обозных лошадей.

А вот еще более разительный пример того, к чему приводило такое положение. В решающий момент у 38-й армии не оказалось танков, а также транспорта для своевременной переброски частей 169-й стрелковой дивизии на направление наметившегося успеха. Вследствие этого противник успел сосредоточить резервы и свести на нет то, что было нами достигнуто.

После окончания мартовской операции больше, чем когда-либо раньше, стала ясна необходимость создания высокоподвижных сил в составе Красной Армии. Эта задача представлялась мне настолько неотложной, что я высказал тогда же свои соображения по атому поводу представителю Генерального штаба.

Сущность предложений сводилась к следующему: "Для развития успеха армии, а также для ликвидации прорыва противника подвижными силами паша общевойсковая армия должна иметь свою маневренную дивизию, имеющую в своем составе два мотострелковых полка, танковую бригаду, артиллерийский полк, дивизионы противотанковой и противовоздушной обороны. Имея такую дивизию и транспортные средства для быстрой переброски стрелковых дивизий из резерва в нужном направлении для решения задач, возникающих в бою, армия повысит свою маневренность, свою боевую мощь и, следовательно, успех будет налицо"{59}.

О многом заставил задуматься опыт оборонительных и наступательных операций, проведенных зимой 1942 г. Стало ясно, что структура управления войсками (армия-дивизия) имеет существенные недочеты, отражающиеся на состоянии частей и соединений, на организации и ведении боя. Имея в своем непосредственном подчинении множество стрелковых и кавалерийских дивизий, танковых бригад, командующий армией и ее штаб физически не могли охватить своим влиянием все эти соединения. Поэтому они были вынуждены создавать оперативные группы, которые в силу временного существования не всегда себя оправдывали.

38-я армия в период наступательной операции в марте 1942 г. занимала фронт 110 км и имела в своем составе восемь стрелковых дивизий, одну мотострелковую и две танковые бригады, кавалерийский корпус. И это не считая армейских специальных частей. В начале операции у командующего армией был один заместитель - генерал-майор Г. И. Шерстюк. Ему я поручил руководить двумя дивизиями, оборонявшими участок фронта от Базалеевки до г. Балаклея. Остальные десять вышеперечисленных соединений, действовавших на направлении главного удара, непосредственно подчинялись мне.

Признаюсь, я оказался в весьма затруднительном положении, так как в ходе операции должен был контролировать и направлять одновременно действия каждого из этих соединений, всесторонне оценивать достигнутые ими положительные результаты или постигшие их неудачи, тут же ставить дальнейшие задачи. При таких условиях оценка обстановки и постановка последующих задач носила подчас недостаточно продуманный характер, не основывалась на глубоком анализе возможностей того или иного соединения, на учете сил противника.

20 марта для руководства боевыми действиями войск армии были созданы две оперативные группы. Ими командовали генерал-майор Г. И. Шерстюк и генерал-майор Л. В. Бобкин. Помощь в руководстве войсками оказывал также генерал-майор Ф. А. Пархоменко. Это были боевые, храбрые командиры, участники гражданской войны. Однако опыт показал нецелесообразность создания таких временных оперативных групп. Для организации взаимодействия родов войск и руководства боем требовалось иметь постоянную организацию - корпусное звено. Увеличение количества заместителей до трех не решало проблему.

Я нисколько не удивился, когда узнал, что идеи создания такого звена, а также высокомобильных соединений возникли не только у меня. Более того, оказалось, что некоторые проблемы уже претворяются в жизнь. Правда, что касается задачи организации мощных механизированных соединений, то она решалась в несколько ином виде, чем представлялось мне.

Об этом рассказал при встрече маршал С. К. Тимошенко. Прежде всего выяснилось, что мои соображения по данному вопросу стали ему известны через работника оперативного отдела штаба фронта А. Н. Шиманского. Затем Семен Константинович сказал, что создание высокоподвижпых соединений уже началось. Это будут, добавил он, не дивизии, а корпуса, состоящие из танковых и мотострелковых соединений. Их отличительная черта - высокая маневренность и огромная ударная мощь. Такие танковые корпуса будут действовать в составе войск фронта.

Новости о формировании танковых корпусов радовали. Они были подтверждением того, что силы Красной Армии росли и крепли с каждым днем. Думая о будущих могучих танковых корпусах и армиях, я вновь и вновь испытывал чувство величайшего преклонения перед непреоборимой мощью советского народа, руководимого Коммунистической партией. И в который раз с радостью убеждался, как и все на фронте, что у нас надежный тыл, обладающий неиссякаемым источником сил и средств, что партия твердой рукой направляет их во все возрастающем количестве на борьбу с врагом. И крепче, чем когда-либо, верилось, что приближается день, когда удары Красной Армии по противнику обретут еще большую силу. Залогом тому было не только увеличение боевых ресурсов, но и опыт организации и ведения военных действий, накопленный зимой 1941/42 г.

Что касается событий, о которых рассказано в этой главе, то они, как и все наступательные операции советских войск на Юго-Западном направлении зимой 1942 г., не завершились полным разгромом противостоящих вражеских группировок. Более того, нерешительные действия по прорыву обороны противника в течение четырех дней дали немецко-фашистскому командованию возможность снять часть сил с пассивного участка фронта (от Белгорода до Орла), перебросить их на промежуточный оборонительный рубеж в полосе наступления наших войск и посредством нанесения контрударов и контратак затормозить их продвижение, а затем и остановить.

К такому итогу операции привел недостаток сил и средств, испытываемый войсками Юго-Западного фронта и, в частности, 38-й и 6-й армиями. И тем не менее глубоко ошибочным было бы считать наступление безуспешным.

Наступая в показанных выше исключительно тяжелых условиях (к ним нужно добавить морозы, пургу, снежные заносы), мы добились известных положительных результатов. В частности, 38-я армия очистила от противника населенные пункты на восточном берегу Северного Донца, форсировала реку и захватила большой плацдарм оперативного масштаба между ней и другой рекой - Большой Бабкой. Мы освободили много населенных пунктов, в том числе и такие довольно крупные, как Рубежное, Верхний Салтов, Старый Салтов, Молодовая (с мостами через Северный Донец).

Группировка врага при этом понесла тяжелые потери в живой силе, вооружении и материальных средствах. К концу операции она представляла собой смесь полков и батальонов из различных дивизий, переброшенных под Харьков с других участков фронта и теперь потерявших не менее половины личного состава. Потери врага в полосе наступления 38-й армии составляли 7735 убитых солдат и офицеров, 456 пленных. Были уничтожены 61 фашистский танк, 52 орудия разных калибров, 38 минометов, 82 пулемета, сбито 23 самолета. Кроме того, мы взяли трофеи: 58 орудий, 51 миномет, 134 пулемета, 737 винтовок. Число раненых, контуженных и обмороженных солдат и офицеров противника мы, конечно, не могли определить, но, по-видимому, оно не менее чем в три раза превышало число убитых.