На большом пути. Повесть о Клименте Ворошилове

После мытья - пожалуйста - чистое нательное белье (грязное забирали в прачечную, чтобы выстирать и назавтра вернуть). Ничего другого из обмундирования найти для делегатов не удалось, зато с особой гордостью командир взвода предлагал каждому выбрать себе новую папаху. Они грудой лежали на полу в углу комнаты: высокие, косматые, теплые. Целый вагон их захватили на станции. Везли папахи для мамонтовской конницы, а достались - буденновцам. Как раз ко времени, к январскому холоду.

Климент Ефремович и Семен Михайлович, приехавшие в особняк, тоже получили папахи. И с удовольствием попарились, намерзнувшись в дальней дороге, - вернулись из полевого штарма.

После бани, как положено, добротный обед. Барские повара постарались: украинский борщ такой, что ложка стоит. Гречневая каша с мясом. Соленые арбузы и квашеная капуста на столе - по потребности.

Очень довольные, даже растроганные такой теплой встречей делегаты отправлялись спать - назавтра ждала работа. И Екатерина Давыдовна тоже была довольна. Сама встречала людей в столовой, рассаживала, угощала. Взволнованная, оживленная, с сияющими глазами, она была так хороша, что на нее засматривались, любовались. Когда выходила из зала, отведенного под столовую, там все вроде бы тускнело, стихало.

Климент Ефремович даже насупился, перехватив удивленно-восхищенный взгляд Буденного, и сам вдруг как-то по-новому, словно со стороны, увидел жену. Верно, очень она привлекательна. Не молодка уже, а сколько в ней энергии, радости. Ботинки с высокой шнуровкой, длинная юбка - это хорошо. Зря только гимнастерку надела. Затянута ремнем, все рельефно. Ни к чему бы это, когда вокруг столько мужчин.

Он потом так и сказал ей, морщась от досады на самого себя, но не имея сил сдержаться, промолчать:

- Завтра на конференцию - платье лучше... Или в кофточке.

Екатерина Давыдовна глянула удивленно. Подумала, поняла:

- Вот оно что... Я видела - расстроился ты, только не сообразила... Разве можно, Клим?

- Не обижайся, пожалуйста. Ведь тебя сотней прожекторов высвечивают.

- Изрядно сказано, - улыбнулась она и перевела разговор на какие-то пустяки.

Климент Ефремович облегченно вздохнул и подумал, что жена у него, ей-богу, большая умница.

4

Особенно важно было для Ворошилова, чтобы на общеармейской партийной конференции веско и авторитетно прозвучал голос самого командарма. Исподволь приучал он к этой мысли Буденного, очень не любившего выступать в официальной обстановке.

Совсем недавно, 14 января, здесь же в Ростове было проведено расширенное заседание Реввоенсовета, в котором участвовали начальники дивизий, некоторые командиры бригад и полков, ведущие политработники, В общем-то съехались главным образом строевые начальники, но вед заседание Ворошилов, он же выступил с большим докладом: рассказал об успехах Красной Армии на всех фронтах, о значении разгрома основных деникинских сил, дал политическую оценку момента. Ну и, конечно, напомнил командирам, что первыми, самыми надежными помощниками для них были и будут коммунисты. Рядовые большевики и политические работники, комиссары. Пусть командиры всех рангов, как партийные, так и беспартийные, не забывают: коммунист всегда пример для других воинов и в бою, и в быту, коммунист должен заботиться о том, чтобы приказ командира был обязательно выполнен, чтобы высок был авторитет комсостава.

Семен Михайлович на том заседании говорил немного. Обрисовал боевую обстановку и поставил перед командирами новые наступательные задачи. Ворошилова это вполне устраивало. Но зато теперь их роли должны поменяться. Пусть Буденный выступит перед делегатами партийной конференции как командарм и как коммунист. Пусть расскажет о роли членов партии в укреплении всего армейского коллектива, своих частей и подразделений. О месте коммунистов в бою. О взаимоотношении рядовых членов партии с начальствующим составом. Очень полезно послушать об этом, особенно ветеранам-буденновцам. Среди них есть такие, которые вступили в партию, но к политической работе относятся с пренебрежением. Наше, мол, дело беляков рубать, а политикой пущай занимаются комиссары. Вот Семен Михайлович и должен объяснить, как неразрывно связано и то и другое в их армии нового типа, какой еще никогда и нигде не бывало.

По просьбе Буденного Климент Ефремович помог ему наметить основные тезисы, определить в общих чертах план выступления. А остальное пусть сам. Первый раз всегда трудно, зато потом будет легче.

Речь свою Семен Михайлович начал очень даже уверенно:

- Кто с меня человека сделал, товарищи? Кто на высокую ступень поднял? Советская власть сделала, партия подняла! И вот за эту родную всем нам власть и за нашу большевистскую партию, в рядах которой я состою, ведем мы безжалостный и кровавый бой с белыми гадами и всей мировой контрой!..

Говорил Буденный, не сбиваясь и почти не заглядывая в бумажку. Память имел хорошую: повторил многое из того, что было сказано на расширенном заседании Рев военсовета. Однако и свое добавил. Как раз то, что требовалось для делегатов партийной конференции. Коммунист, дескать, всегда впереди - это закон. Молодой ты член партии или старый, давно в армии или нет - прежде всего ты большевик. Все силы отдай, наизнанку вывернись, а военную науку постигни досконально. В бою зажми свой страх и рвись на врага. А когда отдых, чтобы ни лишней чарки, ни ругани, ни всяких там наглых ухаживаний...

- А если по доброму согласию или по ее настоянию? - озорно кинул кто-то, и зал, хохотнув, замер в напряжённом ожидании. Не святоши собрались.

- По доброму, это совсем другой разговор, - помедлив, рассудил Семен Михайлович, залихватски, в стрелку закручивая ус. Однако поймал себя на этом, отдернул руку, нахмурился. - Но все равно помни: на тебя глядят товарищи по эскадрону и штатские граждане. По тебе о всех нас, коммунистах, судить будут. Обо мне, к примеру, о товарище Ворошилове, о всех, кто сейчас сидит тут...

В общем правильно говорил Семен Михайлович, только закончил речь совсем неожиданно.

- Сколько, товарищи, наша Конная армия существует? Да всего ничего - два месяца. А делов сделано много. Деникинцев располосовали на две половины, Донецкий бассейн со всеми его шахтами и рудниками возвратили Советской республике. И армию свою создавали прямо в боях. А это ведь не в бумажке написать: нынче - Конный корпус, а завтра - Конная армия. Развернуть требовалось, организовать, переформировать. И тут, товарищи, поклон и спасибо нашему дорогому товарищу Ворошилову. Он в армию свой опыт, свои знания вложил. Штаб создавал, политический отдел, органы снабжения, - Буденный загибал пальцы поднятой руки. - Людей подобрал надежных, к месту приставил, подсказывал, с чего начать. Или вот управление формирования. Даже я спервоначалу возражал. Зачем? Принял добровольца в эскадрон, поучил, если время есть, и в бой. Там полную образованность получишь, если самого под копыта не скинут... А теперь у нас организованное пополнение пошло. Сколько мы два месяца назад людей насчитывали? Я точно скажу: семь тысяч бойцов и командиров, вот сколько. С ними начали Конную армию разворачивать. Потом много боев мы приняли, много наших товарищей потеряли от вражеских пуль и сабель, от холода и болезней, а при всем при том у нас сегодня двенадцать тысяч в строю, почти вдвое больше. И я еще раз скажу, что первым во всех этих делах был наш дорогой товарищ Ворошилов, за что ему еще раз спасибо!

Конечно, Клименту Ефремовичу приятны были такие слова. И все же не к месту это. Для чего собрались сюда? Не друг друга хвалить, а обсудить насущные вопросы. Надо бы выступить сразу после Буденного, нацелить конференцию на главные задачи. Но удержался, не оконфузить бы Семена Михайловича.

Вышел к столу Роман Леснов. И едва заговорил - сразу овладел общим вниманием. Давайте, дескать, поделимся мыслями об отношениях между коммунистами и беспартийными, между командирами и комиссарами во взводах, в эскадронах. Надо ведь свою партийную линию проводить. Но как добиться, чтобы тебя слушали? Одними словами ничегошеньки не достигнешь. А вот если ты с конем управляешься не хуже любого завзятого кавалериста - это уже козырь. Если из нагана бьешь метко или шашкой отлично владеешь - опять же вода на твою мельницу. Если же взвод или эскадрон в атаку увлек, значит, совсем свой среди своих, тогда у тебя авторитет, тебя слушать будут... Трудно такого достичь, но это, пожалуй, наиболее верный путь.