Записки бывшего милиционера

Так или иначе, на уговоры руководства УВД ушло несколько месяцев, но согласие было получено, о чём впоследствии мы ни разу не пожалели, так как работа взвода в экстремальных условиях подтвердила его необходимость.

К сожалению, Бурдов через несколько месяцев, уже при новом начальнике УВД Панарине, задурил, стал слишком независимым, пытался сам определять необходимость использования взвода. Этому способствовало то, что Панарин вывел взвод из подчинения отделу ООП, подчинил его непосредственно себе и преобразовал в роту. Дело дошло до того, что Вурдов организовал пикет силами роты с требованием «Долой Морозова!». Морозов — один из моих заместителей, который курировал роту и в отношении которого уже решался вопрос о его переводе на другую службу. А на заседании коллегии УВД в конце ноября 1990 года, срочно проведённого из-за этого пикетирования, Вурдов в своём выступлении уже потребовал снять заместителей начальника УВД Е. Пермякова и В. Д. Смирнова, а также О. Ф. Бурова с их должностей и уволить Н. Н. Морозова за то, что они якобы не поддерживают работу и нужность роты.

Конечно, руководство УВД с такими его требованиями не могло согласиться. Кончилось всё тем, что перечисленные лица за доведение ситуации до такого положения были привлечены к ответственности, а Вурдов был просто уволен из органов внутренних дел, о чём я очень сожалел. Понимая, какая это потеря для милиции (Вурдов был настоящим милиционером, от Бога), я добился его восстановления на службе и забрал к себе в отдел ООП. Но Вурдов уже не мог смириться со своим положением и через пару месяцев уволился по собственному желанию.

После увольнения из милиции Вурдов создал охранное предприятие «Барс», куда увёл многих своих бывших подчинённых, но с ролью руководителя не справился; пытался создать новое предприятие, стал вмешиваться — видимо, на платной основе — в различные конфликты хозяйствующих субъектов. За это однажды и пострадал: отсидел сутки в ИВС по делу некоего П. П. Ласкина, который обвинялся в том, что собственноручно кухонным ножом отрезал причинную часть тела у случайного дружка. После этого случая Вурдов исчез. А каким был образцовым милиционером!

Помню, как в Кирове, где Вурдов оказался в составе группы, которую мне пришлось возглавить для выдворения за пределы Архангельской области большой группы (около 100 человек) цыган, он за полчаса доставил в местный отдел милиции восемь нарушителей общественного порядка, парализовав тем самым работу дежурной части. Он просто не мог пройти мимо, когда слышал мат в общественном месте, обнаруживал валяющегося пьяного или видел иное нарушение общественного порядка.

Насколько мне известно, после моего ухода из УВД патрульно-постовую службу в области, и в частности в Архангельске, много раз пытались реорганизовать: то расформировывали батальон ППС (который создавали при мне), а его роты раздавали по райотделам, то снова его восстанавливали и т. д. А в 2008 году в одной из рекламных газетёнок за ноябрь под названием «ПRопаганда», уже будучи пенсионером, я вдруг прочитал статью «Архангельск будет спать спокойно» о том, что в Архангельске создан батальон ППС. Но, простите меня, батальон ППС в Архангельске в 80-е годы прошлого века создавал я вместе с сотрудниками отдела ООП, лично я ездил в МВД выбивать для этого штаты, и батальон успешно нёс службу. И вдруг через двадцать-тридцать лет в Архангельске создаётся батальон ППС??! А куда же делся тот батальон? Или нашлись «умники», которые его в своё время ликвидировали за ненадобностью?! Не удивлюсь, если так и было.

Считаю, что одной из самых удачных разработок отдела ООП в моё время был план с условным названием «Квартал», который был сделан по моей инициативе. Задачей этого плана являлось повышение роли патрульно-постовых нарядов в раскрытии преступлений по горячим следам и, соответственно, задержание преступника. Суть этого плана, в отличие от предыдущих подобных планов, сводилась к тому, что при поступлении сообщения о совершении преступления в конкретном месте дежурный направлял все имеющиеся вблизи места преступления наряды по конкретным кварталам, расположенным кольцом вокруг места происшествия. Для этого по плану «Квартал» весь город был поделён на кварталы с присвоением им условных номеров. Каждый наряд милиции, пеший или на колёсах, имел схему города с этими кварталами, и дежурному нужно было только назвать номер наряда и номер квартала. Это означало, что наряд должен был немедленно прибыть в свой квартал и осуществить поиск преступника. При нулевом результате кольцо кварталов вокруг места происшествия расширялось, и наряды получали новые номера кварталов. И так до тех пор, пока преступника не задерживали или терялся смысл его задержания по горячим следам. Кстати, ещё пару лет назад можно было слышать по телевизору в местных новостях о задействовании плана «Квартал», когда говорили о преступлениях. И это почти двадцать пять лет спустя после его разработки!

Депутатская работа (1990–1993 годы) на освобождённой основе предоставила мне, полковнику милиции, уникальную возможность наблюдать и оценивать состояние борьбы с преступностью, работу милиции, и прежде всего патрульно-постовой службы, как бы со стороны и быть при этом более объективным. Мне сразу же стали очевидны основные проблемы в милицейской работе по охране общественного порядка. Такое видение позволило мне в октябре 1992 года в рамках подготовки соответствующего вопроса о преступности для сессии облсовета депутатов опубликовать в газете «Правда Севера» статью под названием «Если решите, что нет денег, то и вовсе не начинайте разговор», которая просто разозлила руководство УВД, и прежде всего его начальника И. А. Охрименко, из-за оценки его действий по отношению к патрульно-постовой службе и, по сути, моего обвинения руководства УВД в забвении профилактики правонарушений. Кажется, именно эта статья окончательно настроила Охрименко против меня, хотя, публикуя её, я заботился прежде всего о деле. Тем не менее, после разработки плана мероприятий по усилению борьбы с преступностью в области и укреплению материальной базы органов внутренних дел области и утверждения этого плана депутатами Охрименко наградил меня месячным окладом, так как план, как никогда, был насыщен реальным материальным содержанием и обеспечением мероприятий, но при этом затаил на меня обиду, о чём много раз напоминал мне Б. Г. Борисов, начальник штаба УВД.

Среди мер, содержащихся в этом плане, было немало мероприятий, относящихся к увеличению роли общественности, прежде всего в форме добровольных народных дружин, родительских патрулей и других подобных формирований. Но для меня это скорее была дань многолетней традиции, но не расчёт на реальное участие населения в охране общественного порядка. К сожалению, долгий опыт показывал, что такое участие сводилось в основном к бумажному копошению.

За последние два-три года с удивлением читал в газетах и слышал по телевидению о возрождении в стране института добровольных народных дружин (ДНД) для усиления охраны общественного порядка на улицах и прочих общественных местах. Читал с удивлением ещё и потому, что думал, что в стране после событий 90-х годов покончено с очковтирательством в этой части, что теперь нет условий, при которых люди вынуждены время от времени изображать видимость этих дружин и подобных формирований.

Согласно скудной действующей нормативной базе по этой линии, ещё в бытность СССР, дружинами должны были заниматься советские органы и общественность, а милиция — оказывать им методическую помощь и, по возможности, организовывать совместную работу с ними милицейских патрульно-постовых нарядов. На деле же, если кто и занимался дружинами, то только милиция, всё остальное было профанацией. Конечно, как и в любой системе, были факты, выходящие из обычного ряда, к которым я отношу буквально единичные регионы, где ДНД существовали без особого давления со стороны милиции. Например, довольно регулярно выходили дружинники на патрулирование улиц в Северодвинске. Там на общественных пунктах охраны правопорядка (ОПОП) постоянно велась учётная документация по линии дружин. Хотя — и это надо признать — результаты работы этих ДНД, как правило, были нулевыми, потому что большая часть «добровольцев», выйдя на улицы после инструктажа, куда-то исчезала. Как я уже говорил, в системе органов внутренних дел области взаимодействие с ДНД, а, по сути, организацию и контроль за их деятельностью осуществлял отдел ООП, а мне, как его руководителю, приходилось заниматься проблемами ДНД с 1978 по 1992 год. Труд этот был весьма обременительным, так как отнимал много времени и сил, поэтому в отделе для такой работы был выделен специальный сотрудник.