Личное дело

Есть и еще одно весьма важное обстоятельство, которое сопутствовало успехам в нашей оперативной работе. Речь идет о методах, приемах, да и сути оперативной деятельности советской разведки. Они исключали применение насилия, грубого психологического воздействия, вообще использования приемов, унижающих человеческое достоинство. Сотрудники западных и других спецслужб хорошо знали это, хотя буржуазная пропаганда утверждала совсем другое. Сотрудники иностранных спецслужб отлично знали и то, что советская разведка неизменно проявляла заботу о личной безопасности источника. Тот, кто вступал на путь сотрудничества с нами, чувствовал это с первых же шагов. Ни одна операция по связи с агентом, ни одно оперативное мероприятие не проводились, если они таили в себе очевидную угрозу его личной безопасности. Материальный фактор, конечно, присутствовал, когда это было главным условием сотрудничества агента с нами. Однако даже в тех случаях, когда материальное вознаграждение источнику не выплачивалось, мы старались проявлять ощутимую заботу о нем, особенно после того, когда он уходил со службы на пенсию по выслуге лет или по возрасту. Это было нужно не только источнику, но и нашим сотрудникам, поскольку воспитывало в них гуманный подход и прививало моральную ответственность перед теми, кто какое-то время был с нами вместе. Короче говоря, для нас агент был прежде всего личностью — как по форме взаимоотношений, взаимодействия, так и по существу. Не были исключением и американцы. Молва гласит, что американцы, мол, исключительно прагматичны, переводят все на чистоган и, кроме денег, ничего не признают. Я убедился в том, что это далеко не так. Почти в каждом из них рано или поздно берет верх думающая личность.

Разумеется, агентурная работа требует соответствующего организационного обеспечения, постоянного анализа, обобщения, учета различных ситуаций при понимании того, что прямых аналогий в разведке нет, а тем более нет готовых рецептов на все случаи жизни. Главным же звеном во всей агентурной работе является оперативник, сам агентурист, имеющий природные и приобретенные данные для занятий именно этим видом деятельности. Конечно, не каждый агентурист обладает достаточно широким политическим кругозором, умением заниматься анализом политических проблем. Хотя идеальным является сочетание хороших аналитических способностей с умением работать с людьми. Но одно несомненно: сотрудник, побуждающий гражданина другой страны работать на свое государство, должен быть интеллектуалом.

Такова совокупность наиболее значимых факторов и мер, из которых исходила советская разведка в работе по приобретению иностранной агентуры. Вместе взятые они дали свои результаты; именно разумное сочетание политических и оперативных сторон позволило в середине 80-х годов добиться прорыва на этом направлении. Однако в 1988–1989 годах бум прошел, и главная причина состояла в том, что изжили себя те позитивные факторы, о которых шла речь выше. Перестройка не только перестала давать положительный эффект, а наоборот, все более раскачивала обстановку в СССР и порождала за рубежом сомнения в способности сохранить Советское государство. В то время уже мало кто хотел иметь с нами дело. С одной стороны, из-за опасений за свою личную безопасность, а с другой — вследствие непонимания того, что происходило у нас и вокруг нашей страны. Именно тогда мир стал свидетелем, как в Советском Союзе деструктивными силами наносился удар за ударом по армии, органам госбезопасности, по всей системе государственности, как очернялась история, как поднимали руку на то, что не только является святыней для нашего народа, но и признается таковой во всем мире. Я имею в виду прежде всего попытки бросить тень на победу Советского Союза во Второй мировой войне.

Именно на рубеже начала перестройки и завязались наши связи с Олдричем Эймсом. Вскоре мы пришли к выводу, что согласие на сотрудничество с нами было с его стороны осознанным и искренним шагом. Я долго размышлял над побудительными мотивами его поступка и помимо общих причин, о которых сказал выше, пришел к выводу, что немаловажную роль в развитии контактов с ним сыграли личные качества тех, кто, будучи сотрудниками советских спецслужб и других организаций, изменил Родине и стал работать на США. Эймс хорошо знал их и мог составить о них полную картину. Все эти люди были ущербными в морально-нравственном отношении, склонными к злоупотреблению спиртным, меркантильными, исповедовавшими двойную мораль. Для них Родина, родители, близкие, друзья были мало что значащими понятиями. Не скажу, что все эти люди были карьеристами. Если кто-то из них и был подвержен этому, так опять-таки не потому, что испытывал обоснованные чувства ущемленности, а главным образом потому, что не мог без продвижения по службе удовлетворить свои эгоистические устремления. Некоторые из числа разоблаченных бывших сотрудников КГБ и ГРУ были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны. На последней стадии рассмотрения их дел им было отказано в помиловании, и ни в суде, ни в комиссии по помилованию при Президиуме Верховного Совета СССР на этот счет ни разу не возникали разногласия. Как-то, уже позже, мне довелось поговорить с судьей, имевшим отношение к рассмотрению дела одного из таких лиц. Я поинтересовался побудительными мотивами столь строгого подхода. Ответ был однозначным: всеми осужденными за измену Родине двигало одно — эгоизм, корыстолюбие. Речь не шла о перемене отношения к советской идеологии, о стремлении изменить социально-политический строй в нашей стране или о коренном несогласии с внутренней и внешней политикой. Нет! Тут сомнений у них не возникало, и свои взгляды на основополагающие ценности они не меняли. Характерно, что каждый из них, анализируя в ходе следствия и суда свое перерождение, не находил для себя оправдания и считал, что весь порочный путь к трагическому финалу проделал по собственной вине.

А вот, к примеру, «кембриджская пятерка» советских агентов была совсем другой. Это были люди глубоких убеждений, верные своим идеалам, совпадающим с идеологией и политикой Советского государства, поначалу в одиночку отстаивавшего свои независимость и достоинство, мир между народами перед лицом всего международного капитала. Их вклад в борьбу Советского Союза был поистине уникальным и неоценимым.

Другим был и Олдрич Эймс. Во-первых, это — цельная натура, человек думающий, ищущий. Он патриот Америки, любящий свою страну, но не воспринимающий политику и методы умножения ее богатства и мощи. Эймс не передавал нам ничего такого, что могло бы нанести ущерб США или раскрыло бы сугубо американские секреты. Он с интересом наблюдал за переменами в нашей стране, верил в миролюбивый характер советской внешней политики. Он отлично знал, кто из числа советских граждан стал на путь сотрудничества с американскими спецслужбами, видел, что они собой представляют, и постепенно пришел к решению помочь Москве. Для него это было непростым, но в моральнонравственном отношении выстраданным и осознанным шагом.

Эймс решился на работу с нами не в одно мгновение. Да и нам поначалу не все было ясно, предстояло убедиться в искренности его намерений. Однако особого труда это не представило, поэтому очень быстро было принято решение не разочаровывать его намеком на недоверие, излишними вопросами, попытками получить от него доказательства честности и откровенности. Очень важно было ничем его не обидеть, а для этого с нашей стороны требовалось в высшей степени филигранное поведение, что и удалось соблюсти.

Должен сказать, что в общем-то мы с самого начала поверили в искренность Эймса, а если у нас и возникали вопросы, то исключительно в профессиональном плане: лишний раз проверить даже то, что, казалось бы, не вызывает каких-либо сомнений. Манера и характер его поступков, высказываний не походили на игру, не были похожи на провокацию. Даже чисто внешние штрихи его общения с советскими представителями располагали к нему, внушали доверие. Любая информация Эймса, каждое его слово находили подтверждение, хотя нередко это требовало немалых усилий, времени и соответствующей проверки. Нами предпринимались самые строгие меры по обеспечению его личной безопасности. Эти меры уверенно гарантировали конспиративность в работе, его надежную защиту в период сотрудничества с советской разведкой.