На Золотой Колыме. Воспоминания геолога

Наступило 14 сентября. По договоренности с Гавриловым 16 сентября мы должны были встретиться на устье Эмтыгея. Если бы у нас были продукты, мы, вероятно, задержались бы в районе Знатного на день-другой. Слишком много было здесь нового, интересного. Однако приходилось возвращаться. На обратный путь у нас оставалось только несколько горстей муки, и нашим единственным блюдом на завтрак и ужин была жалкая болтушка.

Голодные, но довольные, мы шли налегке. Зато наши лошади были основательно загружены каменноугольными пробами.

На устье Эмтыгея. Обратный путь

Точно 16 сентября мы добрались до устья Эмтыгея. Прибыли мы, правда, очень поздно — в одиннадцать часов вечера после долгого блуждания в темноте среди лабиринта проток и стариц, смертельно голодные, усталые и мокрые, так как большую часть пути нас усиленно поливал холодный осенний дождь.

На устье Эмтыгея было весело и оживленно. Около якутских изб возник целый палаточный городок. Гаврилов приехал два дня назад. Еще раньше вернулся Филиппов, который вместе с геологом Женей Таракановым работал в бассейне Хинике — крупного правого притока Аян-Юряха. Их отряд на целых две недели был оторван от работы для несения караульной службы на заставе, которая только недавно была снята.

Встреча была отпразднована обильным ужиком с легким возлиянием из заветной банки. У Гаврилова тоже оставались некоторые запасы драгоценной влаги, и мы решили следующий праздник устроить после того, как будут, пройдены пороги.

Несмотря на усталость, спать мы легли только в пять часов утра.

Следующий день был посвящен подведению итогов полевых работ. Они оказались неплохими. Отряд Гаврилова обнаружил россыпное олово во многих притоках Аян-Юряха. По существу был выявлен новый оловоносный район, заслуживающий дальнейшего, более детального исследования. Филиппов и Тараканов установили признаки золотоносности в бассейне Хинике. Наша группа исследовала сверх плана, значительную часть бассейна Эмтыгея, где помимо заведомо промышленных месторождений россыпного золота оказались очень перспективные месторождения каменного угля, позволявшие надеяться на то, что в ближайшем будущем удастся разрешить сложную проблему снабжения энергией горнодобывающей промышленности.

Золото, олово и уголь — три ценнейших и крайне необходимых вида полезных ископаемых, к тому же находящихся в таком территориально близком соседстве… Можно было с уверенностью говорить о том, что этот отдаленный пустынный район вскоре заживет полнокровной производственной жизнью.

Обширная золотоносная зона, в свое время прозорливо намеченная Ю. А. Билибиным, была прослежена нами еще дальше к северо-западу. Похоже было на то, что она окаймляется широкой зоной оловянной металлогении.

Огромное белое пятно в этой части территории Колымо-Охотского края оказалось теперь в какой-то степени заполненным. На карте появилась узорная речная сеть, покрытая разноцветными кружками-пробами. Различных расцветок полосы дали представление о геологическом строении этой части территории.

Все это было пока вчерне нанесено на истрепанные полевые карты. Предстояла большая, кропотливая работа по увязке полученных данных, тщательное изучение собранного материала — всех этих многочисленных образцов и проб, которые так обременяли наши спины во время длительных маршрутов. Зимой, во время так называемой камеральной обработки материалов, мы должны все это систематизировать, привести в порядок, детально изучить под микроскопом, описать и дать обоснованное заключение о геологии и полезных ископаемых района наряду с планом дальнейших работ в нем. Однако уже и сейчас у нас есть все основания быть довольными. Мы неплохо поработали и могли гордиться достигнутыми результатами.

На пути домой было теперь лишь одно серьезное препятствие — Колымские пороги. В 1932 году наша партия благополучно проплыла через них, но раз на раз не приходится, и кто знает, как преодолеем мы их в этом году.

Когда-то, еще в XVIII веке, казаки сплавляли от устья Эмтыгея грузы, предназначенные для колымских острожков — Верхнеколымска и других. Все шло более или менее благополучно, пока на порогах не разбилось два паузка и не утонуло несколько человек. С тех пор сплав через пороги надолго прекратился. Неподалеку от жилья эмтыгейских якутов до сего времени сохранилась роща могучих строевых лиственниц, из которых казаки делали свои неуклюжие паузки.

Между прочим, на устье Эмтыгея нам пришлось встретиться с незваными гостями, которые обобрали нас на Мяундже.

Хотя застава с устья Эмтыгея была снята, там все еще находился оперативный пост из трех стрелков. Старший из них, Володя Колосов, живой и общительный бородач, рассказал нам, что несколько дней назад проезжавшие якуты привели двух беглецов, по-видимому тех, которые учинили нападение на наш лагерь.

Я отправился взглянуть на них. В темной тесной избушке под замком сидели два здоровенных мордастых дяди, с которыми не дай боже встретиться где-нибудь в глухом углу, да еще одному. Они молча и мрачно смотрели на нас. На ногах одного из них были мои болотные сапоги с предательской желтой краской на голенищах. За какие-нибудь две недели сапоги превратились в явно неизлечимых инвалидов.

Налет на лагерь был совершен 7 сентября, а 12-го беглецы были задержаны более чем в 120 километрах от устья Эмтыгея, в бассейне Индигирки, недалеко от Оймякона. За это время они успели основательно расправиться с украденными у нас продуктами. Они сами себя подвели смело и, пожалуй, даже нахально выйдя навстречу группе якутов, ехавших из Оймякона. Беглецы отрекомендовались работниками полевой партии, случайно заблудившимися, и просили указать им дорогу. Внешний облик этих «рабочих» настолько ясно говорил за себя, что якуты немедленно обезоружили их (у беглецов было охотничье ружье) и любезно предложили следовать с ними до устья Эмтыгея. Попытка разжалобить якутов и даже подкупить их оказалась безрезультатной, и вот два дня назад беглецов доставили сюда.

Семену удалось вернуть только жалкие остатки своего добра. Все остальное находилось на плечах этих «рабочих» и было в таком состоянии, что даже невзыскательный Семен отказался взять обратно свои вещи.

Колосов рассказал нам много интересного. Ему пришлось принимать непосредственное участие в ликвидации банды беглецов. Он сильно подозревает, что «наши» беглецы были членами этой разгромленной банды, которым в свое время удалось скрыться.

18 сентября мы наконец покинули гостеприимное устье Эмтыгея и целой флотилией из шести плотов медленно поплыли по извилистому руслу Аян-Юряха.

Давно уже скрылся из виду острый залесенный мыс, столь характерный для устьевой части Эмтыгея, а я долго еще всматривался в прозрачную даль, стараясь разглядеть знакомые очертания эмтыгейских сопок.

День был удивительно хорош, и мы наслаждались чудесной погодой и приятным плаванием. Плоты медленно плыли вниз по течению, выбрасывая густые клубы дыма из поставленных на них железных печек. Сквозь зеленовато-прозрачную воду отчетливо просматривалось усеянное крупной галькой дно реки. Временами попадались громадные косяки хариусов, медленно сплывавших вниз на зимовку. Попытка заняться рыбной ловлей потерпела неудачу. Ни один из них не реагировал на самую вкусную приманку, равнодушно проплывая мимо.

Со мной на плоту находились Успенский и Петр. Николая вместе с одним из рабочих отряда Гаврилова мы отправили до Оротука сопровождать конный транспорт. Вместе с ними отправились конюхи-якуты и наш Семен, с которым мы, закончив расчет, мирно расстались. Мы с Алексеем Николаевичем постарались как могли возместить ему убытки, выделив кое-что из наших личных вещей.

Плоты то тихо скользили по зеркальной глади плесов, то резво скакали по веселым говорливым перекатам, покрытым мелкой рябью зеленоватых болтливых волн. Вокруг догорали осенние краски пышного разнотравья, но грустно становилось на душе при виде впавшей в оцепенение мрачной оголенной тайги, еще совсем недавно полной мощи и буйной, радостной силы.