Генерал Карбышев

Карбышев вошел научным консультантом в состав комиссии, которая пришла к выводу, что крепость восстановить целесообразно, но работа потребует значительного срока.

20 июня 1941 года для разбора штабного учения командующий 10-й армией (штаб ее находился в Белостоке) генерал-майор К. Д. Голубев собрал командиров корпусов. В это время из Гродно в Белосток позвонил Карбышев и сообщил, что он вместе с начальником инженерного управления округа генерал-майором инженерных войск П. М. Васильевым прибудет 21 июня в 10-ю армию для ознакомления с состоянием крепости Осовец и Осовецким укрепленным районом.

Перед этим Карбышев с командующим 3-й армией В. И. Кузнецовым и комендантом Гродненского УРа полковником Н. А. Ивановым побывал на погранзаставе. Вдоль границы, у дороги Августово — Сейно, еще утром стояли наши проволочные заграждения, а когда они проезжали вторично, заграждения оказались снятыми.

На погранзаставе командующему армией доложили, что ночью по ту сторону границы было тихо и рокота танковых моторов не слышно. Очевидно, к этому времени сосредоточение немецко-фашистских войск на нашей границе было закончено.

Рано утром 21 июня Карбышев и Васильев приехали в штаб 10-й армии. Генерал Голубев, которого Карбышев хорошо знал по академии, рассказал о состоянии оборонительных работ в Осовецком укрепленном районе. Дмитрий Михайлович вместе с командиром 1-го стрелкового корпуса генерал-майором Ф. Д. Рубцовым и начальником инженерного отдела 10-й армии полковником П. Ф. Сухаревичем, которого он знал еще по гражданской воине, отправились на автомашине осмотреть крепость Осовец и укрепрайон.

Почему именно этот район привлек особое внимание Дмитрия Михайловича? Что потянуло его сюда, когда с запада уже вполне очевидно надвинулись и нависли над границей зловещие тучи войны?

Еще 9 июня, по приезде в Минск, в штабе Западного особого военного округа его командующий генерал Павлов, беседуя с Карбышевым, упомянул о комиссии Ахутина. Она была создана сразу же после освобождения Западной Белоруссии. Главное командование Красной Армии поставило перед комиссией серьезную задачу: выяснить возможность использования шлюзов Августовского канала для затопления так называемого Белостокского выступа, затопления и заболачивания территории, на которой расположен Осовецкий укрепленный район. Ведь он стратегически чрезвычайно важен.

Дмитрий Михайлович знал крупного специалиста по гидротехнике и заграждениям бригадного инженера профессора Ахутина. Встречался с ним. Знал и тех, кто вошел в состав комиссии, — военинженера 1 ранга Дворянина, воентехника 2 ранга Малышева. Несомненно, с материалами столь авторитетной комиссии необходимо тщательно ознакомиться. Но время поджимало, и Дмитрий Михайлович не успел осуществить свое намерение.

По дороге к Осовцу Петр Филиппович Сухаревич подробно рассказал Карбышеву о ходе обследования, проведенного комиссией, и о сделанных ею выводах. Сухаревич все это знал, ибо принимал участие в работе комиссии как начальник инженерной службы 11-го стрелкового корпуса, освобождавшего Западную Белоруссию. Командовал корпусом легендарный полководец Епифан Ковтюх. Тот самый Ковтюх, который при жизни стал героем нескольких художественных произведений. И «Железного потока» Серафимовича. И повести Дмитрия Фурманова «Красный десант». И одним из действующих лиц второй книги трилогии «Хождение по мукам» Алексея Толстого.

— A y меня, — сказал не без гордости Сухаревич, — есть подаренная самим Ковтюхом его книга «От Кубани до Волги и обратно»…

— Опыт гражданской войны, чудеса наших народных полководцев, — подтвердил Дмитрий Михайлович, — никогда не померкнут.

Разговор вернулся к Осовецкой крепости. Комиссия Ахутина с особой тщательностью изучала тот участок Августовского канала, который соединяет реку Неман с рекой Бебжей, правым притоком Нарева. Это и есть водораздельная часть Немано-Вислянского водного пути.

После воссоединения Западной Белоруссии, при установлении новой границы между СССР и гитлеровской Германией, часть канала — от шлюза Горчица до водопуска на реке Волокушек отошла за кордон. Канал оказался разделенным на три части. С нашей — восточный участок от реки Неман до Волокушек и западный — от водораздела до Бобра. А с противной стороны — средний участок.

Ахутин определил наиболее выгодные объекты в случае затопления. Как его практически осуществить. Как сделать непроходимой не только для пехоты, но и для танков пограничную полосу в 4100 квадратных километров.

— Расчеты ориентировочные, — заметил под конец своих объяснений Петр Филиппович.

— Поздновато их научно обосновывать, поздновато…

Дмитрий Михайлович всегда придавал важное значение всем видам заграждений и сожалел о том, что материалы комиссии остались нереализованными.

В крепости Карбышев встретился еще с одним своим слушателем комдивом Якубом Джагировичем Чанышевым, знакомым ему также по гражданской войне. Комдива командировали сюда из Москвы как начальника курсов вместе со слушателями. Они изучали историю Гродненской и Осовецкой крепостей, знакомились с возводимыми укреплениями на новой государственной границе.

Дмитрий Михайлович внимательно ознакомился со всей системой укреплений в районе Осовца в направлении на Гродно и посоветовал, какие фортификационные работы считать первоочередными.

В полдень вернулись из поездки в Белосток. Сухаревич пригласил Дмитрия Михайловича отдохнуть и пообедать.

Вот каким остался в памяти жены Сухаревича Екатерины Прохоровны их гость:

«От мужа, Петра Филипповича, я знала, что он замечательный генерал, обладающий неоценимыми боевыми качествами, крупный ученый в области военно-инженерного дела и человек с большим горячим сердцем. Но когда Дмитрий Михайлович пришел к нам и я увидела его воочию, то оказалось, что мое представление о нем разошлось с действительностью. Я ожидала почему-то встретить высокого и представительного на вид генерала, маститого ученого, а вошел невысокого роста, подтянутый по-военному, в походной генеральской форме худощавый человек. Его умные, живые, чуть раскосые глаза излучали какую-то особенную теплоту. Такие лица запоминаются на всю жизнь.

Поздоровавшись приветливо со мной и детьми, Дмитрий Михайлович вместе с мужем прошел в его кабинет, чтобы привести себя в порядок и немного отдохнуть после утомительной поездки.

Хорошо помню, что они пробыли в кабинете часа полтора и оттуда все время доносились их громкие, возбужденные голоса. Когда некоторое время спустя они вышли из кабинета в столовую, я пригласила Дмитрия Михайловича отобедать с нами. Время тогда было очень тревожное. Вполне естественно, что за обедом разговор вертелся вокруг войны, которая шла на западе и угрожала нашим границам. Почувствовав в моих словах тревогу за судьбу мужа и всей нашей семьи, Дмитрий Михайлович старался успокоить и отвлечь меня от мрачных мыслей. Он говорил, что фашисты навряд ли посмеют напасть на нашу страну, а если Гитлер пойдет на такую авантюру, то наша земля станет могилой для его армий.

А затем, обращаясь к мужу, Дмитрий Михайлович, как бы невзначай, сказал:

— А почему бы вам, Петр Филиппович, в такое неспокойное, тревожное время не отправить Екатерину Прохоровну с детьми куда-нибудь подальше от границы?

За чаем Дмитрий Михайлович с Петром Филипповичем вспоминали о прошлом. Мой муж был до армии сельским учителем в деревне Ермошки. Там пришлось ему заново открывать школу и преподавать в трех классах все предметы. После Октября, как только до глухих Ермошек донесся вихрь революции, он вступил в большевистскую партию и по ее заданиям ездил по Бельскому уезду агитатором, инструктировал комбеды. Потом создавал волостные военкоматы и другие органы Советской власти, участвовал в подавлении кулацких мятежей.

Дмитрий Михайлович сказал, что и ему довелось бороться с кулачьем.

Вспомнили и двадцатый год. Муж встретил Карбышева еще на Восточном фронте, а позже, уже будучи комиссаром 153-стрелковой бригады 52-й дивизии, они вместе воевали на Южном фронте. Вместе сражались они против Врангеля и банд Махно.