Жан-Поль Бельмондо. Профессионал

– А как вам работается с Жаном Беккером?

– Это друг. С моей точки зрения, существует разное кино. Люди же слишком часто занимаются классификациями. Мол, вот этот фильм интеллектуальный, а этот коммерческий, для народа. Картина Жана Беккера именно такая.

– В результате того, что вы снялись в целом ряде хороших фильмов вы стали очень популярной «звездой». Если бы вам предложили сделать отбор среди последних, какие бы вы выбрали?

– Мне трудно ответить, ибо, в конечном счете, мне нравятся многие. Естественно, я испытываю особую нежность к картинам, которые сделал с Годаром. Я, стало быть, предпочту Годара, ибо именно с этим режиссером у меня полное взаимопонимание. Потом я бы назвал Жана Беккера, ибо герои, которых я играл в его картинах, мне очень близки. Как актеру – мне трудно это как-то определить – думаю, именно у него я бы особенно охотно снялся снова. Кстати, я как раз собираюсь сняться в «Банде Бонно» [21]в будущем году.

– Не считаете ли вы, что для актера время от времени полезно выходить на театральную сцену?

– Естественно, театр очень обогащает. Во-первых, есть контакт со зрителем. А это очень полезно для актера и вызывает желание снова окунуться в эту атмосферу. Чтобы «перезарядить батареи», как выражался в прошлом один из моих учителей. Однако, если меня спрашивают, что я предпочитаю, то, право, не знаю, как ответить. В театре вы играете свою роль от начала до конца в течение трех с половиной часов. В кино она, эта роль, раздроблена на куски. Иная сцена длится минуту, подчас меньше, и за этот короткий момент надо выразить столько чувств! Стало быть, для кино требуется иная манера игры, более стремительная. При этом не надо уставать от репетиций, не надо… Уж коли возвращаешься в театр, хочется иметь дело с крепко сбитой пьесой. Ибо, в конечном счете, я достаточно играю комедий в кино, чтобы повторять это на сцене. Не думаю, что это пошло бы на пользу. Скажем, я хотел бы сыграть «Блоху в ухе» Фейдо [22]. Такой жанр, в котором проявляется разнузданная авторская фантазия, очень мне по душе. Я бы сыграл еще «Проделки Скапена» [23].

– Где и когда?

– Мне часто предлагают сыграть это… Например, в театре Жан-Луи Барро, в очередь с кем-то.

– Я вижу очевидное предпочтение, которое вы отдаете комическим ролям.

– Я дебютировал в комедии. Поступив в театр, я как бы предназначался для ролей шутов гороховых.

Я девять лет играл на сцене. Это не были большие роли, но неизменно комические. А потом я снялся в «На последнем дыхании», в «Модерато кантабиле» и в целой серии фильмов, где были очень серьезные роли. Мне это тоже очень нравится, но в результате возникло желание вернуться к комедии. В такой же мере, как я люблю обращаться к драматическим ролям в кино после ряда комических фильмов.

– Кажется, «Модерато кантабиле» не имел большого успеха…

– Но он не отразился на моей карьере. Хотя это и не лучшая моя роль. Питер Брук все же великий режиссер.

– Когда вам предлагают сняться в фильме – на что вы обращаете внимание в первую очередь?

– На сюжет. Главное – хороший сюжет. А уж потом смотрю, какая там роль, справлюсь ли я с ней. Подчас мне хочется сняться в том, что предлагают, в другой раз отказываюсь от очень хорошей роли потому, что не охота ее сыграть. Раз уж я имею право выбирать, то для меня главное – именно желание сделать конкретный фильм.

– Не случается ли вам, учитывая ваше привилегированное положение, навязывать сюжет, который вас затронул в том или другом сценарии?

– Бывает. Например, если мне нравится какая-то книга, мне часто хочется снять по ней картину. Но подчас возникают большие трудности, хотя ты и крупная «звезда». Фильм Годара, скажем, мне очень хотелось сделать. А многие продюсеры отвергали сценарий «Безумца Пьеро». Пришлось за него драться. Годар – смелый человек. И он снял эту картину.

– Похоже, на очень скромные деньги, если посмотреть на законченный фильм? Годар быстро снимает?

– Да, очень быстро, и работать с ним неутомительно.

– Он позволяет вам импровизировать?

– Да. Поэтому я так люблю с ним работать. Следуя по четко разработанной интриге, он открывает актерам широкие возможности для импровизации. У него нет никаких шор. Когда я снимаюсь у Годара, мне кажется, что он работает со скрытой камерой. Многие режиссеры с годами, получив много денег под картину, очень меняются. Со времени «На последнем дыхании» Годар ничуть не изменился.

– Но вернемся к разговору о театре. Вам никогда не хотелось поработать в Национальном народном театре («ТНП»), например.

– Вилар [24]мне предлагал сыграть в «Свадьбе Фигаро». Меня это заинтересовало, но тогда я как раз имел много контрактов. И его преемник Жорж Вильсон тоже приглашал туда. Я бы и пошел, если бы не одна закавыка. Все бы решили тогда, что я хочу занять место Жерара Филипа. Хотя это и глупо, ибо Филип был единственным в своем роде и оказал большое влияние на «ТНП». Но это бы не остановило меня, будь я свободен. Хотя этот театр прекрасно обходится без «звезд». Замечательно, что у него свой, молодежный зритель, тогда как в других театрах он намного старше.

– Что значит для вас дружба?

– Очень многое, конечно. Своих друзей я знаю много лет. Лучшие среди них те, которые стали ими в дни молодости, когда я был никем. Дружба предполагает взаимопонимание. Когда нет речи об оказании услуг. Скажем, я еду навестить Мариеля или Рошфора, чтобы доставить им удовольствие. Мы здорово развлекаемся, когда снимаемся вместе.

– А в жизни, что для вас самое важное?

– Семья. Я обожаю своих детей. Увы, мне приходится много разъезжать, трудно быть образцовым отцом. Они потрясающие девочки, и надеюсь, довольны мной. И вообще я так люблю жизнь…

– Что вас больше всего огорчает?

– Нищета. Я был недавно в Индии. Нищету там трудно себе представить, когда живешь в Париже. От этой картины перехватывает дыхание, и она пугает одновременно. Я бывал в бедных странах, скажем, в Испании, но это ничто в сравнении с Индией… Коровы там по-прежнему священны. Если бы они их ели, были бы сытые. Но и это не выход.

– Вас это волнует чисто эмоционально, или вы еще и думаете о том, что надо сделать, чтобы победить нищету?

– И то и другое.

– Вам предлагают сниматься в Голливуде?

– Да. А также для американцев во Франции. Если я поеду в Америку, то лишь туристом. Не для того, чтобы там сниматься. Я слишком привык к нашим методам работы. Плохо зная английский, я буду ограничен в выборе ролей и буду обречен играть французов. Но играть «френш-боя» мне больше улыбается у себя дома. Я предпочитаю, чтобы они покупали мои фильмы. У них масса хороших актеров, и они не нуждаются в приезжих французах. В европейских странах – Франции, Италии, Англии можно вполне найти дело, не прибегая к экспатриации. Ни один французский актер не добивался большого успеха в США.

– Что вы смотрите в кино?

– Все понемногу. Интересуюсь картинами молодых. Предпочитаю иметь о них собственное мнение. Ведь они могут тоже пригласить сниматься. Но это же относится и к другим режиссерам. В жизни симпатия не играет значения для выбора режиссера. Главное – что они снимают. Есть великие режиссеры, с которыми мне не хочется работать.

– По каким причинам?

– Потому, что либо их кино мне не нравится, либо по той причине, что они не любят актеров. Пусть уж работают с другими. Я считаю, что фильм – это нечто целое. Некоторые режиссеры страдают комплексами: сами пишут сценарий, сами диалоги, сами ставят – это уже не мало. Так им еще не хватает докука с актерами!..

– А если кто-либо из них все же сделал бы вам предложение?

– Я уже не раз им отказывал.

– Почему?

– Потому… Не знаю…

– Разве вы не считаете, что режиссер имеет право выбирать актера, опираясь на его внешние данные, а затем вкладывая в его уста голос другого актера, более отвечающего внутренней сути героя?