Музыка= радость и боль моя

Разве можно, например, сравнить условия, в которых работала Комиссаржевская или Ермолова — и Заньковецкая?

Артисты русского театра имели определенную обстановку для развития своего таланта. Заньковецкая также могла быть в русском театре, но она сознательно взяла на себя все тяготы, которые выпали на долю наиодареннейших украинских артистов. Она равнодушно относилась к бытовому благополучию, которое могла обеспечить себе, порвав с “малороссийским” театром, в то время не имевшим никаких, перспектив. Она верно служила народному искусству, величие которого предвидела внутренним чувством гениального человека.

Я имею в виду не только те права, которыми пользовались русские театры, но и ту великую, веками создаваемую драматургию, без которой не мог бы существовать театр. В то время, когда Заньковецкая начала свою деятельность в театре, он не имел еще такой драматургии, но своим служением ему она вызвала к жизни новые драматические произведения, новые имена украинских драматургов. Интересно отметить, например, что и А. П. Чехов через всю жизнь пронес намерение написать пьесу для Заньковецкой...

М. К. Заньковецкая и такие деятели, как она, показали будущим поколениям путь, каким должны идти настоящие художники — путь к народу. Следует вспомнить, что Федор Шаляпин, Максим Горький, Леонид Собинов когда-то тоже пели в украинском театре.

Я всегда с большим уважением и любовью отношусь к тем, кто проложил для нас, нового поколения, пути служения народу. В то время, когда мне выпало счастье видеть Заньковецкую на сцене, у меня и мысли не было, что сам буду работать в искусстве.

О моем юношеском, может быть, даже детском восприятии ее игры на сцене говорить и трудно и в то же время легко. Трудно потому, что искусство артистов, к огромному сожалению, нельзя повторить; роль артистки в спектакле нельзя “перечитать”, как мы перечитываем излюбленную главу романа, достоинства которого сохраняются навеки. А легко говорить о творчестве Заньковецкой потому, что в мою юную душу навсегда запало ощущение радости и печали народной, которые несла на сцене гениальная артистка.

М. К. Заньковецкая горячо любила русскую культуру, а представители русской культуры платили ей такой же любовью. После одного спектакля, в котором участвовала Заньковецкая, К. С. Станиславский воскликнул:

— Это же сама правда!

Известно, что Заньковецкая была активным общественным деятелем, выступала на I съезде работников сцены в тогдашней царской России. В своем выступлении гениальная артистка горячо отстаивала право украинского народного театра на существование и творчество.

Мария Константиновна учила мыслить, чувствовать настоящее мастерство. Значительно раньше, чем я познакомился с ее высказываниями об искусстве, мне довелось почувствовать главное в ее поведении на сцене: глубокую правду, которой была насыщена каждая ее роль. Хотелось бы, чтобы Заньковецкая, которая поражала своей чистотой и благородством в изображении души народа, стала бы примером для некоторых современных актеров, которые нередко вульгаризируют искусство.

Надо ли говорить, что тот священный принцип, которого придерживалась Заньковецкая в своем творчестве, навсегда стал и моим кредо? Когда я видел ее на сцене, она учила и меня, хотя я и не догадывался, что наука, которую я постигал в то время скорее не разумом, а горячим юношеским сердцем, может в будущем помочь мне в работе в театре.

С большим захватывающим волнением я смотрел спектакли, в которых участвовала Заньковецкая — “Две семьи”, “Лымеривна”, “Безталанна”. В пьесе “Паливода” она исполняла маленькую роль и выходила на сцену лишь в четвертом акте. Но каким блестящим был этот выход артистки, которая обладала не только большим трагедийным талантом, но и юмором. В жизни она тоже была с юмором и смешливой, но в то же время очень сочувствующей людям. Когда Горький и Шаляпин давали спектакли в пользу бедных студентов, Заньковецкая со своими товарищами горячо поддерживала это начинание. С каким волнением следили за ней зрители в то время, когда в спектакле “Две семьи” она молчала на сцене! Их ошеломляло известие о том, что случилось с любимой героиней (Зинька, как известно, повесилась), образ которой блестяще рисовала великая артистка.

Правда в показе горя и радости, правда в раскрытии души человеческой — вот что волновало и захватывало зрителей, вот что учило театральную молодежь, которая была свидетелем прекрасной деятельности Заньковецкой в старом украинском театре. Вот почему и я с огромным уважением склоняю голову перед светлой памятью гениальной, действительно народной артистки, которая оставила неизгладимый след в нашем театральном искусстве — многонациональном и неохватном, как просторы нашей чудесной родины.

1950

Александр Иванов-Крамской

Александр Михайлович Иванов-Крамской музыкант, с которым связывала нас многолетняя творческая дружба. А. М. Иванова-Крамского помню еще до войны, когда он дирижировал оркестром клуба НКВД, хормейстером был А. В. Свешников, супруга Александра Михайловича — Софья Георгиевна Иванова-Крамская — артисткой балета. В этом же коллективе работал и будущий кинорежиссер С. Юткевич.

С Александром Михайловичем, гитаристом, мы подготовили и осуществили большой концертный репертуар — русские романсы, русские и украинские народные песни. Он — большой мастер! Свою любовь к гитаре он передал дочери Наталии Александровне, которая концертировала как гитаристка и вела класс гитары в Московской консерватории. Много раз были с Александром Михайловичем в поездках — и на празднике Глинки в Смоленске, и на Пушкинских праздниках во Пскове, и на Украине, и в Горьком, Владимире... Но в нашем долгом творческом содружестве бывали моменты, которые оставили во мне горечь. Так я до сих пор не могу объяснить мотив, по которому он отказался ехать со мной в Свердловск на 50-летие оперного театра. Но время примиряет.

Умер Александр Михайлович, как говорят, в одночасье — по дороге на репетицию. Это случилось в городе Минске. Помню его скромные похороны в Москве. Пришлось мне выступать и на суде, защищая интересы семьи.

Сделал в искусстве многое, очень многое. Скрипач, дирижер, певец, гитарист, композитор. А сколько творческих планов, над которыми он думал, мечтал, но далеко не все осуществил, не все отдал тому обществу, для которого трудился, в котором жил!

Это самое главное, о чем мы говорим, когда расстаемся с человеком: что он сотворил, чтобы быть достойным памяти людей.

Музыкальный вклад А. М. Иванова-Крамского в нашу культуру оценивается объемом материала, который он исполнял и сам сочинял. Мастерство виртуоза-гитариста легко измерить — записи его звучат и сегодня.

Еще совсем недавно он выступал с творческим отчетом на московских заводах, а 11 апреля, в Минске, идя на репетицию, мгновенно расстался с жизнью.

Живущие ищут оправдания закономерности, печальной закономерности. А надо видеть то, что было главным и лучшим у такого замечательного художника, каким был Александр Михайлович. Это знания, вкус и необычайное трудолюбие.

В искусстве или все очень просто, или очень сложно. В самом деле, оставить скрипку и перейти на шестиструнную гитару, как поступил А. М. Иванов-Крамской,— это подвижничество, это вера в себя, в инструмент.

1973

Леонид Коган

Удивление. Чудо. Демонстрируется четырехсерийный советско-болгарский фильм, где Леонид Коган в знак великого уважения и признания удостоен чести играть на скрипке самого Паганини, сделанной известным итальянским мастером Гварнери дель Джезу. Печать снимается в присутствии мэра города Генуи и полицейских, которые вот уже на протяжении ста пятидесяти лет охраняют скрипку Паганини.

С огромной отдачей души и сердца играл Леонид Коган. Его искусство удивляло весь музыкальный мир, оно приносило радость миллионам слушателей всех стран.

Честь и хвала замечательному музыканту, профессору А. И. Ямпольскому, учившему его и раскрывшему те качества музыканта, которые принесли Когану всемирную славу. И ему мы обязаны рождением нового скрипача, олицетворившего нашу эпоху, — Леонида Когана.