"Кузькина мать" Никиты и другие атомные циклоны Арктики

Корабли 241-й бригады швартовались то у причалов завода № 402 — ныне Севмаш, то на Южных Яграх для специального переоборудования. Оно проводилось согласно «Программе испытаний кораблей-мишеней по корпусной и механической части». Все работы выполнялись ускоренными темпами. Монтировались приборы: для регистрации давления в ударной волне и на конструкциях, напряжения в основных связях корпуса, ускорения на корпусных конструкциях и фундаментах отдельных механизмов, для измерения углов крена и дифферентов, уровней радиации, светового излучения, зараженности воздуха, напряжения и величины тока у отдельных электромеханизмов. То есть такие приборы, которые позволили бы во всех отношениях «почувствовать» удар атомной бомбы.

Тогда же устанавливались механические датчики для измерения характеристик сотрясений, световых импульсов и прогибов. Были и специальные индикаторы, чтобы фиксировать суммарные дозы радиации.

Одновременно на кораблях велись работы по демонтажу ненужного оборудования и вооружения и, напротив, устанавливалось то, что должно было еще послужить обреченным кораблям. Например, аппаратура, фиксирующая различные параметры в самой зоне взрыва.

Общая стоимость переоборудования опытовых кораблей составила 25,7 млн рублей.

Ясно, что такого рода работы моряки не могли вести без помощи квалифицированных специалистов. Наверняка и завод № 402, и другие предприятия города оказывали здесь помощь. И мы не ошиблись. Только по цеху 40 завода № 402 нам удалось установить имена пятерых специалистов, которые участвовали в работах непосредственно на Новой Земле. Это В.Н. Симановский, В.И. Пестовский, А.Д. Бызов, В.Б. Андреев и В.П. Кобелев.

То, что на самом Новоземельском полигоне работала также группа электромонтажников нынешнего СПО «Арктика», подтвердили нам сразу несколько человек. Вскоре мы выяснили их имена: Евгений Александрович Зноев, Евгений Михайлович Сущенко, Амалий Васильевич Перминов, Геннадий Дмитриевич Чертополохов, Владимир Андреевич Шулепов. А руководил этой бригадой электромонтажников Эдуард Михайлович Медведский.

День, когда «бердяшкина бригада» практически в полном составе выстроилась в кильватер на выходе из Молотовского порта, вспоминали многие. Сегодня моряки пользуются все той же дорогой, и, признаться, даже самый заштатный корабль на этом своем пути к причалу или же Никольскому бую с ягринского берега смотрится величаво. А тут — десятки кораблей! Поэтому зрелище 28 июля 1957 года, уверен, было впечатляющим.

Запомнился выход бригады, видимо еще и потому, что в этот же день в Москве открывался Всемирный фестиваль молодежи и студентов — очень яркое и значимое событие, сопоставимое в те времена чуть ли не с Олимпийскими играми — такое грех не запомнить! А еще над Белым морем стояла погода, не совсем типичная для Севера — очень теплая, солнечная, ветерок даже не подымал волну

Большой сбор бригады, конечно, держали в секрете, но у особистов тогда вышел крупный «прокол» — час выхода стал известен многим. Остается только догадываться, каким образом на ягринском берегу и дюнах Яндовой губы, а они в те годы были высоченными, собралось не меньше сотни горожан — такие были проводы.

Уходили моряки и корабли. Моряки шли с извечной надеждой на возвращение, а их кораблям было суждено погибнуть. Об этом знали. Однако, мне кажется, в тот день моряки о том думали меньше всего.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Первый взрыв

Его провели на Новой Земле еще до того, как 28 июля 1957-го корабли 241-й бригады выстроились во внушительный походный ордер на выходном фарватере Молотовска. Постановление Совета Министров СССР о проведении первого испытания ядерного устройства на Новой Земле принято 25 августа 1955 года. Задача личного состава полигона состояла в регистрации «параметров ядерного взрыва и фиксации поведения военно-морской техники».

К этому моменту наша страна была в роли догоняющей. Американцы начали практическое изучение этого вопроса много раньше — 1 и 25 июля 1946 года, когда у атолла Бикини в акватории с опытовыми кораблями взорвали бомбы того же типа, что была сброшена на Нагасаки.

Военно-морскую технику в советском эксперименте 1955 года тоже представляли опытовые корабли. В первую группу их вошли: эсминцы «Урицкий», «Карл Либкнехт», «Валериан Куйбышев», «Гремящий», минные тральщики Т-393, Т-218 и Т-219, подлодки С-19, С-81, С-84 и Б-9, транспорт «Кери». На акватории также было размещено 20 специальных приборных стендов, водоизмещение которых, составляло прядка 120 тонн.

Все «мишени» оснастили специальной измерительной аппаратурой. Наиболее насыщенным ею оказался эсминец «Гремящий». К его борту также была закреплена бортовая секция новейшего эсминца проекта 56. Тоже для испытания.

Корабли устанавливались на бочках и штатных якорях. В центре стоял минный тральщик Т-393 проекта 253л. С него на тросе в воду был опущен ядерный заряд. Все остальные «мишени» располагались на шести радиусах (от 300 до 3000 метров) бортом и носом к эпицентру взрыва. Подлодки — в надводном и подводном положении. С различных точек взрыв фиксировали кинокамеры.

Установкой кораблей и стендов на акватории руководили контр-адмирал П.Ф. Фомин, а также академики М.А. Садовский и Н.Н. Семенов. Последний считался научным руководителем. Испытания должен был возглавить сам главком ВМФ — Н.Г. Кузнецов. Однако у него тогда случился инфаркт, и дело поручили исполняющему обязанности главкома С.Г. Горшкову. Комиссию возглавил начальник 5-го главного управления Минсредмаша Н.И. Павлов.

Компоненты ядерного заряда с Большой земли в Рогачево доставили моряки Беломорской военной флотилии. Не поручусь за точность, но некоторые утверждают — на одном из эсминцев — то ли «Разумном», то ли «Разъяренном». Здесь в специально построенном здании устройство было собрано под руководством академика генерал-лейтенанта Е.А. Негина. После этого моряки-беломорцы доставили его в Черную губу.

21 сентября 1955 года был произведен первый в Советском Союзе подводный, так называемый малозаглубленный, ядерный взрыв. На 12 метрах сработало боевое зарядное отделение (БЗО) к будущей атомной торпеде Т-5. До этого три модификации заряда успешно сработали на Семипалатинском полигоне. Сработал и четвертый. Мощность его в различных источниках оценивается по разному — от 3,5 до 10 килотонн.

Очевидец взрыва вице-адмирал Евгений Александрович Шитиков, а тогда капитан I ранга, так рассказывал о своих впечатлениях: «Губа Черная была холодна и спокойна. И вдруг… Султан встал мгновенно и застыл, за исключением верхней части, где, не спеша, стала образовываться грибовидная шапка. Столб от внутреннего свечения был белый- пребелый. Такой белизны я никогда не видел. Казалось, что столб воды поставлен навечно, вышел джинн из бутылки и замер, не зная, что делать дальше. Потом султан начал медленно разрушаться сверху, опадать. В небе осталось облако, схожее с обычными облаками. Его понесло поперек залива и косы. Мы не почувствовали ударной волны, прошел какой- то ветерок. Зато очень хорошо был виден бег подводной ударной волны по поверхности воды. Как только облако взрыва отнесло от акватории испытаний, поспешили успеть на корабли-мишени до их затопления»

Тральщик Т-393 просто испарился в атомном пламени. Эсминец «Урицкий», он был ближе всех к эпицентру, а бывший начальник полигона Г.Г. Кудрявцев утверждает — в 27 метрах, сразу же затонул. Остальные корабли, хотя и в разной степени, но выдержали удар. Это следует из актов обследования. Так, на «Гремящем» лишь ослабли заклепочные швы, и вода попала в междудонные топливные цистерны. Корабль получил вмятины на корпусе, ударная волна сорвала с креплений некоторые приборы, но машинно-котельная установка эсминца продолжала исправно работать. «Валериан Куйбышев» получил незначительные повреждения, не влияющие на боеспособность. «Карл Либкнехт» и до взрыва имел постоянную течь, а после него она усилилась, и эсминец через 10 часов после взрыва отбуксировали на береговую отмель. Механизмы его не пострадали. На тральщике Т-219 пострадало ограждение ходового мостика, имелись вмятины на люках, дымовой трубе и раструбах вентиляции, образовались трещины на трубопроводах, нарушилась центровка гидромуфты. На Т-218 затопило отсек гребных валов. Все повреждения на надводных кораблях, за исключением «Карла Либкнехта», вскоре устранили сами моряки.