Опыт присутствия

Изложенное – мое свидетельство от 2000 года. Оно не лишено релятивизма в области системы ценностей, но хотелось быть снисходительным к новой политической звезде. Ведь на срок его президентства будет отпущено время либо сохранить, либо схоронить

Россию. Уже тогда проявлялись особенности правления Путина, его основные черты и политические принципы. Когда я увидел премьера первый раз, еще не известного, выскочившего как черт из табакерки на политическую арену страны, он беседовал с Ельциным. Я обратил внимание на его сильные кисти рук. Я еще не знал, что он дзюдоист.

В этом человеке чувствовалась воля, амбиции и готовность служить.

Зная, что он выходец из спецслужб, я подумал, – вот человеческое воплощение принципа "цель оправдывает средства". У него мышление военного человека, для которого самое важное – победа, какой бы ценой она ни доставалась. Позже я обнаружил, что он может хранить верность и быть неумолимо мстительным. Несмотря на то, что Путин появился в Кремле в качестве президента волшебным образом, благодаря исключительно воле Бориса Ельцина, имелись логические мотивы рассчитывать, что он не останется только хранителем интересов семьи, а сделает что-то для России. Логика честолюбия, искры общечеловеческого восприятия, подскажут собственный путь. Увы, он занялся созиданием железного каркаса у существующего режима. Суть его – в укреплении властной вертикали с желанным идеалом – введением "единомыслия". Путин постоянно говорит о демократических институтах, но делает-то противоположное. Он все время дает почувствовать свою власть, власть и волю Кремля. Не думаю, что он является пассивным исполнителем интересов "семьи", он строит свои политические конструкции, опираясь на реальную силу, и играет только на стороне победителя. И все же в первые месяцы его правления даже для меня сохранялась надежда, и в ожидании его публичных действий я писал в "Нижегородские новости":

"Президент пригласил общество к диалогу. Распахнулись двери

Кремлевского Дворца Съездов, и пятитысячная… Здесь так и хочется вспомнить Сергея Михалкова: "Вот в высокие палаты собирались депутаты". Гимн не прозвучал. – Символическое обстоятельство, молчаливо признающее наличие проблемы. Действительно, было бы странным видеть главу государства, отдающего честь национальному гимну, и сидящих "демократов" усмотревших в этом символе рецидив опасного прошлого. Как быть? – Если отсутствие гимна явилось молчаливым признанием противоречий, то его исполнение сделало бы такой факт наглядным для каждого участника процесса. Но это не легендарное Учредительное собрание, главным действующим лицом которого стал матрос Железняк. Форум созывался властью. Президент понимает необходимость диалога с обществом, и эта дальновидная патриотическая позиция была недвусмысленно обозначена им. Но там имелись представители аппарата, их ставленники и аморфное облако тех, кто вертится вокруг стола хозяйственных и политических вопросов, которые неплохо кормят. Были и протестующие, наивно полагающие, что их незаметно около того же стола. Но незримо присутствовала еще и огромная страна, голос которой трудно услышать на подобных форумах. Попробуем заглянуть в мутные глубины этого образования.

Мы не научились делегировать в представительные органы людей защищающих наши интересы. Как всегда правящая верхушка выдвигает самое себя и видит состояние дел глазами собственных интересов. Ведь проблема гражданского общества, прежде всего и заключается в том, что чиновники и бюрократы всех мастей отобрали у народа ключи удовлетворения национальных потребностей. Они создали особый непроницаемый слой, связанный с остальным обществом только каналами текущих вверх денежных потоков. Если представить общество как почву, смысл которой производить и потреблять, то механизм, технология возделывания и потребления продукта – вот секрет его эффективности. А где технология общества? – это аппарат, это народ, и, наконец, информационное поле, связывающее воедино группы населения. Хорошая работа всех звеньев и есть эффективность общества отраженная в экономических и культурных результатах. А что такое

плохо, мы знаем. На наших глазах рухнула Великая

Империя. Каким оказалось ее самое слабое звено? – НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ.

Несправедливость – вот волшебное слово, раскрывая социальный смысл которого слой за слоем мы можем взглянуть на отечественные проблемы. Несправедливость разрушает договора и союзы, раскалывает общество, она рвет родственные связи и брачные узы. Кажется, испокон веков главный элемент бытия русского человека

– сознание несправедливости. Но никогда чувство справедливости не страдало от бессилия так, как во времена Бориса Ельцина. С приходом администрации Владимира Путина, смягчились острые противоречия, недоверие уступило место ожиданию, но суть в том, что причины предыдущего состояния не исчезли.

Как такое произошло и можно ли преодолеть существующий вялотекущий антагонизм внутри общества? – любимые вопросы парламентариев, демагогов и политических деятелей России. Такие вопросы не новость в истории человечества, над ними бились и многие поколения, и философы, испокон веков размышлявшие над загадками человеческого общежития.

"Когда великое Дао пришло в умаление,

Явились "милосердие", "справедливость" и "долг".

Когда вышли наружу мудрость и знания,

Возникла большая ложь,

Когда между родственниками воцарились раздоры,

Возникли "сыновняя почтительность" и "родительская забота"

Когда в стране воцарились беспорядок и смута,

Явились "верные подданные".

К этим словам Лао-Цзы я бы добавил, – "когда среди людей исчезает добродетель, появляются прокуроры и адвокаты – слуги юстиции, те, кто создает писаный Закон". Закон характеризует моральное состояние общества. Он утверждает, что отношения между гражданами больше не регулируют внутренняя порядочность, чувство долга, правдивость и личная ответственность. Не полагаясь на самого человека, общество создает рамки, внутри которых происходят все процессы человеческих взаимоотношений. Мы подчиняемся ограничениям, но закон нас не воспитывает, ему плевать на нашу добродетель, его образно характеризует доброе наставление вохры сталинских лагерей: "Налево

– провокация, направо – агитация, прыжок вверх – побег. Стреляю без предупреждения".

Европейские страны оказались первыми, осознавшими опасность падения нравов и признавшими, что человеку уже нельзя доверять "по совести" делить кусок хлеба и пора надеть на него намордник Закона.

Приоритет здесь, конечно, принадлежит Риму. А наивных древних греков так распирало от добродетелей, что софист Калликл решительно выступая за неограниченную личную свободу, утверждал, что в наслаждении, необузданности, независимости состоит добродетель и счастье. "Добродушие – дело условного соглашения, пустая болтовня".

Если в Элладе необузданность нуждалась в защите от добродушия, то в

Римской Империи это уже никому не приходило в голову. А каково же в наше время?! Добродушие, как условие человеческих взаимоотношений взято под защиту Закона, уничтожено там еще раз и похоронено под определенным разделом, параграфом, статьей. Нам от него остается милость судей и, если повезет, господ присяжных заседателей.

Не отдавая себе отчета в смысле своего чувства по отношению к

США, мы ощущаем, что "там что-то не так". Это "не так" – прежде всего стремление американцев регламентировать буквально каждый шаг личности рамками закона. Принципы американской свободы основаны на глубоком недоверии к членам общества. Смерть сопровождается системой прав владения собственностью передающейся по наследству.

Никому не придет в голову положиться на порядочность оставшихся в живых. Браки заключаются по брачному контракту, в которых предусматривается вся будущая подлость и коварство супружеской четы.

Короче говоря, нравственная основа, неписаный Закон, закон мироздания, который китайцы называют Дао, а мы говоря о Нем, в молитве произносим "Да будет Воля Твоя", он истреблен в наших выжженных душах, и может быть возвращен туда только как его отдаленное подобие – писаное право. Как бы ни хотелось многочисленным сторонникам "особой стати" и "особого пути" России, бросить все на самотек и ожидать, куда "кривая выведет", нам придется согласиться, что при существующем падении нравов, есть только один путь – создать писаный закон. Создать четкий регламент взаимоотношений между членами общества, перед которым нет