Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...

НИКОЛЬСКИЙ. Не приучен.

ПОПОВ. Похвально! Как же иначе? Только это — все пустой разговор у нас. Принесите мне приказ от Рюмина или от Лаврентия Павловича — ну и забирайте себе Иванова на здоровье. Проводите с ним душеспасительные беседы, буги-вуги танцуйте, пудингом его кормите, тогда мне наплевать. А пока — он мой, он пока на мне висит, понимаете вы это или нет?!

НИКОЛЬСКИЙ. Понимаю... ПОПОВ. Так что же вы тогда из меня душу тянете?!

НИКОЛЬСКИЙ. Пожалуй, больше всего я, как вы говорите, тяну свою душу.

ПОПОВ. Жалость бередит сердце, а?

НИКОЛЬСКИЙ. Жалость? Да нет, не жалость. Тревога скорее...

ПОПОВ. Не понял.

НИКОЛЬСКИЙ. Так и я же не политинформацию пришел проводить, верно?

ПОПОВ. Юморок не веселый, полковник. Странно все мне это. Настроеньице либеральное у вас, с гнильцой, а?

НИКОЛЬСКИЙ. Когда это вы только выучились так лихо ярлыки клеить людям?

Открывается дверь и входят начальник следственной части генерал-майор РЮМИН.

МАКАРОВ. Встать, смирно!

Рюмин из-за внезапного крика Макарова дергается, лицо его сводит тиком.

РЮМИН. С ума сошел?!

МАКАРОВ. Прошу простить!

РЮМИН. Слушай, Попов, ты чтo, в белых перчатках решил работать?! Смотри, у меня и для тебя карцер в два счета найдется!

ПОПОВ. Я... В чем дело? Я...

PЮМИH. А дело в том, что я только что от хозяина. Он дал месяц сроку на дело Иванова, а он у тебя изящной словестностью занимается?! Как он смог связаться с внешним миром?

ПОПОВ. Товарищ... Коля... Товарищ...

РЮМИН. Гусь свинье не товарищ! Изволь обращаться как положено к генералу! А ты здесь зачем, Никольский?

ПОПОВ. Полковник Никольский добрый человек. Очень Иванова жалеет, все лично побеседовать хочет.

РЮМИН. Что?!

НИКОЛЬСКИЙ. У меня есть целый ряд вопросов, товарищ генерал-майор.

РЮМИН. Ну?

НИКОЛЬСКИЙ. Я не могу беседовать с парторганизацией Иванова. Им ведь надо все объяснить, а я в полном неведении.

РЮМИН. Ясно, ясно... Вы знаете, где вы работаете, Никольский?

НИКОЛЬСКИЙ. Знаю.

РЮМИН. Нет. Нe знаете. Вы теперь работаете в приемной. Да, да... В вашей приемной. Вы будете принимать родственников арестованных и объяснять им то, что я скажу вам! Я — начальник следственной части и заместитель министра, ясно? Что, этого недостаточно? Нy, отвечать!

НИКОЛЬСКИЙ. Так точно, товарищ генерал-майор...

РЮМИН. Дипломатничать вздумал? А ну вон из кабинета! Кругом, шагом марш!

НИКОЛЬСКИЙ. Я обращусь к министру...

РЮМИН. Ах, мать твою так... К министру?! К черту! К дьяволу? К богу! Обращайся к кому хочешь, если не понимаешь всей сложности сегодняшнего момента! Слепец! Иосиф Виссарионович вчера в беседе со мной сказал еще раз: классовая борьба обострилась как никогда и будет обостряться все больше и больше. Врагов будет много, Никольский, их будет очень много. Да, в большом деле бывают ошибки! Но лучше наказать невиновного, чем отпустить виновного! Ясно? Идите, Никольский, и повторяйте мои слова всем. И тем, кто будет интересоваться Ивановым, в частности. А если вы и в приемной начнете откалывать либеральные номера, я вышвырну вас на хутор бабочек ловить!

НИКОЛЬСКИЙ уходит из кабинета.

РЮМИН. А ты что, Макаров?

МАКАРОВ. Жду указаний!

РЮМИН. Иди, подожди за дверью!

МАКАРОВ. Слушаюсь!

Макаров, щелкнув каблуками, направляется к двери.

РЮМИН. Погоди. Ты в армии служил? ПОПОВ. У него за войну есть медаль «Трудовая доблесть. Он в Магадане у меня сражался.

РЮМИН. Вот-вот... Запомни, Макаров, через левое плечо поворачиваются.

МАКАРОВ снова щелкает каблуками и выходит.

PЮМИН. С Ивановым кончай! Хозяин дал жесткий срок и велел ему показать, что значат мои компрессы. Если фашисты пытали наших людей, мы обязаны отвечать тем же! А ну вызывай, я с ним тут по-своему поговорю, а ты учись, интеллигент!

Картина третья

Кабинет директора института, в котором учится Семен. В кабинете сидят ДИРЕКТОР и ПОПОВ.

ДИРЕКТОР. Видите ли, товарищ... Не имею чести знать вашу фамилию...

ПОПОВ. Сидоров...

ДИРЕКТОР. Видите, товарищ Сидоров, студент-выпускник Иванов — явление, я бы сказал, поразительное. В будущем — это ученый с мировым именем, поверьте мне. Он уже сейчас приглашен в аспирантуру Академии наук.

ПОПОВ. Я знаю.

ДИРЕКТОР. И, видите ли, я могу характеризовать его только с самой хорошей стороны. Несчастье с его отцом...

ПОПОВ. Подыщите другую формулировку.

ДИРЕКТОР. Я не понимаю вас...

ПОПОВ. «Несчастье» — не то определение. Наоборот: счастье. Для нас с вами счастье. Для миллионов честных советских людей — счастье, что его отец вовремя разоблачен и арестован.

ДИРЕКТОР. Да, да, конечно...

ПОПОВ. Вот видите, вы согласны со мной. Я, кстати говоря, питаю к Семену Иванову самые добрые чувства и не собираюсь предлагать вам каких-либо карательных санкций. Наоборот: талантливый парень, так активнее его выдвигайте, пусть идет в аспирантуру, пусть работает в науке, на наше общее дело.

ДИРЕКТОР. Мне очень приятно встретиться с таким гуманным и чутким отношением к студенту, товарищ Сидоров. Пригласить Иванова?

ПОПОВ. Да, конечно.