Настоящая книжка Фрэнка Заппы

В «Палладиуме» в то время устраивали не так уж много концертов, а моя группа в канун Дня Всех Святых ежегодно собирала там массу народа, и им не хотелось терять доход. Они, минуту подумав, предложили мне «скидку» в две тысячи долларов (из счета за рабочих сцены, который составлял девять тысяч). Я сказал — нет, спасибо. Не забывайте, счет на девять тысяч долларов выставили каждому — «Эм-Ти-Ви», «Уэствуд Уан» и моей компании, — что составляло двадцать семь тысяч долларов за один вечер ничегонеделанья.

Я отдаю себе отчет, что открытое осуждение профсоюзов многие посчитают чуть ли не «антиамериканским». Напоминаю таким людям: в профсоюзах состоит не вся Америка; мало того, подавляющее большинство американцев в них не состоят и весьма этому рады.

Некоторые боятся, что с исчезновением профсоюзов рабочий класс вновь окажется там, откуда пришел, — детский труд и потогонная система. Я с этим согласен. За крупными предпринимателями нужен глаз да глаз, поскольку они действительно не слишком разборчивы в средствах.

Так где же выход? Я бы предпочел видеть в бизнесе побольше честности — с обеих сторон. Похоже, за всю историю честность в американском бизнесе не была в таком загоне.

Тому есть немало причин. Когда не могут похвастаться честностью политические лидеры, когда постоянно лгут средства массовой информации, люди привыкают к «Большой Лжи» как образу жизни. В такие периоды честность превращается в отжившее экзотическое понятие — больше никто не желает быть честным, ибо честный наверняка придет к финишу последним.

Я бы сказал, сегодня нечестность сделалась правилом, а честность — исключением. Вполне вероятно, с точки зрения статистики честных больше, чем нечестных, однако те немногие, в чьих руках реальная власть, нечестны, и это решает дело.

Я не считаю, что у нас честный президент. Я не считаю, что он окружен честными людьми. Я не верю, что большинство в Конгрессе или в Сенате — честные люди. Я не думаю, что большинство тех, кто рулит бизнесом, — честные. А мы с вами им позволяем выходить сухими из воды, поскольку нам самим не хватает честности признать, что мы находимся «во власти и под контролем» шайки прохвостов.

Едва риск при создании «развлекательного объекта», рассчитанного на успех, повышается в связи с большими производственными затратами, тут же как грибы появляются многочисленные комиссии (и их смехотворные решения).

Комиссии позволяют некомпетентным пронырам из корпораций сохранять льготы (и поддерживать миф про финансовую бережливость), расходуя миллионные суммы на «верняк» — кинофильмы, бродвейские постановки и любимцев звукозаписи.

«Верняк» зовется «верняком», ибо подкреплен «верным страховым полисом» — Самой Комиссией. НИ ОДИН из ее членов не намерен отвечать НИ ЗА ЧТО — так ЧТО ЖЕ МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ? Стоит ли удивляться, что проект за проектом отправляются в отвратительное небытие — и их еще много на очереди?

Для того чтобы содействовать распространению «любого товара, получившего всеобщее одобрение», Комиссия должна потратить еще больше времени и денег, заботясь о том, чтобы никто не догадался о существовании самого понятия «хорошее качество», и потому, прикрываясь соображениями национальной безопасности, спешит заручиться поддержкой федерального правительства — что, вероятно, требует парочки тайных сделок, — и уничтожить все критерии, по которым покупатель мог бы распознать, что за дерьмо на самом деле этот «новый товар». (Постепенное усиление звука: «Боевой гимн республики»; бурные аплодисменты.)

Вкусы миллионов любителей музыки отличаются от «корпоративного идеала» — потому-то и возникают независимые лейблы. Однако, если независимая фирма распространяет товар не через крупную, розничный торговец вполне может отказаться платить за девяностодневное хранение — если только независимая фирма не приготовила на следующий месяц очередной ходкий товар. Как правило, у независимых такого товара нет, но у крупных фирм может и оказаться — именно таковы рычаги получения прибыли.

Крупные фирмы интересуются не столько музыкой, сколько распространением. Главное — ежегодно выпускать ОДИН чудовищно дорогой, охуительно популярный альбом.

Корпоративная мудрость гласит: если чья-нибудь пластинка расходится тиражом в тридцать миллионов экземпляров, придя в магазин за альбомом Кумира, подростки обязательно купят что-то в придачу. Называется «двигатель торговли». Вас никогда не удивляло, почему каждый год на «Грэмми» все награды достаются одному человеку?

ГЛАВА 10. Которую вы уже заждались

Эта глава содержит «гастрольные истории» (подвергнутые цензуре в целях защиты людей, которые нуждаются в защите, и/или людей, которых вряд ли допустили бы к столь секретным материалам).

Давным-давно был у нас гастрольный менеджер, работавший и у знаменитого «Молодежного Телеидола». Задумал идол отправиться на гастроли, прихватив с собой большую группу аккомпаниаторов. Один концерт наметили в Далласе, Техас — родном городе Одной Известной Групи.

В день концерта О.И.Г. позвонила мистеру Гастрольному Менеджеру и сказала: «Сколько у вас в группе ребят? После концерта каждому будет девочка». О.И.Г даже вызвалась привести один экземпляр специально для мистера Гастрольного Менеджера.

И в самом деле, когда музыканты покидали сцену, их уже ждала О.И.Г. в окружении Н.Г.А. (неких групи-ассистенточек). О.И.Г. командовала: «Ты идешь с ним. Ты идешь с ним. Ты идешь с ним. Ты идешь с ним», — и так далее. Потом состоялась ГРАНДИОЗНАЯ ВЕЧЕРИНКА. Мистеру Гастрольному Менеджеру досталась Н.Г.А., которая очень его возбуждала, и он то и дело твердил себе: «Какой ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ АНСАМБЛЬ! Даже гастрольному менеджеру удается поставить пистон!» — но увы. У него в номере после вечеринки девица заявила, что не может трахаться, поскольку неделей раньше в город приезжала одна ЗНАМЕНИТАЯ АНГЛИЙСКАЯ ГРУППА и известный ударник выебал ее авторучкой — которая до сих пор в ней.

Когда произошла эта история (1971 год), я не смог записать ее на магнитофон, но в 1987 году пригласил главную героиню на видеоинтервью. Итак, сначала моя версия, как я ее запомнил.

Прима ИСТОРИИ НОМЕР ДВА — девушка по имени Лорел Фишман. (Будем пользоваться ее настоящим именем, поскольку она вообще-то своими подвигами гордится.)

В шестидесятые она регулярно бывала на наших концертах в Чикаго и других городах Среднего Запада, а в 1970-м победила в конкурсе одной чикагской радиостанции. По условиям конкурса нужно было максимум двадцатью пятью словами рассказать, как «Матери всех изобретений» спасли вам жизнь.

В ее заявке говорилось, что, прослушав песню «Назови любой овощ», она связалась с друзьями из царства растений, в результате чего нормализовались функции ее организма.

Победитель конкурса получал пропуск за кулисы к нам во время концерта в театре «Аудиториум» и мог привести с собой еще одного человека. Я-то вообще не знал, что радиостанция проводит какой-то конкурс. В театре нам поведал об этом импресарио, и он же представил ПОБЕДИТЕЛЬНИЦУ — Лорел Фишман.

Пухленькая девушка, густо накрашена, с ослепительными красно-рыжими волосами. Пришла она с парнем, похожим на Карла Францони времен «Фрикуй!».

Для группы Лорел Фишман припасла подарок: кусок собственного говна в банке для консервирования, явно вручную вылепленный в идеальный шар. По ее словам, организм выдал его именно в таком виде. Мне показалось, это маловероятно — по-моему, я различил на шаре отпечатки ладони.

Джим Понс, наш тогдашний басист, пришел в неописуемый восторг. После концерта он прихватил банку с собой. Мы подъехали к мотелю, вышли из машины и направились к лифту. И тут Понс потерял терпение — он хотел убедиться, что говно настоящее. Открутив крышку, он принюхался и вскричал: «Оооооооо боже!» Банка тут же отправилась в урну у дверей лифта.