Опусы или опыты коловращения на двух континентах

- "Ты спроси его, - встает с места дюжий дядька (почему-то считается хорошим тоном к переводчику обращаться на "ты"). - "Ты спроси его, как он борется с медведкой". -

Опа-на! В жизни не слышал и не предпо-лагал, что на белом свете бывает какая-то мед-ведка и уж, тем более, не имею ни малейшего понятия, как это будет по-английски. Мало того, я даже не знаю, растение это или живое сущест-во.

- А что такое медведка? - спрашиваю.

- Ну, это вредитель такой. -

- А я не знаю, как это будет по-англий-ски. -

Смотрит на меня удивленно и, даже, нес-колько обиженно.

- Ты знаешь, как будет по-ихнему "мед-ведь"? -

- Знаю. -

- Так что ж ты? То медведь, а это медвед-ка. -

Действительно, очень просто.

Из этой медвежьей ситуации я кое-как выбрался, но, придя домой, не поленился и заглянул в словарь. Как-никак, мне впервые пришлось прилюдно признать, что я не знаю, о чем вообще идет речь.... Я даже попросил дос-тать мне эту тварь, чтобы взглянуть на нее собс-твенными глазами. Медведка оказалась мерзким маленьким чудищем, не к ночи будь помянуто!

Итак, чем меньше человек знает, тем рас-кованнее и смелее он судит о переводах. В Аме-рике я часто вижу, как, усвоив два-три десятка английских слов, наши бросаются переводить, не ведая сомнений (причем, чаще всего в боль-ницах и клиниках!). А ведь даже неплохо зна-ющие язык люди часто не подозревают о тех подводных камнях, которые изобилует процесс перевода. И натыкаются на эти камни, разбивая носы.

Как-то переводил я в семинарии курс бо-гословских лекций, который вел доктор теоло-гии Дик Дэвидсон. Умница и приятный в обще-нии молодой мужик. Работать с ним было легко и невероятно интересно. Но не об этом рассказ. Однажды Дик вскользь упомянул, что его жена, Лорен, согласилась провести серию бесед перед работницами районо и райисполкома нашего поселка. Ее попросили рассказать об основах христианской веры и роли женщины в христианской работе.

- А кто будет переводить? - спрашиваю.

- Переводить будет Володя, - беззаботно отвечает доктор.

Мне становится неуютно. Хотя Володя закончил иняз и по-английски изъясняется дос-таточно хорошо, он никогда до этого не пере-водил. Да, весело будет! Мне живо представи-лась встреча наивной верующей американки с суровыми советскими активистками.

- Дик, хорошо бы перенести эту встречу на другое время, чтобы она не совпадала с на-шими лекциями. Тогда я мог бы переводить для Лорен. -

- А зачем? Ведь Володя хорошо знает английский, - улыбается Дик.

Ну, хорошо, так хорошо. На другой день спрашиваю профессора, как прошла встреча. От-вечает он растерянно и невнятно, явно стараясь уйти от неприятной темы.

Меня уже разбирает любопытство. Что же произошло? А произошло лобовое столкно-вение двух цивилизаций, даже не подозрева-ющих о том, насколько глубоко они не понима-ют друг друга.

Это, в общем-то, очень типичная для переводчика ситуация. Опишу ее поподробнее.

Время - 1991 год. Аудитория - кондовые советские училки и бюрократки из райисполко-ма. Воспитаны круто атеистически, о христианс-тве имеют самое смутное и искаженное пред-ставление. И уж, тем более, абсолютно ничего не понимают в различиях между разными хрис-тианскими конфессиями. Естественно, в жизни не слышали, что на свете существуют какие-то протестанты.

Выступающая - милая и образованная глубоко верующая американка. Ничего не знает о советском обществе и советском менталитете. Свое выступление строит так, будто беседа бу-дет проходить в Калифорнии или Мичигане. Для Лорен авторитет Писания не подлежит сомне-нию, поэтому основные постулаты выступления она подкрепляет цитатами из Библии. Для на-шей аудитории Библия - пустой звук и не более авторитетна, чем труды Конфуция или, скажем, инструкция по пользованию газовой колонкой.

Не будучи профессионалом, Володя не подозревает о конфликте культур. Этот конф-ликт в той или иной степени проявляет себя на каждой встрече представителей Востока и За-пада. Даже когда они, обнимаясь и утирая слезы счастья, растроганно говорят о взаимопонима-нии, этого понимания нет. Им просто кажется, будто они поняли друг друга. За внешней обо-лочкой как будто бы очевидных слов и понятий скрывается глубочайшая пропасть недопонятого и неверно истолкованного.

Володю вообще больше всего интересо-вала лингвистическая сторона дела. Он честно трудился и насколько возможно точно перево-дил каждое сказанное слово, не забивая себе голову всякими нюансами.

Вскоре наши встревожились. Потом, бу-дучи людьми активной жизненной позиции, ста-ли оспаривать те положения выступления, кото-рые американка считала аксиомами. Лорен иск-ренне отвечала на возражения доводами, вполне убедительными для привычной ей аудитории. Володя прилежно толмачил, действуя по прин-ципу самосвала: "Мое дело вывалить слова вам на головы, а вы уж там разгребайте, что к чему". - Стороны запутывались в непонимании все больше и больше, не подозревая об этом.

Разразился скандал. Работницы народно-го образования и партийные активистки разгне-ванно заявили, что американка ведет оголтелую религиозную пропаганду вместо того, чтобы да-вать им информацию, как они этого просили. Встреча была прервана. Последующие беседы, естественно, отменили.

Бедная Лорен ничего из происходящего не поняла. Насколько мне известно, Володя больше никогда и нигде не переводил. Одного раза хватило.

Итак, пропасть между цивилизациями. Обманчивое внешнее сходство между нами и иллюзия взаимопонимания искусно маскируют ее, поэтому в подавляющем своем большинстве люди просто не подозревают, насколько далек мир наших идей и ценностей от американского.

Переводчик же представляет собой естественный буфер, который гасит инерцию этого столкновения - с двух сторон. И если они (стороны) не замечают ничего настораживающе-го, значит переводчик свой хлеб отрабатывает честно. Это не означает, что вы скажете одно, а я переведу что-то совсем другое. В распоряже-нии профессионального переводчика множество способов подкорректировать практически лю-бую фразу, не искажая смысл сказанного. Все дело в акцентах и нюансах. Чтобы чуть-чуть из-менить настрой сказанного, мне достаточно, на-пример, поиграть синонимами. Но это уже кух-ня нашей работы. Дело в том, что (извините, ре-бята), к сожалению, ничтожно малое число лю-дей владеет даром членораздельной речи. По-этому при любых обстоятельствах я обязан пре-образовывать смутные слова и невнятные звуки в подобие стройных и логичных высказываний.

Кроме всего прочего переводчик, кстати, является также законным и безответным козлом отпущения. Какие бы казусы ни произошли и что бы ни случилось, все можно свалить на пе-реводчика - попался, мол, идиот и все напутал. Поэтому наш брат должен иметь звериное чутье охотника на грядущие неприятности и быть ма-терым перестраховщиком, иначе его быстренько подставят.

Здесь уместно вспомнить еще один эпи-зод. В 1992 году я три месяца переводил во Вла-дивостоке выступления американского пропо-ведника-евангелиста Ройса Уильямса. Каждый день он читает две проповеди. Арендованный для этой кампании концертный зал полон. Про-поведи Ройс сопровождает показом слайдов. Как это обычно делают американские проповедники, свои рассуждения он иллюстрирует различными поучительными историями.

Каждый вечер в своем гостиничном но-мере просматриваю текст проповеди на следую-щий день. Отмечаю закладками все библейские цитаты, которые он будет использовать. Одним словом, раз уж есть такая возможность, облег-чаю себе жизнь.

Одна из проповедей иллюстрируется рас-сказом о часовом при дворце императрицы Ека-терины II. В тексте проповеди в скобках указа-но: "Слайд: фигура русского часового". Как-то подозрительно это. Откуда у американца может быть иллюстрация русского часового екатери-нинских времен? Что-то здесь не вяжется.

Иду к Ройсу. Прошу показать слайд. Смотрю на свет.