Че Гевара. Последний романтик революции

— Макароны с тушенкой, — отвечает директор столовой.

— К сожалению, гость приехать не сможет. Угощение отвезите ему в отель: он приедет туда позже. А нам с мамой, которая тоже не гость, как и и, дайте макароны с тушенкой, — распоряжается Че.

О скромности, непритязательности Че, его непоказном равнодушии к деньгам, имуществу на Кубе до сих пор ходят легенды. Лейтенант Повстанческой армии Эвелио Лаферте рассказывает, как, направляясь из Байямо в Гавану на самолете, президент Национального банка Гевара и его супруга были вынуждены из-за погоды вернуться в аэропорт вылета. Была поздняя ночь. Алеида попросила у пилота денег взаймы на гостиницу, так как у Че их никогда не было [219].

Уже после победы революции Гевару пригласили для чтения лекции в Гаванский университет. Профессор Э. Энтральго прислал ему письменное приглашение, в котором сообщал также (как это было принято в этом вузе), что за выступление будет переведена определенная сумма. Че ответил вежливым, но весьма резким письмом:

«Мы с вами, — писал он профессору, — стоим на диаметрально противоположных позициях в нашем понимании, каким должно быть поведение руководителя... Для меня непостижимо, чтобы партийному или государственному деятелю предлагалось денежное вознаграждение вообще за какую-либо работу. Что касается меня лично, то самым ценным из всех вознаграждений, полученных мною, является право принадлежать к кубинскому народу, которое я не сумел бы выразить в песо и сентаво» [220].

Быть может, кто-нибудь скажет: «Что за странный человек!» Но мне кажется, прав кубинский поэт Фернандо Ретамар, который писал, что «как раз «странности» Че — это один из важных мотивов нашей страсти по нему» [221].

Как-то на шоссе, управляя автомобилем, задевает старый велосипед одного старика. Старик сидит в кювете, поправляя руль.

Че (подходит к сидящему старику): Что у вас? Ушиблись?

Старик: это вы меня зацепили?

Че (вздыхает): К несчастью, я, извините меня...

Старик (узнав Гевару): Да что вы, какое же это несчастье? Я теперь всей деревне буду рассказывать, с кем я повстречался. Какое счастье, что я сегодня сел на свою развалюху... (Гевара вспоминал, что боялся, что старик начнет целовать его: он долго тряс его руку).

Че: Дайте мне ваше вело, я его отвезу в мастерскую.

Старик: Да вы что! Я этот велосипед буду показывать всей родне и рассказывать, как я познакомился с Че Геварой... (Коммент. авт.: Через некоторое время вся деревня собралась посмотреть новенький велосипед, присланный старику министром Геварой.)

И не удивительно, что люди тянулись к нему, как к чистому источнику родниковой воды.

Крестьянин Хоакин Посо из горного хутора в Сьерра-Маэстре сказал автору:

«При всей своей известности Че никогда не считал себя «важным». Сколько у нас таких, что, получив должность, надуваются, потому что не научились себя вести правильно... Команданте был и правда великим человеком, но себя таким не считал... Еще нам многому учиться у этого человека...»

А вот слова другого крестьянина, Симона Пенья, воевавшего под началом Че:

«Там, где командовал он (Гевара. — Ю.Г.), ни разу никто из солдат не подвел. Кто мог подвести с таким командиром?!» Ответ на такого рода вопрос даст друг Гевары (и тоже поэт!): «Этот Человек с большой буквы является нашей гордостью, но и нашим стыдом, так как каждое мгновение он напоминает, каким может быть человек, и какими мы все являемся» [222].

И, наконец, последнее. Эрнесто Гевара как будто родился на Кубе: настолько ему свойственна была шутка, веселая подначка, розыгрыш (или, как теперь сказали бы, — «прикол»). И это при том, что с легким, веселым нравом кубинцы аргентинцев считают «песадос» (занудами. — Ю.Г.). Это именно Че говорил про ленивых бойцов, выдумывавших несуществующие у них болячки, что у них «симулитис». А те всерьез повторяли это изобретенное Эрнесто слово.

Министр К. Р. Родригес вспоминал в беседе с журналистом: «Вместе с президентом Дортикосом мы возвращались после командировки в Гавану из Сантьяго. Наш самолет по каким-то причинам задерживался с вылетом. Оттуда же должен был вылететь на другом небольшом самолете Че, которым обычно он управлял сам.

Гевара предложил нам лететь с ним, но несколько осторожный Дортикос отказался, сказав, что большой лайнер долетит быстрее. И мы вскоре полетели. Но Че обогнал нас в пути минут на пятнадцать, быстро приземлился в Гаване и с помощью техников подкатил трап к нашему самолету. Когда мы появились на нем, посматривая на часы, Эрнесто серьезно заметил: «Что- то медленно вы передвигаетесь... Я уже два часа вас поджидаю!» А на мой вопрос, что он делает здесь, шутник Че сказал: «Вы же спешили, вот я и решил побыстрее подать вам трап...» [223].

Суммируя взгляды Эрнесто Гевары, его высказывания, мечты и повеление, можно сделать только такой вывод, какой сделал после его смерти Фидель Кастро:

«Я бы сказал, что это был такого типа человек, с которым трудно кого-нибудь сравнивать и которого практически невозможно превзойти!» [224].

На наш взгляд, крайне важно, что Эрнесто Че Гевара не только борец, но и созидатель в теории и практике строительства нового общества. Он аргументировал и разработал «последовательную и глубокую концепцию относительно действий революционеров в социалистическом строительстве» [225]. Это позволило Фиделю Кастро назвать его «человеком доктрины, человеком великих идей, способным выработать инструменты, принципы, которые, несомненно, являются существенными на пути созидания нового общества» [226].

Глава 6 ПОКОЙ НАМ ТОЛЬКО СНИТСЯ

Слова поэта взяты для названия этой главы, посвященной созиданию новой жизни на постреволюционной Кубе, не случайно. Перед Фиделем Кастро и его соратниками одновременно встало много задач и неожиданных проблем. Столько, что сегодня, почти полвека спустя, не перестаешь удивляться (и, естественно, восхищаться!) решимости, самоотверженности и твердости духа молодых преобразователей.

Отдавая должное всем им, особо нужно отметить роль Фиделя и Че: самый большой груз революция возложила на них. Выше мы уже говорили о взаимоотношениях этих руководителей. Теперь нам остается лишь добавить несколько слов о степени ответственности каждого из них.

По большому счету, она была равной. Другое дело, что у Ф. Кастро — более «на виду». Сначала признанный руководитель Повстанческой армии, а затем глава нового государства, он был призван в первую очередь публично выступать по всем вопросам внутренней и внешней политики Кубы в стране и за рубежом, озвучивать ее позиции, достижения и проблемы. Э. Гевара, которому Фидель несомненно доверял и работал с ним в тесном контакте, занимался разработкой стратегии и доктрин созидания, а также решением неотложных тактических задач, от которого зависел ход процесса в целом: зашита завоеваний, банковское дело, промышленное строительство. Сказанное, конечно, не исключало выполнение Геварой и некоторых миссий, обычно входивших в круг обязанностей самого Фиделя, — публичные выступления от имени страны, зарубежное представительство и др.

Наконец, еще один момент, важный для правильного понимания читателем содержания данной главы. Это — знакомство, пусть даже весьма поверхностное, с некоторыми особенностями характера и поведения обоих лидеров. Автор понимает, что писать об этом — дело деликатное и неблагодарное (тем более что недавно у нас каждый второй был «специалистом» по Кубе), тем не менее, он предпринимает эту попытку ради читателя и основываясь исключительно на собственных наблюдениях и оценках.