Большая Медведица

В начале десятого тусклый свет фонарей со снежком вперемежку, с копотью печных труб окраин города встретил жигуль с джентльменами удачи и спустя час, бормоча малыми оборотами движка, он замер у бетонных колец, наваленных у ворот ЧУСа.

— Ждите, жулики, я махом — Олег перелез через забор и в мастерских, где шаманили «ЗИЛы» и «КАМАЗы», отыскал родственника.

— Карманов, вылазь, — вытащил он того за мазутные валенки из-под машины.

— Привет, бродяга, помощь требуется?

— Спасибо, не надо, — стянул с рук рваные, тряпочные перчатки Санька и, размяв сигарету, сунул ее в фиксатый рот.

— Прикурить дай, а ты же не куришь. Как живешь в своей деревне, в Читу не потягивает?

— Радоваться, конечно, не чему, но получше, чем здесь.

— Что тогда прикатил?

— Делишки.

— Волчьи, поди?

— Как у тебя, Карман, с горючкой? Литров сорок не дашь?

— Во что брать будешь?

— Канистры есть, две по двадцать.

— Где?

— Я не один. Пацаны в тачке за воротами сидят. Через забор сделаем?

— Зачем через забор, так устроим, — Сашка, волоча за собой огромные, не по ноге обрезанные валенки, ушлепал на проходную и угостив вахтера сигареткой, через некоторое время подъехал к ремонтному боксу на «жиге».

Пока Рыжий из правого бензобака Саниного «ЗИЛа» сцеживал огненную воду, Святой вышел с ним на улку. У соседних дверей на «КАМАЗовских» полуприцепах стояли три импортных металлических контейнера.

— Что в них, не в курсе?

— Это кооператоры часть гаража под склад арендуют. Вчера мы им помогали вот с этих самых контейнеров компьютеры и шампунь детский выгружать. Богатый склад, под крышу всяким барахлом забит, но жадные, собаки. Всего по пузырю на рыло за труды выделили.

— Святой, заправились — аккуратно упаковал в багажник канистры Вовчик и, протерев шерстяной ветошью корявые, конопатые пальцы, втоптал ее в снег.

— Ну, ладно, Карман, пока. Благодарствую за бензин, — обнял его Олег.

— Не за что. Нужда заест, приезжай еще. У ворот посигналишь, вахтер вас выпустит, я его предупредил.

— Только нарисовались, уже масть хезанула, — сел за руль Святой, — контейнеры красные видели?

— Ну? — насторожился Леха.

— Коммерсанты склад в этом автохозяйстве устроили, сегодня ночью мы его и подрежем, — тронул он «Жигули» с места.

— В Северный пока слетаем, у родичей наших до темноты потремся и с богом.

Мать жарила оладушки, когда красиво запел звонок, подаренный деду на работе по случаю его выхода на пенсию. Перевернув на шипящей жиром сковороде желтый кружок теста, она торопливо пошла открывать.

— Ох, басурмане, почему так долго глаз не казали?

— Здравствуй, мать. Извини. Эдьку ты недавно видела, а я занят почти всегда. Не обижайся, отец где?

— Раздевайтесь. На заводе, где же еще.

— Он ведь на пенсии.

— Черта с два его дома удержишь, так до гробовой доски ишачить и будет. Поговорил бы ты с ним, Олежка, мне ведь скучно дома одной сидеть, особенно зимой.

— Протолкую, мать. Сегодня обязательно потолкую с дедом нашим. Всю жизнь государство вместо денег ему грамоты почетные вручает, а ему видно и невдомек, что его дурят.

— Мойте руки и давайте чай пить, я оладьи стряпаю. Здравствуй, Леша, а этого парня я что-то не помню.

— Вовка его зовут, наш, первомайский.

— Попроведать заглянули или как?

— И в гости, и по делу. Завтра домой, а Эдьку у вас с дедом оставлю.

В два часа ночи, взяв сумку с пилками по металлу и фомкой, Святой, Эдик и Ветерок, оставив Рыжего в тачке, перемахнули при помощи уже знакомых бетонных колец через ограду ЧУСа. Дул холодный, пробирающий до костей ветер, небо заволокло тучами. Возле сторожки, почуяв чужих, затявкала и тут же смолкла дворняга. Погодка выдалась самая, что ни на есть воровская. Леха, засунув правую руку за пазуху, нащупал рукоять финки, привезенной с последней отсидки и, высморкавшись припухшим носом, шепотом прохрипел.

— Работайте, я сторожа пасти буду.

Эдька заломил замок так, чтобы брату удобно было пилить дужку, и зашарил по темной территории глазами.

— Приличная «собака», но нам и покрупнее попадались.

Начал Олег осторожно, но абсолютно все издаваемые звуки глушил ветер, теребящий оторванные листы жести на крыше сарая, в котором хранились кислородные баллоны и под эту музыку разбушевавшейся непогоды, замок слетел в мгновение ока.

В складе горел дежурный свет, но самое главное — было тепло и тихо. Кроме шампуни и компьютеров, про которые утром говорил Саня, на стеллажах, убегающих на высоту второго этажа, пылились двухкассетные японские магнитофоны, мягкие игрушки, сигареты, джинсы в пакетах, куртки и всего, всего, всего.

— Олег, как все это попрем?

— Все и не потащим, выберем, что подороже.

Пахнула холодом входная дверь, и ввалился Ветерок.

— Ноги задубели, — пожаловался он и присев на ящик с мылом, шустро стал стягивать сапоги, — много тут добра барыги накопили?

— Навалом, рук не хватит все слямзить — полез на стеллажи Эдик.

— Может, охрану свяжем, «КАМАЗ» нагрузим, ворота распахнем, да смоемся.

— Авантюрист ты, Леха, с одним ножом такую операцию удумал провернуть. Вали давай лучше на атас, чтобы нас не застукали.

Меж тем Эдька деловито доставал с полок магнитофоны и складывал их в большие хозяйственные сумки, из которых Святой вытряхивал на пол куреху. Потом, свистнув Ветерка, они в несколько ходарей перетащили краденное к забору и еще примерно минут тридцать пыхтели, переваливая все это хозяйство на другую сторону. Мешала натянутая поверх ограды колючка.

— Эдька, шлепай за машиной, мы с Лехой отдышимся.

Стекла затянуло наглухо. Вовка, боясь привлечь к себе внимание почивающих двухэтажек, двигатель не прогревал и, заледенев напрочь, молил бога, чтобы подельники поскорей возвращались. Пинок в запертую дверку одновременно напугал и обрадовал его.

— Рыжий, ты здесь?

— Здесь, здесь.

— Заводи, поехали.

«Жига» схватилась сразу. С минуту, погоняв тосол по системе, Вовчик врубил первую передачу и, не включая освещения, пополз с незнакомой ограды на улицу.

Даже разложив заднее сиденье, в общем-то, во вместительный салон «Комби», все двухкассетники не вошли, и их по новой пришлось выгружать и освобождать от яркой, импортной упаковки. Со второго раза получилось ловчее, но кроме водителя в машину никто больше не поместился.

— Олега, что делать будем?

— Далековато до Северного, но придется вам с Ветерком пробежаться, иначе по такой погоде боты завернете.

— Инструмент тяжелый, да и менты, если остановят, что скажешь?

— Сумку затырь под мостом через речку, завтра заберем, вернее уже сегодня.

— А ты как?

— Я тоже бегом, только впереди «жиги» Страховать Вовчика буду, чтобы на легавых не напороться. Если ясно все, дергайте. Рыжий, слушай внимательно. Я метров на сто пятьдесят от тебя оторвусь, продыбаю обстановку, потом помаячу вот так шапкой, значит все без палева, ништяк? Габариты не вручай и мети ко мне, вот таким макаром и попробуем прорваться.

— Понял, а если все-таки прихватят?

— Болтай, что с блядок едешь, и у моста магнитофоны заметил. Собрал богатство такое и в ментовку сдавать пылишь. Не очень конечно убедительно, но хоть так отмахнешься. В складе следов твоих нет и быть не может, сочинишь, что лучше — чеши.

Спустя два часа тачка благополучно просочилась в Северный, а ровно в шесть краденное было на четвертом этаже крупнопанельной пятиэтажки в Эдькиной спальне. Разбуженная шумом мать, захлопотала в кухне.

— Что это вы полуночничаете?

— Коммерцией, тетя Жанна, занимаемся. Эдику друзья с Новосибирска технику отправили японскую, вот будем торговать, — ближе к печке устроился Леха.

— Ох, врете, парни, чует мое сердце, неладное что творите.

— Да вы что, тетя Жанна. У Олега двое пацанов, у Вовки жена скоро родит, у меня один.

— А у тебя в Кутулике бабенка разве еще не родила? — вошел на кухню в семейских трусьях отец братьев.