Я здесь, чтобы забрать вас с собой в Нирвану

дорогу от американского посольства. На следующий день из Лондона прилетела

Кортни с ребенком и няней. В этот же вечер Курт послал служащего гостиницы

получить по рецепту в аптеке роипнол, сильный транквилизатор,

использующийся иногда для снятия симптомов героиновой абстиненции. После

этого он заказал в номер две бутылки шампанского.

То, что произошло впоследствии, в объяснениях различных сторон

описывалось то как <неумышленная передозировка>, то как потеря сознания

<на почве сильной усталости>. Дело обстояло следующим образом. Проснувшись

рано утром 4 марта, Кортни заметила струйку крови, вытекающую из носа

Курта. После безуспешных попыток привести мужа в сознание она вызвала

<скорую помощь>. Сначала все происшедшее было расценено как несчастный

случай. Однако впоследствии выяснилось, что Курт проглотил никак не меньше

пятидесяти таблеток и оставил записку.

Под вымышленным именем Клод Пупон в семь часов утра Кобеин был помещен

в <Клинику Умберто 1>, а затем переведен в американский госпиталь. После

двадцати двух часов, проведенных в коме, Курт пришел в себя и потребовал

<убрать эти чертовы трубки> у себя из носа.

Рим никогда не был местом, где знаменитость могла чувствовать себя

спокойно. После того как доктор Освальдо Галетта заверил прессу, что в

организме его пациента <не произошло необратимых нарушении и высшие центры

мозга остались незатронутыми>, журналисты словно сорвались с цепи.

Итальянское телевидение показало репортаж, как безжизненного Курта выносят

из отеля и Кортни кричит оскорбления репортерам. CNN прервало свою

предачу, чтобы ошибочно сообщить о смерти Кобейна. Во всей этой

информационной кутерьме руководство Gold Mountain решило представить

инцидент в Риме как несчастный случай. Было заявлено, что Курт просто

<хотел отпраздновать свою встречу с Кортни после долгой разлуки>.

Впоследствии многие из друзей Курта сожалели о том, что не знали об этой

первой попытке самоубийства и не пытались с ним поговорить. Спустя пять

дней Кобейн в сопровождении жены и дочери покинул госпиталь в Риме и

вылетел в Сиэтл.

Один из друзей вспоминал, что в этот период Кортни <строила перед

Куртом различные проекты, словно он был ребенком, рассматривающим книжку с

иллюстрациями, о том, что она, Кортни, сможет все уладить с бизнесом>.

Чаще всего, однако, в этом не было никакой необходимости, потому что Курт

начинал клевать носом уже с вечера. При этом его раздражало, что <Кортни

предпочитала проводить время с HOLE вместо того, чтобы быть его сиделкой>.

Некоторое время о Кобейнах ничего не было слышно, однако уже 18 марта

сиэтлский полисмен по фамилии Левандовски был вызван в дом Кобейнов. Придя

на место, он <обнаружил Курта, запершегося в ванной, где он прятался от

Кортни>. На вопрос полицейского, что происходит, Курт ответил, что их

супружеские отношения с Кортни стали слишком напряженными и что они

собираются обратиться к семейному консультанту. Месяц спустя Кортни

заявила полиции: <Отношения переживали трудные времена из-за частого

употребления Куртом наркотиков и из-за того, что я пыталась его

остановить>. Частный детектив Том Грант утверждал также, что за несколько

недель до смерти Курта Кортни попросила своего адвоката Розмари Кэррол

найти опытного специалиста по бракоразводным процессам. Она также

интересовалась, нельзя ли как-нибудь аннулировать брачный договор.

По возвращении Курта в Сиэтл его телефон и факс стали буквально

раскалываться от звонков и посланий обеспокоенных фэнов. Большинство из

них перехватывалось Кортни однако Курту удалось увидеть некоторые из них,

и он пришел в ужас. Десятилетний мальчик писал ему: <Если ты умрешь, как

смогу жить я?> Таким образом, та самая <доступность>, на которой всегда

настаивал Курт, повлекла за собой сотни посланий от людей, которым он был

не в состоянии помочь, но ответственность за которых ощущал.

Кортни впоследствии вспоминала: <Однажды Курт <нашел спрятанную кипу

статей о себе за последние три месяца. Мы подрались. Я пыталась их отнять.

Он рассыпал страницы по полу... Я пыталась уговорить его: <Это все дым,

это пройдет>. Он ответил: <Точно, это пройдет. Я никогда больше не буду

играть эту чертову музыку. Я не собираюсь оставаться здесь и смотреть, как

это проходит>.

18 марта полиция вынуждена была еще раз посетить дом Кобейнов по вызову

Кортни, которая утверждала, что Курт заперся в комнате с тремя ружьями и

угрожает убить себя. Прибывший на место полицейский снова обнаружил

запершегося в ванной Курта, при этом тот утверждал, что вовсе не собирался

убивать себя. Принимая во внимание <быстро меняющуюся ситуацию>, полиция

конфисковала хранившиеся в доме четыре ружья, двадцать пять коробок

различных боеприпасов и флакон неизвестных таблеток. Остаток недели Курт

провел один в семейном имении в Карнейшн. Позднее Кортни призналась

журналу <Rolling Stone>, что <она больше не могла этого выносить>.

Четыре дня спустя чету Кобейнов видели в автомагазине <American Dream>

на Вестлейк-авеню, где владельца Джо Кении поразил их <удрученный вид и

шаткая походка>. При этом из кармана у Кортни, когда она направлялась в

туалет, выпал флакон с таблетками. Еще один местный житель вспоминал, что

слышал, как супруги <рычали друг на друга, словно злые собаки>, гуляя с

дочерью около дома.

К концу марта семья Курта, его коллеги и менеджеры наконец поняли то,

что уже давно было известно обычным фэнам. Стивен Чатоф,

психотерапевт-интервенционист из Калифорнии, вспоминает: <Они позвонили

мне, чтобы узнать, что можно сделать. Кобейн в Сиэтле снова употреблял

наркотики. Он находился в полном негативе. Его поведение было хаотичным. И

они опасались за его жизнь. Это был кризис>. По-видимому, менеджеры

поставили перед Куртом ультиматум: <Лечись или можешь распрощаться со

своей карьерой>.

25 марта Кортни, Крис, Пэт Смир, старый друг Курта Дилан Карлсон, а

также Джон Сильва, Дэнни Голдберг и Дженет Биллиг из Gold Mountain под

руководством доктора Чатофа приняли участие в сеансе интервенционной

психотерапии. Один за другим они угрожали Курту бросить его или

перестать с ним сотрудничать. В течение всех пяти часов, что продолжался

сеанс, Курт сидел с отсутствующим видом. Один из участников впоследствии

вспоминал: <Мы все сыграли свои роли. Беда была в том, что никто не

указал, что слезть с героина было в личных интересах самого Курта>.

От услуг Чатофа решено было отказаться, и Кортни убедила мужа еще раз

пройти курс лечения в реабилитационном центре <Exodus>, в Калифорнии.

Однако уже в аэропорту Курт изменил свое решение и отказался садиться в

самолет. Кортни улетела в Лос-Анджелес одна со своим менеджером. Ей больше

было не суждено увидеть мужа живым.

Последнюю неделю марта Курт провел один в Сиэтле. Полиция предполагает,

что в течение нескольких дней он бесцельно слонялся по городу. Одному из

завсегдатаев Linda's Tavern (совладельцами которой являлись Пэвитт с

Поуниманом) он жаловался, что его <органическая связь с жизнью>

нарушилась, и остались лишь квитанции о денежных поступлениях. 26 марта он

покупал героин у своей дилерши на Кэпитл Хилл и спрашивал ее: <Куда

пропали все мои друзья, когда они мне так нужны? Почему мои друзья

против меня?>

В конце марта в прессе появились сообщения, что НИРВАНА отказалась

участвовать в фестивале в Лоллапалузе. Некоторые газеты написали даже о