Владимир Святой (3-е издание)

Польский князь, занятый войной на своих западных рубежах, вероятно, не смог организовать отпор русскому войску. Возможно, восстановить свою власть над Червенскими городами тогда же попытались и чехи. Но Владимир оказался проворнее всех.

Так или иначе, но Европа признала его завоевания. С течением времени урегулировались отношения Руси с Польским и Чешским государствами. Свидетельство об этом сохранила «Повесть временных лет». Под значительно более поздним 996 годом она сообщает о том, что князь Владимир «жил с князьями окольними в мире — с Болеславом Лядским (Польским. — А. К.), и Стефаном Угорским (Венгерским. — А. К.), и с Андрихом Чешским». Перечисленные здесь правители — современники последнего этапа жизни князя Владимира. Но историки обращают внимание на то, что к числу «окольних» (то есть соседних) с Русью государств отнесена Чехия. В XI веке Русь уже не имела с ней общей границы. Единственный чешский князь, который мог называться «окольним» (сопредельным) для Владимира, — это Болеслав II Благочестивый (умер в 999 году). Предполагают поэтому, что припоминание о мире с «окольним» чешским князем отражает мирный договор, последовавший за червенским походом князя Владимира ^{132}.

Столкновение же с Польшей оказалось для Руси далеко не последним. Борьба за западные русские земли продолжится и в 90-е годы X века, и в XI столетии. Но тогда противником Владимира станет уже сын князя Мешка князь Болеслав Великий [25]. ^{133}

Возможно, уже в начале 80-х годов X века Владимир поставил на Волыни город, названный его именем — Владимир (точнее, «Володимерь» — притяжательная форма к имени князя, то есть «Володимиров», «город Владимира») [26]. Этот город стал центром всей вновь присоединенной округи. Построенный по велению князя и ставший оплотом княжеской власти, пристанищем для княжеской администрации и дружины, он противостоял старым местным племенным центрам — Червену и Перемышлю. Позднее сюда на княжение будет посажен один из сыновей Владимира — Всеволод.

Не исключено, что уже в результате червенского похода власть Владимира распространилась и на более южные земли, заселенные восточнославянскими хорватами, — Поднестровье и Прикарпатье. Однако об окончательном присоединении этих племен к Киеву летопись сообщает лишь под 992 годом.

К тому же 6489 (981) году «Повесть временных лет» относит и другой поход Владимира — на славянское племя вятичей. Даже беглого взгляда на карту достаточно, чтобы усомниться в достоверности летописных датировок. Едва ли два столь противоположных по направлению похода — на запад и на северо-восток — могли быть совершены в один год. Однако если принять предложенную дату «Червенской войны» — 979 год, все встает на свои места. Два года — вполне достаточный срок для того, чтобы уладить свои дела на Волыни и двинуться на Оку.

Вятичи были побеждены. Владимир, вероятно, не стал изменять систему управления, сложившуюся в вятичских землях. Он ограничился установлением дани с покоренного населения. «Возложил на них дань от плуга, как и отец его», — констатирует летопись. Дань «от плуга», или «от рала» — это дань с поля, обрабатываемого плугом. Она имела в виду какую-то определенную, но неизвестную нам в точности меру площади. (По разным приблизительным подсчетам, «плуг» равнялся пяти или восьми современным десятинам.)

Святослав брал «от рала» «по щелягу». (Почему именно западноевропейская монета — шиллинг — стала в IX–X веках единицей обложения славянского населения, остается неясным [27].) Владимиру этого показалось довольно. Для него важнее было доказать законность своих притязаний. Поэтому он подчеркнуто восстанавливал существовавший при отце порядок взаимоотношений с подвластной ему землей.

Однако вновь, как и при Святославе, одного похода на вятичей оказалось недостаточно. На следующий год вятичи «заратишася» (то есть восстали). В какой-то не дошедшей до нашего времени летописи, использованной в XVIII веке В.Н. Татищевым, о восстании вятичей рассказано более подробно.

Не пожелав выплачивать дань, вятичи вступили в сговор с печенегами, призывая их совместно напасть на Владимиpa. Печенеги, однако, не посмели начинать войну против киевского князя и отказали вятичским послам.

Источник этих сведений неизвестен. Что касается печенегов, то, по свидетельству летописи, в первые годы после вокняжения Владимира они неоднократно нападали на киевские пределы в союзе с Ярополковым воеводой Варяжко. Чем заканчивались эти войны, мы не знаем. С Варяжко же в конце концов Владимир примирился. Вероятно, был заключен и русско-печенежский мир.

В 982 году Владимир совершил второй поход в Вятичскую землю. Вятичи вновь были побеждены на поле брани. «Повесть временных лет» не упоминает о каких-либо карательных мерах Владимира или об увеличении дани. Татищевский же источник, напротив, прибавляет к сказанному, что Владимир установил «сугубую» (то есть увеличенную вдвое) дань с непослушных.

Покорение вятичей все же не стало окончательным. Свободолюбие этого племени, нежелание подчиняться кому бы то ни было вьщеляли его среди прочих восточнославянских племен. В течение более чем ста лет вятичи не могли примириться со своей зависимостью от Киева. Еще и Владимиру Мономаху в 80-е годы XI века придется дважды воевать с вятичским вождем Ходотой и его сыном.

Эти времена ожесточенной борьбы вятичей против Киева отразились в народных былинах, и в частности в знаменитом рассказе о путешествии «старого казака» Ильи Муромца из города Мурома через «Брынские леса» к Чернигову. Путь Ильи, будущего богатыря «Красна Солнышка» Владимира, шел вдоль рек Ока и Угра, на юг, через вятичские города и селения. Здесь и мнились сказителям старин те «дороги нехожалые», среди которых свивали свои гнезда страшные «Соловьи-разбойники». И действительно — ни пешему, ни конному не было здесь пути — и не только во времена Владимира Святого, но и сто лет спустя. Не зря Мономах, вспоминавший на склоне лет свою жизнь, в поучении детям ставил себе в особую заслугу то, что ходил из Переяславля Южного к Ростову прямой дорогой, «сквозь вятичей». Сыну же Владимира Святославича, святому Глебу, в 1015 году пришлось отправляться из того же Мурома в Киев кружным путем — через Смоленск и далее по Днепру.

Летопись, бывшая в распоряжении В.Н. Татищева, рассказывает о продолжении второго вятичского похода Владимира Святославича. Князь якобы двинулся еще дальше, «в поле», и, «покорив землю Польскую (в первоначальном тексте «Истории…» Татищева значилось: «покорив поляны». — А. К.), град Суздаль утвердил» ^{134}.

Суздаль был основан, по-видимому, еще до Владимира. Само название города свидетельствует скорее о финно-угорском происхождении его основателей. Что же касается названия «Поле» (Суздальское Ополье), то оно действительно встречается в летописях, но применительно к более позднему времени. Позднейшие летописи (например, Степенная книга царского родословия, которой, кстати, в данном случае пользовался и Татищев) сообщают о походе Владимира в Суздальскую землю — но под 992 годом, и связывают этот поход с легендарным основанием князем Владимиром города Владимира-на-Клязьме (основанного на самом деле Владимиром Мономахом). Может быть, летопись, бывшая в распоряжении В.Н. Татищева, основывалась именно на этом предании?

Походы Владимира тем временем следовали один за другим, каждый год.

«В лето 6491 (983), — читаем в «Повести временных лет», — пошел Владимир на ятвягов, и победил ятвягов, и взял землю их».

Ятвяги — литовское племя. Они расселились между реками Неман и Нарев. В конце X века их земли граничили как с Киевским государством, так и с принадлежавшей Польше Мазовией. К северу от ятвягов жили племена пруссов. Уже в силу своего географического положения земля ятвягов привлекала внимание правителей Руси, Польши и Германской империи. Однако она им не принадлежала и оставалась независимой. На этот раз Владимир не мог ссылаться на пример деда или отца; в своем ятвяжском походе он не имел предшественника.