Восходитель

С 19 июля начались челночные операции таскание тяжелых рюкзаков из одного места накопления в другое все выше и выше по леднику Гармо, вначале до Сурковой поляны, а потом и до Грузинских ночевок.

Стена была перед. самым носом. 25 июля погода стояла хорошая Абалаков и Хергиани ушли вверх на разведку. Много раз 13 эти дни, прокладывая путь в трудных местах, работали они в паре. Абалаков редко кому завидовал. Но сейчас он не раз ловил себя на желании всмотреться, как ходит Хергиани. Даже в I {едах на леднике горец чувствовал себя уверенно: легко и мягко взбегал по ледовым взлетам, используя лишь талые ямочки и впаянные в лед камни...

Позже Абалаков напишет: «МИШа был при рожденным скалолазом: легкость и естественность движений, как у горного тура, у него сочетались с поразительным мужеством и настойчивостью, завоевавшими ему многочисленные победы...»

Уточнили путь по стене снежный кулуар (крутиз-на порядка шестидесяти пяти градусов), отрезок скал, большая дискообразная снежная плешь, скальная башня, крутые заснеженные полки, потом отвес... Верх стены закрыт туманом.

26 июля группа Абалакова вышла с Грузинских ночевок, держа путь к перемычке под пиком Правды. Миша отлично знал этот путь по экспедиции 1955 года, своей первой счастливой экспедиции. Бивуак разбили на отметке 6050 метров. Погода ясная, настроение отличное. Маленький, повисший над про пастью лагерь засыпал под мелодичный дуэт: Миша и Джумбер пели грузинскую песню «Лети, черная ласточка, вдоль берега Алазани».

27 июля Миша в связке с земляком в великолепном стиле прошел крутой ледовый четырехсотметровый склон, прокладывая путь всей группе.

Из дневника Джумбера Кахиани: «...хергиани начал обрабатывать и до конца прошел очень удачно. Понадобилось полтора часа, чтобы он вышел на 450 м. Это своеобразный рекорд! Про Михаила Хергиани можно сказать: он из всех самый вежливый, вдумчивый, решительный и, главное, сильнейший из сильных. С его техникой и железной мускулатурой можно добиться успеха в любом восхождении »

Оставив на перемычке заброску, альпинисты стали навешивать перила и спускаться. 29 июля вечером, подгоняемая снегом (вверху) и дождем (внизу), группа вернулась на базу у языка ледника Гармо, Здесь они узнали печальную новость: при спуске с вершины Гармо разбилась английская связка У.Нойс и Смит.

Альпинисты англо-советской экспедиции совершали в эти дни восхождения тремя группами, по четыре британца и по двое русских. Руководили группами Слеесер, Хант и Нойс. Группа Ханта действовала успешнее всех и покорила безымянную вершину 5640 в хребте Академии наук, дав ей имя пик Содружества.

Благополучно вернулась с восхождения и группа Слессера, ходившая на пик Патриот (6350 метров). Несчастный случай произошел в группе Нойса, штурмовавшей пик Гармо (6595 метров). Она вышла на гребень Академии наук на высоту 5500 метров и разбила лагерь. Предполагалось поднятьсл по склону вершины до 5800-6000. метров и поставить еще один лагерь, штурмовой. Но непогода помешала это сделать на следующий день. Нойс предложил штурмовать вершину из лагеря 5500, что требовало набрать за день 1100 метров по высоте! В 6 часов утра 24 июля группа вышла на штурм. Первая связка Нойс Овчинников Севастьянов, вторая Булл Рэнгам Смит. Первые движутся быстро, вторые чуть отстают. У ледовых сбросов первую связку догнал в одиночку Робин Смит. Он сказал, что Дерек и Тэд вернулись на бивуак (5500), но он хотел бы продолжить подъем. Разрезали веревку, бросили конец. В 15.00 четверка вышла на вершину, где сняла записку грузинских альпинистов, траверсировавших ранее Дарвазскую стену. Сфотографировались, начали спуск. Нойс шел в связке с Севастьяновым. Смит - с Овчинниковым. После скал советские восходители стали надевать кошки. Британские же, чтобы не терять время (они проходили заснеженные скалы не снимая кошек), связались вместе и пошли вперед: «Вы все равно нас догоните». Английская связка сорвалась на снежном склоне, имеющем спокойный выкат, но, развив скорость, Нойс и Смит налетели на снежный надув у скального жандарма и были отброшены влево на крутой ледовоскальный склон, по которому падали метров восемьсот. Это случилось вечером 24 июля. Их нашли потом в самом низу, на краю бергшрунда. Обоих хоронили у места гибели.

С непокрытыми головами стояли британские и советские восходители. Со свистом и жужжанием летели с вершины шальные камни. Никто не обращал на них внимания. Хант читал молитву. Не одну смерть повидал он в горах. Но эти две были для него, наверное, самыми тяжкими. Двадцатитрехлетний Робин Смит, единственный сын у матери, был альпинистской надеждой Англии. В намеченном штурме южной стены пика Коммунизма на него и Джо Брауна, сильнейших скалолазов Британских островов, -делалась главная ставка англичан. А с Уилфридом Нойсом было связано самое дорогое в его жизни покорение Эвереста. Это Нойс с шерпом Аннулой продолжили путь на Южное седло, расположенное под самой вершиной. Опытнейший высотник сделал тогда многое для успеха экспедиции.

Возможно, отдельная экспедиция британская или советская после таких потерь прекратила бы свою работу, если бы это, конечно, не касалось национального престижа: слишком малыми казалиеь бы обычные альпинистские победы в сравнении с тем, что произошло. Но миссия этой экспедиции была особой она демонстрировала пример сотрудничества представителей двух систем, их взаимопонимание и терпимость, причем в обстоятельствах чрезвычайных, когда рядом реальные опасности, когда физические и волевые нагрузки у верхних пределов.

Совместная экспедиция продолжила работу, намереваясь подняться на пик Коммунизма по грузинскому пути.

Сэр Джон решал трудную дилемму: оставаться па Памире или лететь в Англию, к семьям погибших, чтобы быть вместе с ними в трудные дни. Он знал мнение Абалакова: нельзя руководителю экспедиции покидать ее в момент главного восхождения. И тем не менее верх взяли человеческие чувства: он должен быть сейчас в Англии.

Перед отлетом Хант зашел к Мише. Печальный генерал, словно делая для себя открытие, говорил о чрезмерности человеческих честолюбий и неоправданности риска, о том, что альпинистская слава и смерть ходят рядом.

Ты хороший альпинист, Миша, тебя все уважают. Будь осторожен!

1 августа Хант улетел на вертолете вместе с Буллом и Рэнгамом, свидетелями несчастного случая, и Лоу. Руководить штурмом пика Коммунизма он предложил Овчинникову. Забегая вперед, скажем, что это восхождение прошло успешно: на пик поднялись Овчинников, Браун, Алхутов, Слеесер, Гиппенрейтер, Никол, Малахов, Макнот-Дэвие.

Малколм Слессер написал позже книгу «Красный пик» о совместной экспедиции и восхождении на пик Коммунизма. В ней говорилось, в частности: «Мы были довольно обычной смешанной компанией. Триумфом явилось уже то, что удалось, отодвинув на задний план наши разногласия, достичь всем вместе этой вершины». А еще позже, в ноябре 1964 года, в американском журнале «Спортс иллюстрэйтед» появился обзор на книгу «Красный пик» Роберта Кантвелла, в котором он не столько «обозревал», сколько был занят поисками всевозможных козней русских. Кантвелл, в частности, писал: «Итак, началось восхождение на пик Коммунизма. Восходители были разделены не только идеологически, но и дикой личной ненавистью друг к другу. Они были: меньше товарищами, объединенными общностью смелой цели, а скорее напоминали смертельных врагов, ждущих гибели друг друга»...

Это было вопиющей неправдой!

Сдежанный Хант взорвался протестующей статьей: Редактору журнала «Спортс иллюстрэйтед», Нью Йорк. Уважаемый сэр, мое внимание привлек опубликованный Вашим журналом обзор Роберта Кантвела на книгу «Красный пик», являющуюся, как об этом свидетельствует ее подзаголовок, личным отчетом д-ра Малколма Спенсера о британо-советской экспедиции 1962 года, которую я возглавлял.

Я буду признателен за разрешение высказать критические замечания об этом обзоре, который дает чрезвычайно неправильное впечатление о духе и фактах экспедиции. Это впечатление не является, на мой вгзляд, и правдивым отображением самой книги.