Моя жизнь 1964-1994 (СИ)

В совхозе жило и трудилось много немцев. Помню семьи Рор, Данау, Ролидер, Гесс. Они нормальные люди. Хорошо друг к другу относились. Данау дядя Ваня. У него три дочки были и сын Сандр. Дядю Ваню до войны репрессировали. Тогда, заключили договор с Германией, и ходил такой слух, что мы в Германию отправляем вагоны с маслом, а от туда вывозим евреев. Ну, дядя Ваня и сказал это на конюшне. А тогда много было фискалов. Через неделю его забрали. В блокаду Сандр умер и похоронен у нас в братской могиле. А в марте 1942 года всех немцев и финнов увезли в Нарьянмар рыбу ловить в Оби. Финские деревни Малые Гары и большие Гары находились между Славянкой и Московским шоссе, а ближе к Ленинграду Шушары. В основном две фамилии были: Рюнтю и вторая.... Ой, забыла. Ещё девочка со мной училась Зина, моя подруга. Ну ладно потом вспомню. Когда финнов вывезли дома их пошли на постройку блиндажей и других военных сооружений на второй линии обороны. Этих деревень сейчас не существует. После двадцатого съезда партии многие из немцев и финнов вернулись и поселились в Саблино, Тосно в Пушкине.

В конце ноября 1940 года вернулся, отслужив срочную службу, брат Евгений. Он служил на Дальнем Востоке и участвовал в боях с японцами на реке Халхин-Гол. Был награждён медалью "За Боевые Заслуги". Получать награду ездил в Москву. К этому времени он работал шофёром на предприятии Ленсвет (теперь Ленэнерго). Оно оплатило ему дорогу. Медаль в Кремле вручал Калинин. Была даже фотография и вырезка из газеты "Правда" но в войну они пропали.

В 1941 году, я закончила первый курс техникума. 22-го июня сдала последний экзамен по тригонометрии. Отец с Евгением поехали в Поповку договариваться о покупке дома. Другой брат, работавший на Пролетарском заводе, куда-то ушел с молодёжью. Мама была на улице. И я решила помыть полы. Мою, пою песни.... А тут в час дня по радио выступает Молотов. Я выбежала в коридор. На крыльце у открытой двери стоял наш сосед Володька Щербаков. Он был на год старше меня и закончил второй курс железнодорожного техникума. Я кричу: "Володька! Война началась!" Он так удивлённо: "Как война?" Потом он умер в блокаду. На следующий день призвали Евгения. Он должен был прибыть в Слуцкий Военкомат с грузовиком, на котором работал. Но в тот день его не взяли, и он ещё одну ночь провёл дома. Ушел 24-го. Сперва их направили на Карельский фронт. А потом с Карелии их провозили мимо нас, и он бросил записку, игравшим у железной дороги славянским ребятам, в которой писал, что их везут на Центральный фронт под Москву. Это было 27-го или 28-го июня. С братом служили ещё несколько наших ребят. Под Вязьмой они попали в окружение и были пленены. Такой шофёр Тюшев Петя, бежавший из плена, рассказывал, что видел Евгения в колонне пленных справа от себя. С тех пор брат пропал. Осталась нам только его медаль "За Отвагу" №8888. В красной коробке с удостоверением и талоном на получение денег. Он так их и не получил.

Старший брат Сергей участвовал в Сталинградской битве. Был ранен. На него пришла похоронка, но он выжил. На мемориале в Волгограде осталась, высечена его фамилия: Овсянников Сергей Родионович. Ранение было тяжелое, и к строевой службе он был не пригоден. Как зоотехника и знатока лошадей его взяли в ведомство Будённого. И послали в Монголию принимать лошадей для Красной Армии. Умер он в 1979 году.

В августе в Ленинград гнали стада коров с Карельского перешейка, из-под Новгорода и Пскова. Множество дойных коров паслись на наших полях. Такие красивые, гладкие, откормленные. Как сейчас перед глазами. Такая жара. Они мычат, просятся, чтобы их подоили. Дак мы специально бегали, набирали молоко в бутылки или просто сдаивали на землю. Наберёшь молока в бутылку. Начинаешь трясти, трясти и масло сбиваешь. Все жители с Рыбацкого и Славянки, кто с бидончиком, кто с ведёрком. Дак коровы сами за этими женщинами или ребятишками шли, чтобы их подоили. А потом всех этих коров на мясокомбинат. Армия то осталась в окружении.

Когда началась война, я пошла, работать в совхоз. Вначале трудилась на прополке. Потом на сенокос. Мужчин забрали в армию. Поэтому руководство совхоза обратилось к подросткам и женщинам домохозяйкам с просьбой выйти на работы. Подростки работали полдня. Зарплату давали деньгами и ещё кормили в обед. На заготовке сена я работала на конных граблях. Для себя тоже заготавливали сено. Я работала с двумя пожилыми немцами. Фамилия одного была Рол, а второго не помню. Они косили, а я потом собирала валки. Сено делили поровну. Но воспользоваться им нам не пришлось. В сентябре прислали из Ленинграда много женщин копать окопы. По ночам было уже холодно, и они растащили всё наше и совхозное сено по окопам, в которых ночевали. Оно бы нам и так не пригодилось. Вскоре вышел приказ о сдаче всех коров имеющихся в частном владении. Женщины, конечно, плакали. Приходили солдаты и уводили. Давали бумажки, конечно, что сдана в фонд обороны. Тогда часто летали на низкой высоте немецкие самолёты. Бомбили и обстреливали. Один раз самолёт напугал нашу корову, и она забежала на минное поле, где и подорвалась. Лейтенант и двое солдат добрались до неё, прирезали и вытащили с минного поля. Договорились, что пол коровы они возьмут себе, а другую половину отдадут нам. Благодаря этому возможно мы и остались живы.

Был приказ всем заклеить окна бумажными лентами крест-накрест. Считалось, что это предохранит стёкла от вылетания при ударе взрывной волны.

16-го сентября наши сдавали Пушкин. Через нас шли отступавшие красноармейцы. Кто с винтовками, кто без. Жители их подкармливали и показывали дорогу на Рыбацкое. Всё совхозное и поселковое начальство убежало в Ленинград. Оставался только мой отец.

Во время воздушного боя, над нами, были сбиты два наших самолёта, один бомбардировщик. Он упал за третьим ручьём. В лесу там, где сейчас Южная ТЭЦ. Немножко ближе к Московскому шоссе. Все три лётчика погибли. Помню их хоронили пограничники в одной могиле. После войны я искала это место, но могилы так и не нашла. Второй самолёт "чайка". Падая, зацепился за телеграфные провода, перевернулся и повис. Лётчик, правда, остался жив. Мой младший брат Василий, Ванька Кочетков, ещё двое ребят и я прибежали первыми. Помню, лётчик был старший лейтенант. Три кубика. Высокий такой. Вскоре приехали пограничники во главе с майором Шуваловым и его увезли. Наши ребята сняли с самолёта радиостанцию и пулемёт. Потом они стреляли из него на ручье. А когда кончились патроны, то закопали пулемёт вместе с найденным ими артиллерийским порохом. После войны искали, но так и не нашли, им был нужен порох, чтобы глушить рыбу в Славянке. Она тогда была ещё чистая. Потом стала грязной. Сейчас, правда, снова чистая. Даже раки есть. В тот день немцы сильно нас бомбили. Самолёты летели, неба было не видно. Сбрасывали очень много зажигательных бомб. Мы с Васей их тушили. Он близко подошел к одной, бросил песок, а она разорвалась. Его ранило в голову, около левого виска. В левое плечо и в ногу. Перебило сустав возле стопы. У нас стоял санитарный батальон, какой-то отступавшей части. Брата на санитарной машине отвезли в Палевскую больницу. В ноябре начался голод, и он убежал домой. Дома у него поднялась очень высокая температура. Отец пошел в медсанбат. Привёл врача пожилого полковника. С ним был фельдшер лейтенант. Он смотрит. Температура высокая, нога уже синяя. Говорит: "Родион Зиновьевич, давайте я попробую его поднять. Если не получится, то ампутируют ногу или он умрёт". А мама говорит: "Делайте всё, что можно". Врач сказал фельдшеру: "Принеси". Тот приносит три ампулы. Доктор, я сама видела, набрал в большой шприц лекарство из этих ампул и сделал укол. После говорит: "Он сейчас должен спать. Если поможет, то завтра я сделаю ещё укол". А фельдшеру сказал, что его ждут раненые и он пойдёт, а фельдшер пусть останется подежурить. И вы знаете, лекарство помогло. Температура стала падать. На следующий день доктор снова сделал укол. И говорит: "Ну, наверно всё. Я его подниму на ноги". А мама спрашивает: "Что это за лекарство?" Оказалось, что это только что появившийся пенициллин, брат быстро пошел на поправку. Великое дело пенициллин. Летом 1942 года Василий в составе какой-то части принимал участие в Путроловской операции и как-то там отличился. За что был награждён медалью "За Боевые Заслуги". В 1943 году он жил с родителями в Петро Славянке. Школа закрыта. В Рыбацком тоже. Ему приходилось ходить пешком до Рыбацкого, а дальше добираться в Невский район (в войну Володарский район Ленинграда). Приедет он в школу. Там дадут ему какой-то суп, кусочек хлеба. Он поест, и ему уже надо возвращаться. И Вася написал письмо Жданову. Что мол я хочу учиться, а учиться негде, что мне делать? Вдруг приходит письмо из военкомата. Брата направляют в п. Токсово Всеволожского района Лен. обл, где был сформирован музыкальный взвод из таких мальчишек. Всего их было 26 человек. Командиром у них был артист Пушкинского театра Дмитриев. Им отвели дом, в котором они жили. Учиться ходили в токсовскую школу. Они считались воспитанниками. Там брат окончил шестой класс. И приобрёл воинскую специальность связиста-телефониста. Сейчас Василий является инвалидом войны.