Воспоминания

Во всем этом немалое значение имела деятельность Бларамберга, ибо в основном ему, генштабисту, поручалось заниматься названными сюжетами. Его несомненной заслугой следует считать и то, что он первый опубликовал обстоятельную работу об экспедиции 1836 г., познакомив российскую и мировую общественность с ее результатами. В 1850 г. в издании Русского географического общества были напечатаны его "Журнал, веденный во время экспедиции для обозрения восточных берегов Каспийского моря в 1836 году"{*6}, а также "Топографическое и статистическое описание восточного берега Каспийского моря от Астрабадского залива до мыса Тюб-Караган"{*7}. Первая из этих публикаций содержит подробный и последовательный рассказ о действиях участников поездки, своего рода ее дневник; вторая интересна материалами по истории и этнографии туркмен, географическими сведениями об их землях, природных ресурсах и т. п. "Топографическое и статистическое описание..." высоко оценил выдающийся знаток Средней Азии И. В. Мушкетов{*8}.

Можно предположить, что и правительство было удовлетворено трудолюбием И. Ф. Бларамберга и его пониманием поставленных перед ним задач. Ибо не успел капитан покинуть каспийские берега, как получил предписание от 18 января 1837 г., по которому он назначался адъютантом генерал-майора графа Симонича.

Не менее колоритная фигура - далматинец на русской службе, графский титул которого подвергался сомнению, - И. О. Симонич с 1832 г. находился на чрезвычайно ответственном с внешнеполитической точки зрения посту "российско-императорского полномочного министра при тегеранском дворе", т. е. посла в Иране. Именно Тегеран был местом скрещения острейших противоречий между Петербургом и Лондоном на Востоке.

К 1837 г. отошла в прошлое враждебность в русско-иранских отношениях, характерная для первой трети XIX в. и всячески провоцировавшаяся Британской империей. Царское правительство содействовало восшествию на престол Мохаммед-шаха и поддерживало некоторые его замыслы. Одним из наиболее сокровенных среди них было стремление вернуть под свой контроль некогда принадлежавший Ирану Герат, этот, по определению Ф. Энгельса, стратегический центр "всей области, лежащей между Персидским заливом, Каспийским морем и рекой Яксартом (Сырдарьей. - Н. X.) на западе и севере и рекой Индом на востоке..."{*9}.

В 1837 г. войска Мохаммед-шаха осадили Герат. По просьбе шаха царское правительство согласилось помочь ему военными советниками, и 9 апреля 1838 г. в шахский лагерь под Гератом прибыл Симонич со своими подчиненными. Среди них был и Бларамберг, которому, по всей вероятности, предназначалось ведущее место в консультировании иранских военачальников. Это оказалось нелегким делом. Армия шаха была подготовлена из рук вон плохо. Ее техническое превосходство над противником использовалось крайне слабо. Не очень опытные военачальники были склонны к авантюрам и т. д. Впрочем, об этом достаточно подробно и обстоятельно пишет сам Бларамберг. К сказанному в его "Воспоминаниях" следует добавить, что британские власти предприняли сильнейший нажим на Петербург, обвиняя Россию в намерении установить свое единоличное господство на Среднем Востоке, чтобы угрожать английским владениям в Индии. Одновременно на иранской территории был высажен английский десант, а агенты Лондона всячески укрепляли обороноспособность Герата.

В итоге шах был вынужден отказаться от своих планов и увести войска от спорного города. В какой-то мере отступило и царское правительство. Оно отправило в Англию примирительную ноту и отозвало И. О. Симонича, ставшего, таким образом, "козлом отпущения"{*10}. И. Ф. Бларамберг еще некоторое время оставался в Тегеране. Он посылал оттуда своему непосредственному начальству в Генеральном штабе интересные сообщения о положении в Иране, в частности об активной деятельности там и в Афганистане британских агентов. Бларамберг предостерегал Петербург, сообщая о том, что Англия усиливает экономическую экспансию на Среднем Востоке и в Средней Азии. "...Главная цель английского правительства, - писал он, - приобресть свободное плавание по Инду и посредством пароходов открыть обильный сбыт своим изделиям, наполнить ими Афганистан, Хорасан, Туркмению, Бухару и вообще всю Среднюю Азию, и в таком случае все обороты нашей Нижегородской ярмарки пришли бы в совершеннейший упадок..." Англия стремится полностью захватить Афганистан - точно квалифицировал Бларамберг сложившуюся на Среднем Востоке обстановку. Для этой цели она использует изгнанного из Афганистана еще в 1809 г. Шуджу уль-Мулька, "человека без воли и ума". Тогда и Пенджаб, "с трех сторон окруженный владениями Англии, будет принужден согласоваться более или менее с их (англичан. - Н. X.) видами. В это время для них откроется свободное плавание по Инду, а для нас - великий подрыв во всех торгооборотах".

Эти выдержки взяты из подготовленной И. Ф. Бларамбергом в феврале 1839 г. и отправленной из Тегерана в Петербург докладной записки под названием "Взгляд на современные события в Афганистане"{*11}. Ее анализ дает основания для твердого вывода: за относительно короткий срок своего пребывания в Иране он очень хорошо разобрался в далеко не простой военно-политической и экономической ситуации в этих краях, серьезно и обоснованно беспокоившей русское правительство. Отметим, что весной 1839 г. огромная по тем временам британская армия вторглась в Афганистан - началась первая англо-афганская война (1839-1842 гг.).

Столь же содержательны были и присланные им "Сведения об Хоросане, Четырех Оймаках (чор-аймак, или "четыре племени", - так именовались в Афганистане таймени, теймуры, джамшиды и фирузкухи. - Н. X.), гезаре (т. е. хазарейцах. - Н. X.), узбеках, Сеистане, Белуджистане и Афганистане"{*12}, о различных событиях на Среднем Востоке, в частности о британских военных действиях против Ирана. Капитан-генштабист проявил себя вдумчивым наблюдателем. Он, к примеру, констатировал: "Истощение (иранской. - Н. X.) государственной казны ужасно... Правители областей должны правительству до 24 миллионов (туманов. - Н. X.), в издержке которых они не представили никакого отчета. К подобному грабительству государственных доходов, которого шах не в состоянии прекратить, присоединяется еще другое зло - это разорительная для Персии торговля с англичанами. Правительство, хотя и знает весь ущерб, происходящий от этой торговли, но опасается запретить ввоз английских товаров, дабы тем не запутать еще более дел с англичанами, и без того уже сложных и затруднительных"{*13}.