Адмирал Д. Н. Сенявин

нс могли справиться, и не позаботился об эвакуации людей в случае неудачи десанта. «Одним словом, — писал в конце своего письма Дмитрий Николаевич, — с таким распоряжением, с таким малым десантом, на удачу отправленным против неприятеля, который был впятеро превосходнее числом и положением, нельзя было ожидать никакого успеха, что и последовало»⁹.

Письмо Сенявина представляет интерес не только потому, что в нем нашли отражение взгляды адмирала на организацию десантных действий. В нем подвергаются скрупулезному анализу допущенные ошибки. На этих ошибках Сенявин учил своих подчиненных. Письмо интересно и потому, что характеризует отношение Сенявина к местному населению.

На острове Корчула, который вторично был освобожден от французов 28 апреля, Дмитрий Николаевич действовал совсем иначе, чем Белле. Он дал населению широкое самоуправление и оставил в распоряжении местных властей все доходы огобложения. Он поднял на крепости русский флаг только после того, как жители сами об этом попросили. Сенявину удалось привлечь местные органы управления («здешнее правительство») к делу обороны острова от французов. В частности, совместно с ними были установлены сигналы для скорейшего «узиания о приближении неприятеля».

1 мая, когда Белле вернулся к Корчуле, Сенявин приказал ему оберегать этот остров «сколько возможно будет» и оставил в его распоряжении «Азию», шебеку «Азард» и несколько лодок. От борьбы за остальные далматинские острова, которая требовала сейчас сравнительно значительных сил, Сенявин счел необходимым воздержаться до получения разъяснений относительно приказа о возвращении эскадры в Россию.

Разработанный Сенявиным план изгнания французов из Далмации помогает верно оценить его стратегическое искусство. План этот характеризовался глубокой оценкой обстановки и, в частности, особенностей театра, соотношения сил и политических настроений местного населения. План этот вместе с тем отличался решительностью и умелым выбором направления главного удара.

Изгнание французов из Далмации изменило бы стратегическую обстановку в Юго-Восточной Европе, лишило бы французов плацдарма, с которого они угрожали про-

никновением в глубь Балканского полуострова, к Ионическим островам, к Босфору и к русским днестровским границам. И если бы царские приказы не сорвали далматинский план, у Сенявина было бы немало шансов на его успешное -претворение в жизнь.

Но и то, что было сделано русскими вооруженными силами под командованием Сенявина в феврале—апреле 1806 года, имело* немалое значение:- занятие Которской области и изгнание французов с острова Корчула значительно улучшило позиции и условия 'базирования русских средиземноморских сил, затруднило «проникновение французов в Албанию и Грецию и обеспечило оборону Ионических островов. В результате успешных военных действий укреплялись дружественные связи между Россией и балканскими народами и создавались «более благоприятные условия для совместной борьбы против Наполеона.

ГЛАВА XII

НАСТУПЛЕНИЕ НА ДУБРОВНИК

Пока Сенявин ожидал царского разрешения на развертывание боевых действий в Далмации, противник успел упредить .его и начал наступление на Дубровник, лежавший на пути из Северной Далмации в Которскую область.

С момента вступления русских войск в Котор до появления французов у Дубровника прошло два с половиной месяца. В течение этого периода Сенявин мог овладеть Дубровником без или почти без сопротивления со стороны рагузинцев. Но не имея инструкций, он не решался нарушить нейтралитет Рагузинской республики и ее протектора — Оттоманской империи. Избежать дипломатических осложнений можно было, если бы рагузинцы сами пригласили к себе русский гарнизон. Но рагузинский сенат соглашался прибегнуть к помощи русских вооруженных сил и принять русский гарнизон лишь после того, как французы вторгнутся на территорию республики, хотя в этих условиях невозможно было успеть сосредоточить силы для обороны Дубровника: ведь после перехода границы Рагузинской республики французам пришлось бы идти до ее столицы максимум 55 километров.

В соответствии с инструкциями, полученными от Наполеона, Молитор направил в Дубровник отряд в тысячу солдат под командованием генерала Лористона. В ночь на 14 мая отряд этот уже прибыл в Слан (Слано) — пункт, расположенный на расстоянии суточного перехода от Дубровника.

Правящие круги Рагузинской ‘республики не собирались выполнять договор, заключенный ими неделю тому

назад с Сенявиным ⁶¹. Но им нужно было считаться с.ан-тифранцузскнми настроениями значительной части жителей, с нетерпением ожидавших решения Сената. Чтобы отвести от себя обвинения в предательстве' и помешать' славянскому населению позвать русских и с их помощью организовать оборону, сенаторы решили разыграть -позорный спектакль. Первым его актом было принятие после долгого обсуждения Сенатом решения спокойно ожидать французов, «чтобы узнать, чего они домогаются». Не приходится сомневаться в том, что Сенат прекрасно знал, зачем идет Лористон, и принял это решение, чтобы ввести в заблуждение народ и облегчить французам выполнение их задачи.

15 мая Лористон подошел уже к воротам города и принял участие во втором акте спектакля, задуманного сенаторами: в городе было сообщено, что Лористон просит разрешения на суточный отдых его отряда в Дубровнике. Он просит также 500 бутылок вина «длй освежения войска, утомленного путешествием». Сверх этого Ло-ристон-де не требует ровным счетом ничего. Сенаторы поспешили открыть ворота и впустить французов.

16 мая Лористон опубликовал от имени Наполеона прокламацию, в 'которой было обещано признать независимость и нейтралитет республики лишь тогда, когда русские уйдут из Котора и с Корфу и других островов и когда они «оставят в покое» берега Далмации. Так французы оккупировали Дубровник при попустительстве нобилитета и вопреки желанию славянского населения республики.

Тотчас же после овладения Дубровником Лористон опустошил казну республики. Его требования были столь велики, что Сенат должен был изъять из церквей серебро, вычеканить из него монету и передать ее «взаймы» французам. Но и этого было недостаточно, и оккупанты ограбили общественные кассы, в том числе кассу общественного призрения. Все сапожники и портные должны были обувать и одевать французских солдат и притом безвозмездно, так как расплата была -возложена Лористо-

ном на ту самую рагузинскую казну, которую он только что опустошил.

В Дубровнике вводились порядки, какие устанавливались и в других оккупированных Наполеоном землях. Вдобавок, русский флот немедленно после открытого перехода Сената на сторону Наполеона стал захватывать рагузинские суда как в море, так и в портах республики. «Таким образом, — пишет современник-рагузи-нец, — в несколько дней был полностью разрушен весь наш флот — единственная поддержка нашего существования и плод многолетних наших усилий» ¹.

Понятно, что Лористон чувствовал себя не очень уверенно в Дубровнике и крайне опасался наступления русских войск. Имея в виду скорейшую присылку обещанных ему подкреплений, он обращается 17 мая к Монитору с таким восклицанием: «Мои войска! мои артиллеристы! мои пушки! мои саперы! мои инструменты!»²

Захватив Дубровник, французы и присоединившиеся к ним рагузинцы двинулись к Которской области. Но у Цавтата они были встречены русско-черногорскими войсками и после коротких боевых столкновений с ними вынуждены были отступить. В районе Брено, где расстояние от моря до турецкой границы едва достигало двух километров, они попытались задержаться. Оборона на таком узком пространстве представлялась французам весьма заманчивой. Но они не учли, что их позиции могут быть обстреляны с «моря.

Между тем 23 мая Сенявин прислал к Цавтату линейный корабль «Уриил» и канонерскую лодку. Лодка была придана линейному кораблю для стрельбы по неприятельским войскам, отходившим вдоль побережья. С «Уриила», кроме того, спустили барказ, вооруженный четырехфунтовыми фальконетами ⁶². Бокезские суда тоже обстреливали отступавших от Цавтата французов и ра-гузинцев ⁶³.