Московские встречи

Пока пароход стоит в порту, ты спешишь познакомиться с героической страной, с её архитектурой, музеями, городами…

Со стокилометровой скоростью машина мчится по широкому шоссе. Как на экране, мелькают селения, города, площади с фонтанами, башни старинных замков. Вот у склада бойцы получают вместо шинелей тёплые одеяла, завтра они направляются на фронт. С одеялами и хлебом под мышкой шагают бойцы Интернациональной бригады: французы, голландцы, немцы, югославы. На остановке пожилой голландец вскакивает на подножку машины.

— Вы были в Роттердаме? — радостно кричит он. — Но ведь это мой родной город! Три недели я пробирался из Голландии: прятался в трюмах пароходов, ехал на буферах товарных поездов. Как бродягу меня арестовали во Франции. О, сколько приключений и переживаний! Но теперь мытарства кончились. Наконец наступила спокойная жизнь. Завтра — на фронт!..

По дороге летят автобусы и грузовики, переполненные вооруженными бойцами, с алыми полотнищами: «На фронт! На фронт!»

Растерзанный, в дыму пожарищ, предстал перед твоими глазами Мадрид. В кварталах Университетского городка идут жаркие уличные бои. Из огромных каменных плит, мешков и бочек жители воздвигают на улицах баррикады.

— Но пасаран!

…Пароход заканчивает разгрузку. Город затемняется. Ночью гаснут все огни, но на горном шоссе, поднимающемся к замку, почему-то горят фонари. Иностранные корабли полным ходом уходят в открытое море. В незащищённом ночном порту у причалов остаются советские корабли, испанские торговые суда, бензиновоз и парусники.

Перед рассветом в небе загудели самолёты. Внезапно из темноты, невдалеке от парохода, взлетела красная ракета: фашист из «пятой колонны» обозначил стоянку советского судна. И сразу за ракетой у причалов упала и разорвалась бомба. Чёрные «юнкерсы» начали бомбить порт и город.

Но советские моряки стойко выполняли свой святой долг. И вместе с ними работал ты — матрос 3-го класса парохода «Трансбалт».

Из Испании ты вернулся с первым инеем ранней седины.

…Солнечное, ясное утро сияет над Москвой. Город проснулся рано, в том волнении, какое всегда ощущается в дни больших, радостных праздников.

Мы шагаем с тобой на Красную площадь: оттуда нам предстоит передавать по радио репортаж о празднике Первомая.

Ты идёшь и сосредоточенно молчишь. Я знаю, о чём… Мысленно ты подбираешь те простые, доходчивые слова, необходимые при выступлении у микрофона. Изредка ты заносишь эти слова в свою записную книжку.

А на площади — строгие, застывшие в неподвижности квадраты войск, трибуны, заполненные гостями, тысячи глаз следят с нетерпением за стрелкой Спасской башни…

Радиорепортаж праздника ведёт поэт Виктор Гусев.

Наступает твоя очередь, а людей на площади всё больше и больше, словно весь город, вся Москва, весь народ двинулись куда-то в сияющую даль.

Твоё лицо пылает возбуждением: рассказывая о празднике на Красной площади, ты видишь перед собой своих друзей — моряков, полярников, зимовщиков, слушающих тебя на пограничных постах, в снегах Арктики, на Памире, в Донбассе, на Чукотке, на всех кораблях наших морей и океанов.

Ты был непревзойдённым мастером советской сенсации. Планируется очередной номер «Комсомольской правды». В макете обязательно оставляют «окошко», в шутку оно называется «Нападение тигра на детский сад». Здесь обычно заверстывается «гвоздь» номера. Ты умел привлечь внимание читателя необыкновенным заголовком «Облако под микроскопом» или «Медведь на мотоцикле».

В «Облаке под микроскопом» рассказывалось об аэронавтах, исследующих атмосферу. У них на борту оптические приборы, по ним на высоте определяется влажность воздуха, его температура, состояние атмосферы. «Медведь на мотоцикле» — рассказ о новой цирковой программе.

Романтик по натуре, ты любил в жизни всё необыкновеноe, нo выше всего на свете ты ценил человеческую дружбу. Бывало, и ты загрустишь о чём-то своём, но встретишь расстроенного приятеля, и куда девались грусть и печаль, ты сразу преображаешься, становишься весёлым, немедленно находишь для товарища слово поддержки. И не только слово!

Вот что рассказывали о тебе однажды под Новый год.

Два приятеля-журналиста, корреспонденты двух московских центральных газет, возвращались в поезде после встречи героев трансарктического воздушного перелета. В пути с одним из них случился сердечный припадок, и он обратился к приятелю с просьбой:

— Пошли, пожалуйста, в мою газету сообщение о встрече героев. Я не могу выйти из вагона. Но друг ответил:

— Что — не могу, то — не могу. Я — газетчик, и этим всё сказано. О таких вещах не просят…

Направляясь на телеграф послать в «Комсомольскую правду» свою очередную корреспонденцию, ты случайно услышал этот ответ и без всякой просьбы, выручая больного товарища-журналиста, написал и тут же отослал сообщение в его газету. Такие корреспонденции ты слал с каждой большой остановки. Не зная об этом, больной журналист представлял, как его проклинают в редакции.

Огорчённый выбрался он в Москве из вагона — и вдруг навстречу бросаются сотрудники по редакции, крепко обнимают, благодарят за оперативность и своевременную посылку корреспонденций.

Так и не узнал больной журналист, кто был автором посланных телеграмм. А ты по скромности умолчал…

Как мы радовались твоему первому ордену! За подвиг по спасению затонувшего в Баренцевом море ледокола ты был удостоен награждения орденом Трудового Красного знамени. Водолазы полюбили смелого корреспондента вместе с командой работавшего на тяжёлых круглосуточных авралах и бог весть когда успевающего писать и посылать в Москву подробные корреспонденции об их штормовых буднях.

Война не застала тебя врасплох: всей жизнью ты был подготовлен к ней. И вот ты в военной форме уже мчишься на фронт. Перечитывая письма, видишь, сколько невзгод и лишений пришлось перенести тебе там, на фронте, но ты никогда не падал духом.

Как обрадовало всех твоё первое фронтовое письмо.

«С Новым годом? Поздравляю с большим опозданием, ибо новогоднюю ночь провёл на позициях и провёл так, что буду помнить о ней всю жизнь и всю жизнь буду рассказывать об этой ночи.

Я уже втянулся в войну… Стал настоящим военным человеком… командиром…

…Попадать приходится в различные переделки. Недавно при 30-градусном морозе двое суток ехали в метель на машине по голой степи. Совсем было замерзли. Часто приходилось вытаскивать машину из сугробов. Тут за десять минут замерзнуть можно, а мы — целыми сутками. Но я бодр, весел, песни пою…

…У меня всегда хорошее настроение от сознания, что всё идёт честно, я вернусь в Москву с поднятой головой, я фронтовик — это сознание всегда поднимает моё настроение. Когда нахожусь в редакции, веселю товарищей. Я завел обычай: каждое утро, просыпаясь первым, бужу товарищей. Я кричу, объявляя (например): «Сегодня — пятница, 9 января, 1942 года. Смерть немецким оккупантам!»

С этим кличем вскакиваю с постели и ношусь по комнате, срывая со всех одеяла.

Живёт со мной в комнате Савва Голованивский. Мы с ним очень дружим. Друзей у меня много. Очень много. Я говорю, что после войны разорюсь на водке — столько у меня в доме будет генералов, майоров, лейтенантов и комиссаров!

…В новогоднюю ночь я был на позициях. Выпили с друзьями, посидели, а на рассвете в санях, на вороных, поехали с генералом на передовые: в эти минуты началось наступление. И я принял участие в бою. Стреляли пулеметы, били пушки… Вот как встретил я Новый год. Как у нас говорят, «с концертом». Увидимся, расскажу подробнее. Но эту новогоднюю ночь и день мне не забыть во всю жизнь».

Со всех сторон невесёлые вести. Тебя волнуют мысли о Ленинграде: там остались старики. Беспокоит и судьба младшего брата: от него пришла открытка, написанная чужой рукой. Но несмотря ни на что, ты неутомимо выполняешь свою тяжёлую работу военного корреспондента.