Московские встречи

Сегодня собрались мы, твои товарищи, и вспомнили о всех наших встречах с тобой. А встречались мы в самых неожиданных местах: на далёкой зимовке, в глухой сибирской тайге, на палубе ледокола, в долине Вахша, в экспедиции ЭПРОНа, в знойных Каракумских пустынях, в гондоле дирижабля, на скоростных автогонках, на борту подводной лодки, в Маньчжурии, Испании, Финляндии, на Шпицбергене, в Монголии, на пляже Калифорнии, на мысе Флора, у ледника, похоронившего каменную хижину полярного исследователя Нансена, на острове Джексона, в гостях у Чкалова, на Халхин-Голе, в атакующем танке, на борту бомбардировщика, в глубоком тылу у немцев — и бог знает где только не встречали тебя друзья и знакомые.

Встречались — и тут начинался, как ты любил говорить, «тот большой вальс»! Рассказам, шуткам и воспоминаниям не было конца. И как приятно было видеть твоё возбуждённое лицо, твою чудесную, мальчишескую улыбку, живые, с большим разрезом, сверкающие глаза и это невыразимое, нетерпеливое желание первым поразить друга необыкновенной, сногсшибательной новостью!..

Я не знаю среди всех своих знакомых равного тебе по мастерству рассказчика. Ты любил заглянуть в распахнутый от восторженного удивления рот собеседника. Тонкий и наблюдательный газетчик, ты подмечал в жизни тысячи удивительных мелочей, на первый взгляд обычных и совсем неинтересных, но они сразу оживали в твоих ярких, мастерских пересказах. Задушевность и обаяние всегда влекли к тебе сердца людей. Ты умел поговорить со стариком и поиграть с ребенком. Жизнь во всех её проявлениях всегда была основной темой твоих произведений.

Вот я раскрываю альбом, в нём бегло запечатлены твои жизненные маршруты.

Скоростной автопробег легковых машин отечественного производства. Маршрут Москва — Алма-Ата — Москва. Тринадцать тысяч восемьсот километров. Подготовка к пробегу в самом разгаре. И твоя знакомая кепка, конечно, уже тут, среди гонщиков.

Старт в июле. Можно было бы начать и раньше, но в Западном Казахстане дожди, а в Малых Каракумах жара достигает 78 градусов. Но чем опасней и сложней предприятие, тем больше оно привлекает тебя. Не страшны ни дожди, ни жара, ни дорожные лишения, главное, чтобы читатель своевременно получил полное представление о всех событиях, чтобы увидел отвагу и стойкость советского человека, его волю, упорство, благородное стремление к поставленной цели.

Каждая написанная тобою строка воспитывала нашу молодежь, делала её мужественней, инициативней, помогала осмыслить окружающую действительность.

Первые советские автомобили держали серьёзный экзамен, и ты был кровно заинтересован в том, чтобы все двадцать машин, стартуя из Москвы и пройдя свыше трети земного шара, благополучно вернулись домой.

Флаг стартера поднят, машины срываются со старта, и с этой минуты экипаж предоставлен самому себе. Они трое — хозяева своей удачи. И что бы ни случилось в пути, водителю никто не имеет права помогать, кроме двух его спутников. На заправку даётся всего двадцать минут, в остальное время экипаж может ехать, отдыхать, спать, есть — по своему усмотрению… Ни отдых, ни еда не принимаются в расчёт времени. Автомобиль считается в пути…

Ты с детства влюблён в тяжёлый труд моряков, пилотов, машинистов, шофёров, и ты никогда не избегал самого тяжёлого труда, всегда выполняя обязанности механика или матроса, штурмана, водолаза, грузчика или каюра. И когда, качаясь от усталости, люди замертво падали на постель, на траву, на землю, ты брался за перо и неутомимо заполнял страницу за страницей, спеша до рассвета закончить очередной «подвал» для газеты…

Накануне старта мы сидели в московском Клубе журналистов, и ты с жаром рассказывал об этом путешествии.

— Страна необычайно быстро автомобилизуется, и надо, чтобы водитель учился самостоятельно ориентироваться, выбирать лучшие, наиболее выгодные пути, объезды, переправы, сокращать расстояния.

Карта в руках, и решай сам — как лучше и быстрее доехать.

Это умение потом всегда пригодится, — говорил ты, с лукавой и многозначительной хитрецой прищуривая глаз. — Кроме того, в скоростном пробеге мы дополнительно испытаем отечественные машины на проходимость, выносливость, скорость. Советский водитель никогда и нигде не должен теряться! Залез в солончаки, застрял в песках, попал в болото — найди выход, изобретай, как выбраться из беды…

— Каков же маршрут, по каким дорогам будут мчаться участники гонок?

Ты отлично знал географию страны.

— Из Москвы до Горького — по шоссе. От Горького — профилированная дорога до границ Чувашии. Чувашия знаменита своими чудесными дорогами. Немного хуже пути в Татарии. Затем мы попадаем в степь, где лишь норы сурков и тушканчиков. Степью — до Актюбинска.

Один из самых трудных участков — путь к Казалинску. В Малых Каракумах песок, солончаки, кочки. У Аральского моря машинам придётся ехать по обрывистому берегу. Сорок километров автомобиль медленно будет идти, прижимаясь к обрыву. Правые колёса в морской воде. Солончаки издали кажутся прекрасным, ровным, как скатерть, белым пространством. Машины набирают скорость — и вдруг, стоп!.. Рыхлая солёная грязь хлюпает под колесами. Арыки, лессовая пыль — всё это придётся узнать водителю пробега.

От Чимкента до Фрунзе и Алма-Аты машины переберутся через горный перевал. Из знойной долины через сверкающие снега зимы они снова попадут в зелёные объятия лета.

Гонки продолжаются до Балхаша. С озера Бури-Байтал («Серая кобыла») автопробег выходит на Бертысь, к площадке медеплавильного комбината.

Балхаш — Караганда — Акмолинск — Кустанай — Троицк — Челябинск — Свердловск — Пермь — Казань — Москва.

— Сколько же времени займёт пробег?

— Тридцать — тридцать пять дней.

Твоё смелое воображение рисует полную картину величайших по протяжённости гонок по степям, горам и пустыням… Но даже и твою изощрённую фантазию опрокидывает новая, советская действительность.

Вот беглая запись из твоего блокнота, она сделана на Балхаше.

«Балхаш. Площадка медеплавильного комбината Балхашстроя.

Я видел почти все новые стройки, но эта — потрясает!..»

Тебя всегда влекла живая действительность — она в тысячу раз богаче самого досужего писательского вымысла.

С каким чудесным юмором ты можешь рассказать о различных злоключениях, случившихся в служебных командировках, о встречах и знакомствах.

Вечер. Жара. На столе пиво. Ворот рубахи расстёгнут, жестикулируя, ты ходишь по комнате, твои глаза то суживаются, то выразительно округляются, а мы восхищённо следим за тобой и слушаем вдохновенный репортаж о первых шагах работы в молодежной газете.

Ночью запыхавшийся курьер с конвертом в руках ворвался в комнату корреспондента.

— Бегите! Осталось двадцать минут!

Пять дней корреспондент ждал этого сигнала, и, в минуту накинув пиджак, в одной сетке, в сандалиях, без кепки он выбежал на улицу.

Владелец прокатной машины, частник-шофёр, угрюмо оглядел подозрительную фигуру, но, заметив в руках пассажира деньги, помчался на вокзал. В конверте лежали восемьдесят рублей и записка:

«Только что получена телеграмма. Они выехали. Ваш поезд уходит в 11.30. Во что бы то ни стало успейте».

Жёлтый автомобиль — древняя гробница фараонов, бензиновая черепаха или ползучий примус — прибыл к вокзалу за три минуты до отхода поезда: как раз к закрытию кассы. Отчаянная мольба юного газетчика могла скорее растрогать вершину Казбека, но не начальника станции. Оставалось полминуты, и корреспондент решился на последнее. Он кинулся на перрон и на ходу впрыгнул в вагон отбывающего поезда. Это был международный вагон прямого сообщения с таблицей «Москва — Себеж — Рига — Берлин».

Первое голубое купе оказалось свободным. В зеркале молодой человек увидел свою фигуру и, заметив отсутствие галстука, поднял воротник, застегнулся английской булавкой, пригладил волосы и пришел к самодовольному убеждению, что в таком виде вполне прилично явиться на встречу иностранных гостей. В следующую минуту в купе вошёл англичанин. Нисколько не удивляясь, он только вынул трубку, вежливо поклонился, представился и моментально исчез.