Малознакомый Ленин

Жалуясь Елизарову, что ему не удастся посетить Италию, Ленин словно забыл, что хотя и ненадолго, проездом, он был в ней четыре месяца с половиной перед этим!

Более чем странно и другое: ссылка на посланную статью в журнал «Современный Мир», помещение которой встречает «видимо, трудности», и отражается отрицательно на его «финансах».

Во-первых, можно ли думать, что его «финансы» будут улучшены от помещения только одной статьи в журнале, а во-вторых, что это за статья, которую «говорят, принимают»? Редакторы ленинских «Писем к родным» (стр. 370) несколько сконфуженно замечают: «О какой статье идет речь, установить не удалось, но в «Современном Мире» статьи В.И. не было».

Если бы Ленин действительно послал свою статью в этот редактируемый меньшевиком Иорданским журнал (в нем участвовал тогда и Плеханов), и она не появилась, то есть не была принята, это было бы в литературном и партийном мире событием, о котором многие знали и говорили. К этому событию, то есть непринятию его статьи, до пылкости самолюбивый Ленин не мог бы относиться с печальной покорностью столь явной в его письмах к Елизарову и матери. Следует думать, что никакой статьи в «Современный Мир» Ленин не посылал. Это легкое «сочинительство», вроде известных уже нам его переводов Гобсона (в 1904 году) или Адама Смита (в 1898 году), о которых он писал матери.

Странное впечатление оставляют и его сетования, что не может найти издателя на свою книгу. В этом случае уже точно известно, что он имеет в виду свой очерк «Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции 1905−7 годов». Уже упоминалось, что это произведение Ленина вошло во вторую часть второго тома задуманного им издания «За 12 лет» и было еще до выхода конфисковано в типографии в 1908 году и уничтожено, а издатели его привлечены к судебной ответственности. Оно было напечатано лишь в 1917 году после Октябрьской революции. Ленин не мог не знать, что в 1910 году и в последующие годы в России не нашлось бы такого глупого издателя, который захотел бы добровольно сесть в тюрьму, демонстративно издавая незадолго до этого конфискованное издание. Что значат в таком случае его жалобы на отсутствие издателя, когда, в сущности, нет и книги, которую можно было бы издать?

Этими «странностями» письмо Ленина к матери не исчерпывается. Он хотел ее успокоить и вместе с тем создает беспокойство. Он дважды пишет «теперь нужды нет». Значит она была? Когда? Конечно, не в 1908 и 1909 годах. Мать по деньгам на сберегательной книжке Анны могла заключить, что в деньгах он тогда совсем не нуждался. В 1910 году? Но в этот год он продолжал занимать дорогую с отоплением квартиру на rue Marie-Rose, имел приходящую прислугу — эльзаску, ездил на отдых к океану, посетил Горького в Италии.

Где тут признаки нужды?

Ее не могло быть и вот по какой причине. В начале мая 1909 года вышла философская книга Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Едва успела она выйти, как до ненормальности недоверчивый Ленин писал сестре: «Денег издатель все еще не прислал. Начинаю бояться, что надует» (письмо от 26 мая 1909 года).

Издатель — Крумбюгель — его не надул [50]. По договору книга Ленина должна была напечататься в количестве 3000 экземпляров и за печатный лист в 40 000 букв авторский гонорар установлен в 100 рублей. Ленин исчислил по рукописи, что в его книге 24 печатных листа (письмо к Анне от 27 октября 1908 года), в действительности же, в ней около 20 листов и, следовательно, он должен был за все получить 2000 рублей. Часть этих денег поступила Ленину в 1909 году, большая часть в 1910 году, а это еще более колеблет предположение, что в этот год он мог испытывать нужду.

Не забудем добавить, что Ленин получал «жалованье». Редакция ленинских «Писем к родным» объясняет, что «партийное жалованье Владимир Ильич получал, когда у него не было никаких других источников существования». Комментарий абсолютно ложный. Заработок от литературы (книг и статей в легальной прессе) отнюдь не замещал жалованье от партии, а с ним совмещался. Ленин ясно пишет — «кроме того», то есть кроме гонорара от книги и статьи, который он надеялся получить, он имеет «жалованье». Ленин подчеркивает, что продолжает его получать, то есть в этом отношении в сравнении с прошлыми годами ничто не изменилось. Даже в том случае, если у него ничего бы не было, кроме «диеты», нужды он испытывать не мог.

Разбираемые письма Ленина создают очень двойственное впечатление. С одной стороны, опираясь на сомнительные факты и не отличающиеся правдивостью аргументы, он как бы хочет обратить внимание родных на ухудшение его положения и намеками вызвать с их стороны помощь. С другой стороны, в письмах к матери — эту помощь отклоняет. Прибегание к помощи матери Ленин никогда не отвергал, тем более, что ясно из всего его поведения, он был уверен, что «ульяновский фонд», пусть сильно уменьшенный, обтаявший, все-таки существует. Поэтому, мы думаем, что когда в силу повышенных трат в 1908–1910 годах его просперитэ, период относительно «жирных коров» кончался и «капиталы», составленные из поступившего из России гонорара исчезли, Ленин, человек практичный, расчетливый, счел возможным, разумным, да и законным, иметь от матери, по примеру прошедших лет, некоторый добавок к партийному жалованью. В этом смысле его письма своего рода тактическая и деликатная подготовка родных, с помощью аргументов, производящих на них впечатление, но, в сущности «сочиненных». У Владимира Ильича — что знал Горький — было очень много «хитрецы». В форме деликатной и только в области денежных дел, он допускал ее даже и в сношениях с родными.

Почему же все-таки он отказался от посылки денег, прося мать ничего «из пенсии не экономить»? В переписке Ленина с родными о деньгах вопрос о пенсии [51] матери был затронут впервые только в 1911 году. До сих пор об этом никогда ничего не писалось. В ресурсах семьи Ульяновых, в средствах, находившихся в распоряжении Марии Александровны, ее пенсия, очевидно, не занимала самого существенного веса. Неизвестно, что написала Ленину мать, предлагая ему деньги, нужно предполагать, что в подсчете того, что могла бы выслать сыну, она в какой-то связи, в какой-то фразе, может быть неосторожно, упомянула и о своей пенсии. Именно это и вызвало реакцию Ленина: покушаться на ее пенсию он считал для себя абсолютно невозможным. Получение помощи из этого источника он решительно отвергал, но это отнюдь не означало, что он вообще отказался от помощи родных. «Если будет плохо, я напишу откровенно».

Переехав осенью 1912 года в Краков, он писал сестре Анне: «Материальные условия пока сносны, но очень ненадежны… В случае чего буду писать тебе». Вопреки существовавшему до сих пор правилу в случае нужды обращаться только к матери, Ленин своим конфидентом по части денежных дел отныне избирает сестру Анну. Он не желает волновать мать перепиской по этому вопросу. У матери, может быть, ничего, кроме пенсии, не осталось. Но что означает это обращение к сестре Анне? Твердого и постоянного заработка лично она никогда не имела, наоборот, в последние годы, начиная с 1910 года, заработки ее мужа повысились и его материальное положение очень окрепло. В том самом письме к Елизарову, в котором Ленин жаловался на свои плохие финансы, есть следующая приписка: «Мама рассказывала мне в Стокгольме про Вашу борьбу с принципалом. Раз фонды поднялись, значит — к выигрышу. Поздравляю!». Ленин знал, что «фонды» — заработки Елизарова — поднялись, следовательно, обращаясь в случае нужды к Анне, — мог рассчитывать на помощь ее мужа. Елизаров, как бы подтверждая возлагаемые на него надежды, несомненно посылал Ленину деньги в Краков.

Однако не все посылаемые Елизаровым деньги принадлежали лично ему. В связи с этим заслуживает внимания следующее письмо Анны Елизаровой к сестре Марии в конце 1914 года, случайно попавшее в собрание писем Ленина к родным (стр. 409): «Прилагаю тебе Володину открытку. Представь, он вообразил, что ему все Марк деньги посылает и написал Гранату в Москву, чтобы гонорар за его статью о Марксе (в Энциклопедии Граната. — Я. В.) (200 с чем-то руб.) переслали Марку».