Джон Р.Р.Толкиен. Биография

Таков был Толкиен в зрелые годы: профессиональный учёный и учитель, любящий отец семейства, фантазёр и сочинитель сказок. На посторонний взгляд, жизнь его текла размеренно, гладко и довольно скучно. Однако его внутренний мир, мир фантазии и «сотворчества», был полон чудес и необычайных приключений. В этом мире, известном одному Толкиену и узкому кругу близких ему людей, вызревали прекрасные легенды и постепенно обретала отчётливый облик новая мифология. Но прежде, чем обратиться к этим плодам его уединённых трудов, рассмотрим ещё одну грань его личности. Вспомним о том, что одной из главных ценностей в жизни Дж.Р.Р. Толкиена была мужская дружба и что с юных лет он привык проводить много времени в сугубо мужской компании единомышленников, с которыми его объединяли общие интересы и талант творческого воображения.

Глава 8. Мужской мир

С Клайвом Стейплзом Льюисом Толкиен познакомился 11 мая 1926 года на собрании факультета английского языка и литературы в Мёртон-Колледже. Толкиен к тому времени провёл на посту профессора англосаксонского языка немногим дольше двух семестров, а Льюис только недавно был избран членом совета и наставником по английскому языку и литературе в Модлин-Колледже.

Поначалу оба отнеслись друг к другу насторожённо. Льюис записал в дневнике: «Толкиен ухитрился вернуть нас к обсуждению вступительных экзаменов по английскому. Потом я с ним потолковал. Эдакий спокойный, бледный, болтливый субчик… думает, что вся литература пишется для увеселения мужчин от тридцати до сорока лет. Совершенно безобидный, но хорошая встряска ему бы не помешала» [69].

К сожалению, в бумагах Толкиена воспоминаний об этой встрече не сохранилось, и со странной дневниковой записью Льюиса нам сопоставить нечего. Но если не обращать внимания на глуповатый и высокомерный тон этого отзыва, из него можно извлечь немало интересного. Вспомним, что в тот период Толкиен боролся за реформу обязательной программы для студентов английского факультета, и замечание Льюиса о том, как ему удалось направить ход дискуссии в нужное русло, подтверждает уже известный нам факт, а именно, что Толкиен был красноречивым оратором и обладал даром убеждения. Однако возникает ощущение, что к тому времени доводы Толкиена, несмотря на всю свою убедительность, уже наскучили некоторым членам совета; тот же Льюис принял его сторону далеко не сразу.

Следующее замечание из приведенной выше дневниковой записи — о том, для кого, по мнению Толкиена, предназначена литература, — кажется особенно странным. Разумеется, Толкиен был весьма старомодным человеком и в вопросе о разделении общественных ролей между мужчинами и женщинами придерживался консервативных взглядов. И всё же представить себе, что он действительно заявил, будто «вся литература пишется для увеселения мужчин от тридцати до сорока лет», было бы довольно трудно. Быть может, Льюис по каким-то неизвестным причинам сам приписал ему это высказывание, а быть может, Толкиен просто бравировал перед новым знакомым. Так или иначе, опыт общения с образованными женщинами у него имелся. В частности, родная сестра его матери, тётушка Джейн, в одном доме с которой он прожил несколько месяцев в 1904 году, была одной из первых англичанок, получивших учёную степень. Толкиен уважал её и считал выдающейся женщиной.

У Льюиса и Толкиена было между собой много общего уже к моменту первой встречи. Льюис был младше Толкиена почти на семь лет, но обоим довелось побывать в окопах, оба увлекались языками, и Льюис, уступая Толкиену в знании исландского языка, тем не менее, столь же страстно интересовался тонкостями скандинавской мифологии и древнеанглийской литературы.

И всё же не следует забывать, что два эти блестящих интеллектуала выросли и сформировались в совершенно различных условиях. Льюис был сыном преуспевающего адвоката из Белфаста. Родители дали ему при крещении имя Клайв Стейплз, но с самого детства он звался просто Джеком. Так же к нему обращались и все друзья. Он окончил закрытую школу — Молверн-Колледж [70], а в 1916 году получил стипендию для обучения в Юниверсити-Колледже [71]. Он делал большие успехи в учёбе; в 1920 году он получил степень бакалавра с отличием первого класса на классическом отделении, а два года спустя удостоился такого же отличия на факультете английского языка и литературы. Учитывая, что до того Льюис успел побывать на фронте и в 1918 году был ранен в бою, это следует признать немалым достижением.

Таким образом, в юные годы на долю Льюиса выпало больше привилегий, и, быть может, именно поэтому он стал более «светским» человеком, нежели Толкиен, отличался большей широтой интересов и не был не столь подвержен общественным предрассудкам и условностям. Кроме того, на плечах Толкиена лежали заботы о большом семействе, а Льюис вёл совершенно иной образ жизни — богемный и, по стандартам того времени, близкий к беспорядочному. Он не был женат, но жил с разведённой женщиной, которая была старше его на много лет. С этой бедной, необразованной ирландкой по имени Джени Мур Льюис познакомился во время войны. Ей было сорок пять, а ему — всего девятнадцать. В 1930 году они поселились в большом неухоженном особняке под названием «Килнз», стоявшем у Шотовер-хилл примерно в пяти милях от центра Оксфорда. Льюис прожил здесь тридцать три года, вплоть до самой смерти. На его вкус, это было славное местечко, полное всевозможных книг и бумаг. В саду был большой пруд, где в летние месяцы Льюис и Толкиен нередко купались.

Свою сожительницу Льюис неизменно именовал «миссис Мур», и для него она была матерью и возлюбленной в одном лице. Для друзей Льюиса её роль оставалась в своём роде загадкой. Джек никогда не приводил её на светские собрания, и большинство приятелей Льюиса лишь изредка виделись с ней во время визитов в «Килнз». Даже Толкиен, к концу двадцатых годов вошедший в число самых близких и доверенных друзей Льюиса, не знал об этой женщине почти ничего, за исключением того, что Джека связывают с ней необъяснимо прочные эмоциональные узы. В Оксфорде «миссис Мур» слыла дурочкой, так как из случайных упоминаний Джека можно было заключить, будто она вечно болтает вздор, а Льюиса считает чуть ли не своей собственностью.

То, что между Толкиеном и Льюисом в конце концов завязалась дружба, ничуть не удивительно. Большинство других донов не представляли для них интереса как личности и сами не интересовались ничем, кроме работы. (В одной из первых своих повестей, «Кружной путь, или Возвращение паломника», Льюис сатирически представил этот тип оксфордского профессора в образе «мистера Сенсибла [72]» —ограниченного, поверхностного и пустого, хотя и учёного, и остроумного.) Льюис писал стихи и прозу и лелеял грандиозные планы. В этом отношении он нашёл в Толкиене родственную душу. Кроме того, оба ещё в школьные годы и, в особенности, на фронте научились ценить идеал мужского братства. Наконец, надёжной опорой для зародившейся дружбы послужили общие интеллектуальные интересы и взаимное внимание к тем первым шагам, которые оба приятеля делали на поприще художественной литературы.

Уже через несколько месяцев после знакомства они стали регулярно встречаться у Льюиса в Модлин-Колледж — в убого обставленных, неопрятных комнатах с тяжёлыми бархатными шторами на окнах, ворохом бумаг на столе и книгами, разбросанными в беспорядке по полу и сваленными кучей за дверью. Нередко приятели допоздна засиживались у камина, беседуя об истории и литературе и обсуждая достоинства и недостатки рукописей, вручённых друг другу на прочтение.

Вскоре после первой встречи Толкиен дал Льюису почитать набросок своей «Жесты о Берене и Лутиэн» (впоследствии переименованной в «Лэ о Берене и Лутиэн» [73]), и тот сделал на полях немало полезных замечаний. Очевидно, Льюис к этому времени уже понял, что Толкиен может обидеться на прямую критику. Поэтому он прибегнул к своего рода игре: критические замечания по поводу «Жеста о Берене и Лутиэн» он распределил как реплики между тремя вымышленными критиками — Шиком, Пибоди и Памперниклем.