Мария Каллас

Своим вторым ангажементом Каллас обязана человеку сыгравшему решающую роль в ее карьере, - Туллио Серафину Маэстро добился постановки в венецианском театре "Ла Фениче "Тристана и Изольды" Рихарда Вагнера на итальянском языке. Роли она не знала, однако, не колеблясь приняла предложение, тем более что Серафин уверил ее, что ей понадобится не больше "месяца учения и тяжелой работы". Премьера, состоявшаяся 30 декабря 1947 года, и три дальнейших спектакля в январе 1948-го имели немалый успех. Ее сразу же пригласили на роль в "Турандот" Пуччини. И эти пять спектаклей, в которых дирижировал Нино Сандзоньо, укрепили ее авторитет. Только Луиза Казелотти впоследствии сказала: "Я насторожилась, услышав ее Турандот. Лучезарным высоким нотам, которые я слышала во время подготовки Марии к спектаклям в Чикаго, не хватало уверенности, они сильно тремолировали. Низкие ноты ей тоже не давались. Я поняла, что она находится на ложном пути, и сказала ей об этом". Мария Каллас пела партию неприступной принцессы 24 раза, причем только в 1948 и 1949 годах, когда ей нужно было добиться признания, и многое говорит о том, что она исполняла эту партию с абсолютной уверенностью, а не только за счет огромного усилия воли, как при записи в 1957 году.

С "Турандот" начался хороший, удачный для певицы год. Неожиданно она начала получать одно предложение за другим. Она два раза пела Турандот в Удине в марте 1948 года, четыре раза выступила в "Силе судьбы" Верди в Триесте, три раза в "Тристане и Изольде" в Генуе с Максом Лоренцом и Туллио Серафином; несколько раз она пела Турандот в римских термах Каракаллы, в Арена ди Верона и в театре Карло Феличе в Генуе; четыре раза пела Аиду в туринском "Лирико" и, наконец, Норму во флорентийском "Коммунале" (обеими операми дирижировал все тот же Серафин). Об ее генуэзской Изольде критик Беппе Брозелли так писал в "Корьере дель пополо": "Аристократичная и прямо-таки торжественная, величавая королева и страстная любовница — ее Изольда была великой ролью. Ее манера держать себя сообщала героине еще больше обаяния и неповторимого достоинства. Но самым выразительным и чарующим в ней был голос, величественный, превосходный инструмент, вибрирующий и теплый, гибкий и ровный во всех регистрах - идеальный голос для Изольды". Это удивительная и неожиданная оценка, особенно после того, что раньше говорили о голосе Каллас. После нескольких спектаклей в Риме в 1950 годy певица больше не пела Изольду. Впоследствии она говорила, что ни Брунгильда, ни Изольда не были таким вызовом, как партия, которую она начала разучивать в июне 1948 года с Туллио Серафином и которую пела 89 раз (всего за свою жизнь она пела в 605 постановках), - Норма Винченцо Беллини.

Три представления "Аиды" в "Театро Сочиале" в Ровиго, одна "Турандот" в Пизе... и вот, 30 ноября (и 5 декабря) 1948 года Мария Каллас в первый раз пела Норму. Дирижировал Туллио Серафин. Адальджизу пела меццо-сопрано Федора Барбьери Поллиона - тенор Мирто Пикки, Оровезо - бас Чезаре Сьепи, все это - подлинные звезды итальянской оперы той поры. Генри Виснески приводит две рецензии, показывающие, что в Марии Каллас начали видеть особое явление. Гуальтьеро Франгини так пишет в "Ла Нацьоне": "Мария Каллас - новая для нас певица, однако при ее появлении в первом акте сразу стало ясно, что перед нами сопрано редкого качества. У нее сильный голос с приятным тембром, пронзительный в громких пассажах и сладкий в нежные моменты. Техника безупречна и полностью под контролем. Голос имеет необычайную окраску, а ее вокальная выучка, хоть и отличается от привычной нам, обладает несомненными достоинствами. Ее исполнительская манера богата тонкими и трогательными переливами женственности. Ее Норма — и неумолимая жрица в последнем акте, и любящая женщина, и обманутая, и мать, и подруга". Критик Вирджилио Допликер подчеркивает, что она "виртуозно владеет мельчайшими тонкостями итальянской традиции бельканто". Очевидно, она извлекла большую пользу из совместной работы с Туллио Серафином, как это было и с Розой Понсель четверть века назад. Реми цитирует высказывание Марии Каллас, сделанное двадцать лет спустя: "На свете есть только два дирижера - Серафин и Джулини". Работала она с Виктором де Сабата, Эрихом Кляйбером, Леонардом Бернстайном, Гербертом фон Карая-ном, Джанандреа Гавадзени, Антонино Вотто, Витторио Гуи, Жоржем Претром, Николой Решиньо, Димитрием Митропулосом и Фаусто Клева.

Ambizioso spirto ( Тщеславный дух (итал.) ~ реплика Леди Макбет из оперы Верди "Макбет". - Прим. ред. )

Певческий голос - это замок, строящийся в воздухе. Воображение - архитектор этого замка. Нервы осуществляют задуманное. Мускулы - рабочие. Душа его населяет.

Джованни Баттиста Ламперти. "Воклгьная мудрость"

Турандот, Изольда, Леонора в "Силе судьбы", Аида и Норма в течение одного года: какое мужество, какая энергия! Но они не сравнятся с воистину безмерным честолюбием Туллио Серафина. Сразу же после "Нормы" дирижер предложил Каллас партию в "Валькирии" Вагнера в венецианском театре "Ла Фениче" в январе 1949 года. Он хотел продемонстрировать, что разграничения между лирическим, драматическим и колоратурным голосами есть лишь вынужденное решение для проблемы, созданной композиторами XIX века, и был убежден, что нашел в Марии Каллас исполнительницу, которая может петь любой музыкальный материал, так же как Лили Леман когда-то пела любые партии. Мария Каллас приняла этот вызов с энтузиазмом, который иначе как саморазрушительным не назовешь.

О том, сохранился бы голос певицы дольше, чем до 1957 года, если бы она не рискнула в период с 1947 по 1951 год исполнять "гибридные" партии - Турандот, Изольду, Норму, Брунгильду, Елену и Абигайль, — рассуждали очень много. Может быть, она смогла бы петь дольше, однако в таком случае она не стала бы той, кем стала, не стала бы Каллас, "единственным существом, по праву выходившим на сцену" в те годы. Вопреки совету Эльвиры де Идальго начинать с партий бельканто, она наряду с Нормой в конце 1948 года взялась еще и за трудную вагнеровскую партию.

Когда она прибыла в Венецию, еще усталая после флорентийской "Нормы" и все же опьяненная успехом, обнаружилось, что дирекция театра попала в серьезный переплет. 8 января планировалась премьера "Валькирии", а одиннадцатью днями позже - "Пуритан" Беллини. Партия Эльвиры, впервые исполнявшаяся Джулией Гризи (Артура пел Джованни Баттиста Рубини, который в последнем акте, ошибившись при чтении партитуры, внимание, достопочтенные читатели! - взял высокое фа), была поручена певице Маргерите Карозио, представлявшей из ceбя типичное "легкое сопрано". За день до прибытия Каллас Карозио заболела гриппом и была вынуждена отменить репетиции. Как пишет Стасинопулос, Серафин в отчаянии позвонил своей жене Елене Раковской и рассказал ей об этом несчастье - сразу же по окончании разговора Елена Раковска уже стояла под дверью соседнего номера отеля "Регина", где Мария Каллас занималась в неурочное время. Она как раз пела с листа арии Эльвиры. "Туллио едет в отель, - сказала ей Раковска, - сделайте одолжение, спойте ему это еше раз!". Мария Каллас спела Серафину большую арию Эльвиры - единственную, которую знала наизусть. Серафин прослушал ее и ничего не сказал. На следующее утро он позвонил певице и попросил приехать к нему немедленно. Ей пришлось еще раз спеть арию, после чего он сказал: "Ладно, Мария, через неделю ты будешь петь эту партию".