История Фридриха Великого.

   -- Братия, -- сказал он потом, обращаясь к монахам, -- мы недаром молили Господа! Судьбы его непреложны и милосердие велико! Воздадим ему благодарение на коленах: он помог нам спасти короля!

   Все глаза обратились на незнакомца -- по лицу его катились слезы, он преклонил колено пред почтенным старцем и принял его благословение. Это был сам Фридрих.

   Впоследствии Фридрих часто посещал монастырь Каменец, одарил его богатыми вкладами и по смерти аббата Стуше устано-{129}вил там ежегодную панихиду в день его кончины, а новому настоятелю предписал с каждым из умирающих в монастыре монахов посылать от него поклон к Стуше.

   Смотр войск убедил Фридриха, что его солдаты полны отваги и нетерпения сразиться с неприятелем. Король начал составлять план будущих действий вместе с графом Шверином, который так хорошо изучил военное искусство в Нидерландах, под руководством Мальборо и принца Евгения.

   По совету Леопольда Дессауского Фридрих решился на штурм крепости Глогау. В ночь на 9-е марта приступ начался с пяти различных точек в одно и то же время. Ко второму часу пруссаки овладели крепостью и городом, но ни один дом не был разграблен, ни один гражданин не претерпел обиды: строгая дисциплина господствовала в армии Фридриха, который за это раздавал солдатам значительные суммы денег и всевозможные награды.

   Наконец Фридрих узнал, что Нейперг ведет свою армию к Нейсе. Надлежало помешать этому движению, потому что крепость Нейсе составляла один из главных опорных пунктов прусского войска. Предположено было, чтобы Фридрих и Шверин, который прикрывал Верхнюю Силезию, двинулись в одно время и соединились в Нейстаде при Егерндорфе. Осада Брига была снята, потому что Фридрих хотел сосредоточить все свои силы. До пруссаков доходили самые неверные сведения о расположении и направлении австрийской армии, так что они вынуждены были беспрестанно менять свой маршрут. Восьмого апреля, при переходе через реку Нейсе, близ Михелау, Фридрих наткнулся на передовой отряд австрийских гусар. Завязался бой, пруссаки остались победителями и захватили сорок пленных. От них узнали достоверно, что австрийская армия на подходе к Олау, где находился главный магазин и вся запасная артиллерия Фридриха. Медлить было невозможно, надлежало вступить в бой решительный, отчаянный. К несчастью пруссаков, на следующий день пошел такой сильный снег с вьюгой, что невозможно было различить предмет на расстоянии трех шагов. Через лазутчиков успели, однако, узнать, что неприятель придвинулся к Бригу.

   На следующий день, 10-го апреля, солнце поднялось во всем своем величии из-за Силезских гор. День был теплый и ясный. В пять часов утра прусские войска остановились у деревни Погрель и выстроились против дороги, ведущей в Олау. По собранным сведе-{130}ниям, австрийцы ночевали в деревнях Мольвице, Гюперне и Грюпингине. На расстоянии 2.000 шагов от Мольвица Фридрих развернул фланги и выдвинул артиллерию, выжидая появление неприятеля. Австрийцы даже не подозревали такого опасного соседства и преспокойно готовились к дальнейшему походу. Если бы Фридрих действовал решительнее в эту минуту, он окружил бы всю австрийскую армию и захватил бы ее врасплох. Но он был еще слишком неопытен в военном деле и придерживался старого предрассудка: драться не иначе, как лицом к лицу и в открытом поле. Только к двум часам пополудни австрийцы выстроились в боевой порядок, и действия начались. Пруссаки открыли сильный огонь из тридцати орудий. Левое крыло превосходной австрийской кавалерии, под начальством генерала Ремера, не выдержало картечного града и с остервенением ринулось на правое крыло прусского войска. Кавалерия Фридриха, невыгодно поставленная, от сильного натиска подалась назад и затоптала свои пехотные полки, расположенные за нею: австрийцы ворвались также в сметенные ряды. Открылся настоящий ад: вопли отчаяния и крики неистовства оглашали воздух; штыки, сабли и карабины действовали в одно время: все перемешалось и перепуталось до того, что стреляли по своим и чужим, без разбора. Наконец, пруссаки были совсем опрокинуты и бросились бежать врассыпную.

   Фридрих сам командовал правым крылом и был в отчаянии. Видя бегущих солдат, он старался их удержать, кое-как успел привести в порядок два эскадрона и с криком "Братья! Честь Пруссии, жизнь вашего короля!" повел их опять в битву. Но и это усилие не помогло: солдаты должны были покориться перевесу сил и снова {131} обратились в бегство. Под самим королем убили лошадь, раненый драгун уступил ему свою и тем спас его от опасности.

   Не зная, что начать, совершенно потерявшись, Фридрих, сквозь дым и дождь ружейных пуль, поскакал на левое крыло, которым командовал Шверин. Старик умолял короля не подвергаться явной опасности, уверял, что первая неудача не решает еще дела, и убедил его перебраться за Одер, где герцог Голштинский стоял близ Штрелина, с семью батальонами пехоты и семью эскадронами конницы, чтобы, в случае отступления пруссаков, прикрыть их переправу через Одер.

   После долгих убеждений Фридрих решил последовать совету фельдмаршала и под маленьким прикрытием жандармов поскакал в Оппельн. Но жандармы, истомленные битвой, на измученных лошадях своих не могли поспеть за королем и его свитой, скакавшими во весь опор; они отстали в городке Левене. В полночь Фридрих прискакал к воротам Оппельна -- ворота были заперты. Король послал двух офицеров с приказанием отпереть. На зов часовых "кто идет?" офицеры отвечали: пруссаки. Ружейный залп сквозь решетку ворот был ответом. Фридрих с ужасом узнал, что австрийцы накануне еще вытеснили прусский гарнизон из Оппельна и заняли город. В тот же миг он оборотил коня и поскакал назад, свита последовала за ним. Темнота ночи скрыла их от преследователей. К утру, в совершенном изнеможении сил, возвратился он в Левен, но тут ожидало его известие, которое обрадовало его сердце и заставило забыть усталость. {132}

   По удалении короля с поля битвы австрийская конница устремилась на центр, прикрытый артиллерией, и на левое крыло, где неподвижной стеной стояла пехота, осыпая неприятеля беспрерывным огнем. Австрийцы побили прусских канониров и отняли у пруссаков много орудий, которые потом обратили на них же. Пять часов длился жаркий бой. Генерал Ремер пал мертвый, Шверин был тяжко ранен и отнесен за фронт. Принц Леопольд Дессауский принял главное начальство над прусскими войсками. Вечер сгущался, битва оставалась еще нерешенной. Наконец, прусская пехота, потратив все патроны, дружно ударила в штыки, австрийская кавалерия в беспорядке бросилась назад и смешала свою пехоту. Нейперг старался водворить порядок в строю, но пруссаки воспользовались замешательством неприятеля. Раненый Шверин велел посадить себя на коня и при барабанном бое и звуке труб всей армии скомандовал: "Марш, марш!" Дружный натиск опрокинул совсем неприятеля. В это время на поле ринулись с криком еще десять эскадронов прусской конницы, которые были отправлены из Олау, но не поспели к битве. Их неожиданное появление решило дело. Нейперг вынужден был ретироваться. Пруссаки ударили отбой и трубным звуком возвестили победу. Поле битвы осталось за победителями.

   Фридрих узнал о победе в самую минуту своего прибытия в Левен. С радостью на лице и во взоре поскакал он тотчас же в Мольвиц. Он объехал поле сражения, покрытое мертвыми и ранеными, и с горестью остановился перед своим любимцем, капитаном гвардии Фицгеральдом, у которого ядром оторвало обе ноги.

   " Как!? -- вскричал он, всплеснув руками. -- И тебя постигло такое ужасное бедствие!

   -- Благодарю за участие, ваше величество! Но бедствия большого нет; будьте здоровы и счастливы, а для меня все кончено!

   С этим словом он умер. Фридрих пожал руку мертвеца и молча удалился.

   Со стороны Пруссии насчитали 2.500 убитыми и 3.000 ранеными. Первый гвардейский батальон лишился половины лучших своих офицеров, из остальных восьмисот только 180 могли продолжать службу, прочие были изувечены.