Шпион для Германии

Снег слепил нам глаза. Волнение моря было совсем небольшим. Оба матроса начали энергично и ритмично грести.

И вот мы отошли от «U-1230» на десять… пятнадцать… двадцать метров.

Чтобы добраться до берега, потребуется две-три, а может быть, и четыре минуты. В лодке мы с Билли сидели как два трутня. Когда-то давно на веслах на берлинском озере Ванзее сидела одна девушка. Я был значительно тяжелее ее, и лодка постоянно кренилась в мою сторону. Она захотела проверить, сможет ли перевезти меня через все озеро. Лицо ее раскраснелось. Ветер трепал непокорные локоны. А мне подумалось, что она сделает, если я ее сейчас поцелую. Почему-то это вспомнилось мне именно в ходе операции, когда речь шла о нашей жизни и смерти. В минуты опасности люди пытаются, как правило, думать о чем-то приятном.

Мы оставили позади уже половину пути. Впереди еще сто двадцать—сто тридцать метров.

На горизонте показался свет фар какого-то грузовика. Мы услышали шум двигателя. Пожалуй, он идет на третьей скорости, подумалось мне. Сейчас он проскочит дальше: если бы хотел остановиться, то давно уже выключил бы мотор.

До берега было уже не более восьмидесяти метров. В моих карманах лежали два пистолета, оба снятые с предохранителя. Что бы я сделал, если бы, прогуливаясь по берегу, увидел вражескую подводную лодку? Вот именно, что? Если бы был один, пожалуй, ничего. Может, бросился бы за подкреплением. Или просто стал бы наблюдать. Кто знает, сколько глаз в ночи?

Расстояние до берега — метров пятьдесят…

— Помните случай с Дашем, — сказал мне полковник М. — Не будьте дураком. Знаете ли вы все детали его высадки?

— Да, — ответил я.

— На Даша наткнулся сотрудник береговой охраны, старый глупый человек. И вот вместо того, чтобы убрать его, Даш пустился с ним в долгие разговоры. Не вздумайте повторить эту глупость. Немедленно стреляйте! Речь будет идти о вашей жизни! — Сделав небольшую паузу и закурив сигарету, он добавил: — И о вашем задании также…

Как поступать, если придется наткнуться на женщину, ребенка или пожилого мужчину? Убирать мужчин — это еще я понимаю, хотя в душе не признавал подобного рода действий, презирал и даже ненавидел их. Но стрелять в женщин и детей я бы не смог. Я договорился с капитан-лейтенантом Хильбигом, что постараюсь задержать возможного нежелательного свидетеля нашей высадки и доставить его на подводную лодку. Во время нашего долгого перехода через океан я вынашивал эту сумасбродную идею. Я представлял себе удивление наших людей в Киле, когда «U-1230» возвратилась бы назад с пленным на борту, захваченным мною на Американском континенте.

С легким шорохом резиновая лодка ткнулась в берег. Следовательно, мы прибыли. Оба матроса продолжали сидеть. Когда они попытались что-то мне сказать, я отмахнулся и протянул им по очереди руку.

Один из пистолетов я положил в левый карман, другой держал в руке. Содержимое морских мешков мы переложили в два чемодана средних размеров.

Билли пришлось толкнуть в бок, так как он не хотел вставать.

На берег мы сошли каждый с чемоданом в одной руке и пистолетом в другой. Почва у берега оказалась болотистой и чавкала при каждом шаге. Метров через пятнадцать стало суше. Снег все еще продолжал падать. В лицо нам хлестали ветви деревьев. Полностью идти бесшумно, несмотря на все старания, не удавалось.

В детстве я любил играть в индейцев. Теперь же игра была совершенно иной. Ну и черт с ней!

Выждав несколько минут, резиновая лодка отошла от берега. «U-1230» была видна невооруженным глазом. Хильбиг ждал, как и договорились. Его орудия были все еще направлены на дорогу.

Пройдя сквозь заросли, мы оказались в лесу.

— Самое трудное осталось позади, — произнес я. — Билли, если с нами кто-нибудь заговорит, ответишь ты.

В этот момент я потерял былую уверенность в знании английского языка и судорожно вспоминал отдельные слова, которые никак не приходили на память.

Кроме часов, на моей руке был миниатюрный светящийся компас. Направление движения по лесу я определил еще в Германии. Ближайшим крупным населенным пунктом был Элсворт. До этого небольшого города было не более трех-четырех километров. Но заходить туда мы не собирались, ибо именно в маленьких городах можно было привлечь к себе ненужное внимание.

Пробираться через лес было довольно трудно. Мы спотыкались о корни деревьев, падали и поднимались. Проклятые чемоданы! Идти так дальше не имело смысла. Надо было выходить на дорогу, будь что будет.

И вот мы оказались на шоссе. Я шел по левой, Билли — по правой обочине. Сзади показался автомобиль, осветивший нас с ног до головы. У нас было такое чувство, словно мы оказались голыми. Вот мы и попались, мелькнула шальная мысль. Билли попытался было прыгнуть в лес, но я его удержал.

— Не вздумай бежать, идиот, — цыкнул я на него. — Если ты попытаешься скрыться в лесу, то вызовешь большее подозрение, нежели на дороге, продолжая идти дальше.

Наконец машина — это был автофургон — обогнала нас. На ее боковой стенке виднелась надпись: «Картофельные чипсы, лучшие в Бостоне», а на задней: «Смерть не дремлет, будь осторожен!»

— Ну вот видишь, как все просто, — сказал я Билли. — По дороге все же идти лучше, чем по лесу.

Он кивнул в ответ, сбросив нервное напряжение. Все же хорошо, что я взял его с собой, подумалось мне.

О том, что нас легко могли бы задержать на дороге из Элсворта в Бостон, мы узнали несколько позже. Дело в том, что отдел «психологического ведения войны» вещал на всю Америку с утра и до ночи, предупреждая о шпионах и саботажниках. Поначалу почти все оказывались во власти психоза, порожденного нескончаемыми россказнями о так называемой «пятой колонне»: американцам можно внушить все, что угодно, если выделяются достаточные суммы денег на пропаганду. Правда, наваждение длилось лишь в течение какого-то времени. Затем чрезмерное старание «военных психологов» начинало приносить больше вреда, нежели пользы. Когда проходило полгода, год и тем более два, а ничего не случалось, на предупреждения о шпионах переставали обращать внимание, и если кто-то и верил в них еще, так только молодежь и ребятишки.

Некий бойскаут проехал мимо нас на машине через полчаса после нашей высадки. Он принимал участие со своими друзьями в каком-то вечере песен. Это был пятнадцатилетний блондин с коротко подстриженными волосами, голубыми глазами, неуемной фантазией, только что начинавший здраво мыслить. С ним я познакомился поближе значительно позже, в зале суда, где и услышал его историю.

Он еще верил в возможность появления шпионов. Мы несли в руках чемоданы, тогда как никто в Америке не появился бы с ними на дороге, да еще в удаленной от населенных пунктов местности. Кроме того, у нас на головах не было шляп. Американцы же в такую погоду, да к тому же при совершении длительного марша, обязательно надели бы шляпы. И наконец, на нас были плащи. В Америке в снежную погоду любой надевает утепленное пальто.

Таким образом, мы вызвали у этого пятнадцатилетнего паренька подозрение. Ребята в таком возрасте, обладая романтическим воображением, любят играть в индейцев. И он стал искать наши следы. Включив карманный фонарик, «следопыт» пошел по ним — благо они были лишь полузапорошены мокрым снегом — в обратном направлении, по уже проделанному нами пути. Следы привели его к береговой полосе. Исходя из этого, он пришел к выводу, что мы появились из воды и что нас было двое.

Той же ночью он сообщил о своих подозрениях в ближайший полицейский участок. Дежуривший там сержант высмеял мальчишку и посоветовал ему отправиться спать, чтобы иметь свежую голову на школьных занятиях.

Парнишка, однако, не успокоился и направился в местное отделение ФБР. Сотрудники этого ведомства попытались было отделаться от него, но он настаивал на своем. Тогда они выслушали его более внимательно. Он обосновал свои подозрения и сообщил, в каком направлении мы шли.

— Ты молодец, парень, — сказал ему один из сотрудников. — Из тебя получится хороший солдат. К сожалению, к тому времени война уже закончится. А шпионов уже давно нет. Тем не менее бойскауты обнаруживают их ежедневно — человек по пятьдесят…