Шпион для Германии

Нам даже не верилось, что мы еще не были обнаружены. Ни глубинных бомб, ни охотников за подводными лодками, ни налетов самолетов! Поглощая бутерброды, мы ждали наступления ночи. Матросы, проходя мимо меня, пожимали мне руку. Я знал их всех, так как помогал командиру в несении вахтенной службы. Корабельный кок славился на всем флоте, например, как оригинал.

Несмотря на подверженность морской болезни, он после возвращения из очередного похода вновь изъявлял желание отправиться в следующий. Некоторые члены экипажа пытались сказать мне что-то напутственное — в порядке предупреждения, сожаления или удивления. Я долго размышлял над тем, высаживаться ли в военной форме или гражданской одежде. Если я буду задержан в военной форме, то со мной должны были обращаться как с военнопленным. В штатском же меня посчитают шпионом и просто-напросто повесят. Однако после удачной высадки мне все равно пришлось бы снимать форму: ведь не мог же я разгуливать по Америке в форме немецкого морского советника. Захоронение формы представлялось мне более рискованным делом, нежели высадка в штатском. Билли тоже должен был снять военную форму. От страха он даже позеленел и дрожал как осиновый лист.

— Все еще впереди, — сказал я ему. — Дело будет сделано, когда мы окажемся на берегу. Здесь, в бухте, намного опаснее.

— Будем всплывать через два часа, — произнес Хильбиг. — Надо еще выяснить, насколько близко мы сможем подойти к берегу. Лодка пойдет задним ходом. Мы останемся на плаву, пока вы будете добираться до берега. Думаю, что вам может потребоваться огневое прикрытие.

— Лучше поскорее сматывайтесь, — ответил я.

— Нет, — возразил он. — У меня приказ доставить вас целыми и невредимыми на берег.

Оставался еще час, затем полчаса, еще четверть часа. Я стоял рядом с капитаном. Он взглянул на часы. Включив звукоулавливатели, мы ничего подозрительного не услышали.

— Всплыть под перископ! — приказал командир.

Почти беззвучно лодка устремилась к поверхности воды. Был выдвинут перископ, с помощью которого мы стали наблюдать за берегом. Оживленное движение транспорта там еще не спало. Так что было еще рано.

Двигатели вращались медленнее, чем бились наши пульсы. Мы стояли в рубке, всматриваясь в берег, курили, затем сверили часы. В перископе совсем близко была видна полоска земли, на которую я должен был ступить. Она выглядела совсем по-другому, нежели это было представлено на картах в Берлине. Полоска была окаймлена с одной стороны камышами, а с другой — лесом. Посредине проходила дорога, по которой взад и вперед бежали огоньки автомашин. Надо всем этим стояла легкая молочная дымка, освещенная луной. В сторону моря двигались отдельные клочья тумана, создавая благоприятную обстановку для осуществления операции «Эльстер». Единственное, что нам надо было сейчас, так это время, туман и везение.

Легкий бриз разогнал туман. Все снова стало видно отчетливо. При многократном увеличении перископа можно было различить даже отдельные ветви деревьев и кустарника. Расстояние до берега не превышало трехсот пятидесяти метров.

— Я попытаюсь подойти еще ближе к берегу, — произнес Хильбиг. — Но придется развернуться, чтобы не зацепиться винтами за коряги.

Подводная лодка развернулась, двигатели работали на самых малых оборотах и почти неслышно. Ведь у машин нет ни глаз, ни сердца, ни чувств. Унтер-офицер, выступавший в роли лоцмана, непрерывно докладывал глубины: двадцать два метра, двадцать метров, восемнадцать метров, двадцать два метра. Капитан крепко сжал губы, не произнося ни слова. Он не отдавал и команд. Подчиненные понимали по выражению его лица, что им следовало делать. Постепенно мы приблизились к берегу еще на шестьдесят—семьдесят метров. Из воды высовывалась только рубка. Слева на берегу виднелся дом, но окна его были темными. С помощью биноклей мы тщательно его осмотрели, но никакого движения не заметили. На дороге показался грузовик, которого стала обгонять легковая машина. Две собаки принялись лаять друг на друга. Их перебранка напоминала плач ребенка.

— Пора! — сказал я. Командир лодки кивнул.

— Минуточку, — произнес он. — Надо направить пушки и пулеметы в сторону берега. Если вас обнаружат, прыгайте в воду и плывите к нам. Я же доставлю людям на берегу кое-какую работу.

На палубу была вынесена резиновая лодка, которую следовало еще накачать, так как в собранном виде она не пролезла бы в люк рубки.

— После вашей высадки мы подождем еще двадцать минут, — продолжил капитан. — Если все будет спокойно, мы выйдем в море. Однако в случае необходимости можно договориться о новом месте встречи завтра или в ближайшие дни. Мы непременно услышим ваш передатчик.

— Если высадка пройдет удачно, я прорвусь и дальше, — ответил я.

Когда мы протаскивали резиновую лодку через люк, на нас упал луч света. Или нам это так показалось. Дело в том, что ночью создается впечатление, будто бы ты стоишь непосредственно в луче такого света, если он даже находится в целом километре от тебя.

Во всяком случае, резиновая лодка была брошена назад, а мы застыли неподвижно на своих местах. Оказалось, что это была легковая машина, которую мы заметили вдали еще в перископ. Теперь она выехала на поворот дороги, делавшей изгиб почти у кромки воды. Свет ее фар должен был начать удаляться — еще секунда, другая.

Но свет не только не удалился, а, казалось, даже приблизился. Машина сошла с дороги. Почему? Зачем? Мы переглянулись, наблюдая за ее движением в бинокли.

В этот момент снова появился туман, лишив нас на несколько минут видимости. Была ли это машина береговой охраны? Или мы наблюдали патрульную машину морской пехоты? Организация американской береговой охраны была нам хорошо известна. В шестикилометровой прибрежной зоне курсировали эсминцы. Морская авиация постоянно облетала побережье. Вдоль берега патрулировали машины береговой охраны, а по дорогам разъезжали армейские джипы. Американским министерством обороны были, таким образом, созданы шесть охранных зон.

— Поглядите-ка на это, — произнес капитан.

Туман вновь рассеялся, и свет луны заливал всю окрестность. Приложив к глазам бинокль, я стал внимательно рассматривать машину. Показалось ли мне? За рулем сидел мужчина, а рядом с ним — женщина. Мужчина обнимал ее, лица их были близко друг от друга. Любовная встреча в машине? Для Америки это было обычным явлением. Ведь американцы не выходят из машины даже во время богослужения или смотря кинофильмы о Диком Западе в местах парковки. Так отчего же им не целоваться в машинах?

Я и сам частенько выезжал в безлюдное место с какой-нибудь девицей на соседнем сиденье. В Лиме, например, это была Эвелин Текстер. Такая необходимость возникает, как правило, если немного перебрать виски. «Люб.овных» дорог в Америке предостаточно. С них можно съехать в сторону — скажем, на луг или на просеку — и оказаться только вдвоем. Нежный шепот, поцелуи, клятвы в верности…

В таким случаях освещение обычно выключается, что, видимо, забыла сделать эта парочка. Но не обманываемся ли мы? За действиями парочки мы наблюдали минут двадцать, собираясь отсрочить начало операции. Но вот двигатель машины завелся, и она помчалась далее в ночь.

Почти одновременно крупными мокрыми хлопьями стал падать снег.

— Пошли! — сказал я, обращаясь к Билли. Резиновую лодку снова вытащили на палубу и присоединили шланг подачи сжатого воздуха. Она была накачана в считанные секунды. Два здоровенных матроса стояли уже наготове. Чтобы снизить шум плеска весел, они обмотали их лопасти тряпками. Командир протянул мне руку.

— Всего хорошего, — пожелал он мне. — Я тотчас же возвращусь, если вы позовете.

Кивнув, я пошел. Движения мои были чисто механическими. Билли пришлось дернуть за руку, так как он остолбенел от страха, уставившись широко раскрытыми глазами на берег.

— Осталось совсем немного, — подбодрил я его. Резиновую лодку осторожно спустили на воду, и мы сошли в нее.