Огрызки жизни или Дневники (СИ)

11.10.88. Тимофей ни черта не болеет. Все обмочил, даже соломенную чашу на журнальном столике. На Ордынке у нашего отдела сломали два дома - вскрыли старые могилы. Сижу на работе. Статью не пишу - все машинки заняты. Корректирую отчет Митрофанова. Стол мой в углу довольно большой комнаты. Сижу лицом к стене. Слева, торцом к стене, стоит большой лабораторный стол, на нем светостол, чайные принадлежности. Ближе к стене кипа экземпляров моих статей. На моем столе - лист оргстекла, на нем - чертежная доска, на ней - карты, кальки. На стене - карта Кавалеровского рудного района и портрет Сократа из "Собеседника", вырезка - "Будь реалистом, добивайся невозможного". Под столом слева - ящик из-под микроскопа с микроскопом и моими ликероводочными изделиями. В столе - папки с чертежами и статьями. В одной из папок черный конверт со сберегательной книжкой и облигациями, две мои кавалеровские фотографии - я среди подсолнухов. Слева печатает Ольга, сзади - голоса Никулина и Митрофанова, у них сегодня хорошее настроение. Протогенов молчит. Молчит и новая сотрудница-масонка Гроссвальд. В левом от меня углу комнаты вешалка и дверь вон, в которую всегда стремится моя душа.

09.12.88. Надежда просила встретить ее в Домодедово - едет в Одессу по турпутевке. Прождал 1,5 часа. Встретил. Кузнечик остался кузнечиком. Отдал ей бананы и апельсины. Все это для того, чтобы сказать подругам - бывший муж прилетел на крыльях, чтоб повидать... Просила приехать и на обратный рейс. Сказала заговорщицки - поговорим. Я был озадачен.

 10.12.88. Не надо быть ювелиром, чтобы отличить бриллиант от стакана. Господь дает штаны тем, у кого нет задницы. Ты сядешь вплотную, придвинешься и просто посмотришь в лицо - я, кажется, вас уже видела, о, боже, как было смешно!

 24.11.88 ходили смотреть с Пашкой слайды к Ольге Горячкиной. Курганова не пошла. Была еще племянница Лариошкина (начальника Тигриного). Сидели на кухне, было все мило, я был в ударе. Ели салат из кальмара пиццу и торт с надписью "Приморье-88". Маленькая уютная квартира. Ставров в молодости болел белокравием, аквалангист. Пашка организовал кооператив дворников. Ольга мне понравилась в полутьме, грустная, с томлением. Кого-то видит во мне.  Я ей нравлюсь, без сомнения. Но в поля она ездит с отцом, доктором наук Ставровым, и тот следит за дочерью. Стоит ей заявиться в мой кубрик или палатку он тут как тут, в окно даже подглядывал.

Ольга развелась с мужем Горячкиным. Мне иногда кажется, что у нее с отцом непростые отношения, то есть более чем близкие. Много лет позже я видел Ольгу в одном кабинете со Ставровым, некоторое время переписывался с ней  по эл.почте. Что-то с ней случилось – стала религиозной, и не просто религиозной, а фанатичкой. 100% замаливает связь с отцом. Как все гадко в Мире! То, что я целовался взасос с Зиной в салоне нашего Газа – это детские поцелуйчики, по сравнению с тем, что люди делают друг с другом

15.01.89. Валька уехал 13-го. Думаю о подарках, сделанных мне в жизни. Игорь Кормушин подарил мне Окуджаву, Джеймса Джонса и музыку Мориа и Ласта, Леша Кутузов – посоветовал собирать личный  архив, отец – ввел в науку, а в детстве сказал, что каждый культурный человек должен вести дневники.  Весь я состою из этих подарков. Состою и потому пытаюсь делать подарки другим людям. Но весьма немногие берут их и пользуются. То есть надо быть способным, нет, готовым, принять что-то, ранее тебе неизвестное, принять то, что умножает.  А в жизни все замыкается на любви, которая не преумножает красоту, а пытается приукрасить ее источник, то есть человека. Люди любят красивых, богатых, удачливых, а как жить остальным? В мире столько некрасивых девушек и парней – море! - и немногие из них способны восполнить некрасоту умением или приобретенными вещами. И потому так много горя и несправедливости в мире. Вот кто я? Я ангел тьмы. Тьмы, которую образует знание. Я выбираю людей, тех, кого могу выбрать, нет, взять, и калечу их. А другие выбирают меня, чтобы искалечить еще больше. Но можно ли больше? Посмотрим! В этом дневнике еще полно страниц.

16.01.89. Жизнь- это шутка, серьезная шутка. Вчера вечером, убирая снег в детском саду, повредил мизинец. Пью вино. Вчера на работе был хорошо одет и красив. Уже дома заметил на вороте рубахи два огромных серых пятна - убирая утром снег при полном параде заляпался, и никто не поставил на вид. Перечитывая дневники, заметил, что глупею. Ставлю Окуджаву в исполнении Бичевской.

21.01.89.

 - Девушка, у вас не найдется двушки?

- Вот, возьмите.

- Спасибо, но куда же вы? ведь я вам хотел позвонить...

- Так я же - вот она, не дома?!

- Ну да. И потому я отдам эту  двушку вам, а вы...

- Что я?

- А вы зазвените. Если длинными звонками, значит, вы свободны, короткими - заняты!

Уютно свернувшись, палатка сладко спала в мешке. Она была зеленой и потому очень удивилась, когда ее взяли в горы. Там, под знойным солнцем и долгими дождями она рано поседела.

09.03.89. Читая Замятина и Хаксли. " Жизнь сон бредовой кретина - ярости и шума хоть отбавляй, а смысла не ищи" - Шекспир. Приезжал на переподготовку во МГРИ Кормушин. Дважды выпили с ним, водил его в "Столешники". В конце, напившись и поссорившись с официанткой, кричал: - Я кандидат, я кандидат!

НЕ мое все вокруг, а куда уйти? Предлагают в Аэрогеологию. Стихи Савинкова: Дай мне немного нежности: мое сердце закрыто... Дай мне немного радости: мое сердце забыто... Дай мне немного кротости: мое сердце, как камень,,, Дай мне немного жалости: я весь изранен... Дай мне немного мудрости: моя душа опустела... Дай мне немного твердости: моя душа отлетела...

Или:

 Благослови мою смерть... Сегодня он ко мне пришел, пришел нежданный, я не заметил - он вошел, как гость незванный... Я слышал звук его шагов, не верил звуку... Я поднял голову, взглянул, он, темный, молча протянул мне руку... И я узнал его тотчас по блеску глаз. Его узнал я по глазам, по ненавистным мне глазам: то был я сам...

28 апреля еду в Душанбе. Первого отец устроил драку, поставил мне синяк. Набежала куча соседей. Когда и куда я уйду? Некуда! Куда я приведу женщину? Никуда! У меня нет жилплощади, я – полчеловека. Четверть!

А сейчас у меня все есть, я объездил весь мир, у меня моя квартирка. И я даже не осьмушка.

02.06.89. Удрал в Душанбе, хотя 5-го мая должна была быть на работе. Жил у бабушки. Здесь война. Надя  стала Томашевской и уехала к себе на родину в село Мамонтово, Алтайского края. Родила девочку, как и Вальку, кесаревым сечением. Назвала Ксенией, как любимую кошку.

Целые куски из жизни вырваны неписанием в дневник. Ничего о них не помню. С июня по октябрь был точно в Приморье

09.10.90, 1-20 ночи. В комнате полумрак, светит телевизор, торшер в красной юбке, на экране - певица в красной кофте.

 08.08.91. Дневник этот еще пустой, был мною оставлен на столе моего жилища в Кавалерово. Выломав дверь по приезду в 1990г., я обнаружил его на столе, залитым чернилами - злоумышленники (злокозненный сын соседа), выдавив стекло в узком оконце, пытались при помощи проволоки проверить, что лежит в моем ягтане, при этом зацепили скатерть и пролили чернила. Скучаю по Марине. Над вымыслом слезами обольюсь. Не помню ее лица. Серо-голубые, чуть широко расставленные глаза, маленькая родинка на нижней губе, видна лишь тогда, когда она смеется. Светлые крашенные волосы. Плечи с веснушками и горячее податливое тело, высокая, точеная грудь. Про мужа говорила, что он никогда не понимал, что ее надо беречь. Женщина, в благодарность за любовь, готовая подарить себя. Это легко, ведь  поле, чистый воздух, кругом пасторали - сплошная поэзия. Горячкина говорит, что слышала, как Марина с Надеждой по приезде обмолвились, что не плохо бы найти покровителя.  Бабы любят сплетничать…