Мы все были солдатами

Широнин останавливается возле другого новичка.

— Гвардии красноармеец Силаев!

— Скажи, Силаев, какая у тебя задача?

— Не допустить вражеские танки и пехоту на свою позицию.

— Верно! Как же ты будешь ее выполнять?

— Буду вести огонь из автомата, — несколько смутившись, отвечает боец, — метать гранаты…

— Давай разберемся, Силаев, — говорит Широнин. — Вот с этой позиции ты видишь, что на тебя идет танк с десантом. До него остается 300 метров. Что будешь делать?

— Открою огонь из автомата по десанту!

— Правильно! Но вот десант спрыгнул с танка, развернулся в цепь и, стреляя на ходу, идет за танком?

— Веду огонь по пехоте за танком!

— Пехота залегла, — дает вводную лейтенант, — а танк от тебя уже в тридцати пяти метрах?

— Ложусь на дно траншеи.

— И долго ты думаешь там лежать?

— Пока танк не пройдет через траншею.

— Вражеская пехота идет в атаку вслед за своим танком. И когда ты поднялся со дна траншеи, пехота, ведя огонь на ходу, была от тебя уже в тридцати метрах?

— Веду огонь по пехоте.

— Кто же будет вести бой с танком?

— У нас сзади пушка, — не сдается Силаев.

— Пушка вышла из строя. Как тогда?

— Бросаю гранату или зажигательную бутылку в корму танка, а потом открываю огонь по пехоте.

— У тебя же задача — не допустить пехоту и танк на свою позицию… Танк надо уничтожить перед позицией, а ты лег на дно траншеи. Только в самом крайнем случае, когда танк все-таки прорвался через нашу траншею, надо метать ему гранату вслед, в топливное отделение.

— Понял, — говорит боец, вытирая со лба пот…

— Кто у тебя дома, Силаев?

— Мать…

— Давно писал ей?

— Да месяца три уже…

— Напиши ей письмо сегодня. Кто знает, когда еще придется ей написать. Пусть старушка успокоится…

Командир взвода подходит к Зимину. Сняв шинель, в одной гимнастерке с двумя медалями на груди, он энергично роет траншею. Завидев подходящего командира, Зимин прекратил работу и принял строевую стойку.

— Где воевал, старшина? — спрашивает его, подавая руку, Широнин.

— И под Смоленском пришлось, и под Москвой, и под Сталинградом. Там меня и ранило. А к вам прибыл накануне прямо из госпиталя.

— Закурим? — предлагает лейтенант.

— Могу угостить табачком, дареный, вместе с кисетом!

— Давай! Ты, старшина, не обижайся, что рядовым бойцом воевать приходится. В полку людей совсем мало, некем командовать.

— Не беда, — отвечает Зимин. — На войне все бывает. Иной раз и генералу в рукопашном бою приходится участвовать. А нам, как говорится, положено по штату этим заниматься…

— Ты до войны где работал? — спрашивает Широнин.

— Председателем колхоза.

— А я педагог. Учил детей труду, созиданию… Ты хлеб растил, другие строили, добывали уголь, варили сталь… Какая жизнь была интересная…

— Ну, скажите, товарищ лейтенант, кому мы мешали?

— Фашизму! Вспомни Испанию, старшина…

— Да, это верно…

— У меня к тебе просьба, старшина. Выберем время, и ты поговори с бойцами, расскажи им, как оборонялись сталинградцы. Ведь и нам здесь предстоит, наверное, не легкий бой…

— И расскажу, и покажу, — поддерживает Зимин.

Из письма П. Н. Широнина к автору:

Рассвет 2 марта застал дивизию в боевой готовности. Командиры на наблюдательных пунктах, артиллерия и танки — на замаскированных позициях, пристрелка плановых огней и реперов закончена, боеприпасы подвезены и выложены у орудий и в погребки, связь проверена. Многие командиры штаба и политотдела были направлены в подразделения 78-го полка и частей усиления. На подходах к Соколово, в район Рябухино и в направлении Лозовой мы выслали разведку, которая еще ночью сообщила о движении противника к Тарановке.

Было сыро и зябко. В утренней тишине послышалась отдаленная стрельба из танковых пушек и орудий. Через несколько минут выстрелы начали громыхать ближе. В бинокль я увидел вспышки ведущих огонь орудий из района западнее Тарановки. В воздухе появились «юнкерсы». Взрывы бомб сотрясали землю, а вой сирен идущих в пике самолетов резал слух и, казалось, ввинчивался в мозг.

Позвонил Билютин и доложил, что немцы атакуют село в районе переезда на 306-м километре и у Беспаловки.

Так, казалось, обычно начался первый бой за мало кому известное село Тарановка. Но ему суждено было войти в летопись героических подвигов нашей армии в годы Великой Отечественной войны.

О подвиге взвода лейтенанта П. Н. Широнина я рассказал в книге «На разных фронтах» (М., Воениздат, 1978). Не отсылая читателя к этой книге, привожу здесь описание самого боя от его начала до завершения.

Рано утром в небе появилась «рама». Сделав круг над переездом и Тарановкой, она полетела в направлении Змиева и, развернувшись, через Соколово ушла за горизонт.

В это время наблюдательный пост в составе сержанта Н. И. Кирьянова и красноармейца П. Т. Шкодина с высотки перед взводом заметил вдали вражескую колонну, двигавшуюся к переезду, который обороняли гвардейцы лейтенанта П. Н. Широнина. Впереди шло охранение — две бронемашины, два танка и до взвода пехоты.

Отправив Шкодина с донесением к командиру взвода, Кирьянов несколько задержался, чтобы с более близкого расстояния уточнить силы противника. За охранением шло 20 танков и самоходных орудий, 15 бронемашин и до батальона гитлеровцев на автомашинах. Кирьянов побежал к лейтенанту Широнину доложить об этом.

И вот из-за возвышенности перед позицией взвода появилось несколько бронемашин. Гвардейцы молчали. Показался еще один танк и машина с пехотой. Вместе с двумя бронемашинами они осторожно спускались с возвышенности к переезду. В этот момент раздался сильный взрыв, и из-под шедшей впереди бронемашины вырвался столб пламени и дыма. Это сработала наша противотанковая мина. Машины остановились. Прозвучал одиночный выстрел 45-миллиметровой пушки, и вторую бронемашину заволокло дымом. Расчет орудия стрелял без промаха. Шедший сзади танк открыл огонь по переезду, пехота спешилась и залегла, а потом постепенно стала отходить назад вместе со своим танком.

Широнин рассказывал потом, что он удивился тогда: с чего бы это гитлеровцы сразу испугались и стали пятиться?