Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

Мужчины и женщины, черные и белые, эти люди были демократами до мозга костей. Остальная часть Небраски, может быть, и выступала против «Нового курса», политики Франклина Делано Рузвельта во времена Великой депрессии, но в этой части города он все еще был героем. Однако листовки, которые Говард Баффет вежливо вкладывал в их мозолистые руки, кричали о том, что Рузвельт представлял собой наибольшую опасность для демократии, с которой Америка когда-либо сталкивалась. Если у него была возможность высказаться, он спокойно объяснял, почему в случае избрания конгрессменом он всегда будет голосовать за принятие тех законов, против которых выступали рабочие скотных дворов.

Говард был фанатиком, но он не был ни глупым, ни помешанным. Хотя он и вручил свою жизнь в руки Господа, у него был запасной план. Он брал с собой Уоррена не для того, чтобы тот научился чему-либо или поддержал отца в драке. Его задачей было бежать за полицейскими, если рабочие начнут избивать отца.

При таких обстоятельствах возникает вопрос: а зачем это вообще нужно было Говарду? Подобные вылазки не сулили ему ни одного нового голоса. Но видимо, он считал себя обязанным появиться перед каждым потенциальным избирателем в своем районе, и не важно, что он их совсем не интересовал.

Уоррен всегда возвращался домой целым и невредимым; ему никогда не приходилось бегать за полицейскими. Может быть, это происходило благодаря удаче или поведению Говарда, который всем своим видом выражал присущую ему порядочность. И тем не менее Баффеты считали, что избиратели не принимают его всерьез, а даже если бы принимали, это все равно никак не повлияло бы на его статус непроходного кандидата. В день выборов, 3 ноября 1942 года, Дорис, убежденная, что ее отец проиграет, пошла в центр города купить себе новую заколку — чтобы предвкушать хоть какое-то хорошее событие от следующего дня. «Мой отец дописывал свое заявление о признании выборов на случай, если их проиграет. Мы все легли спать примерно в половине девятого или девять, потому что никогда не ложились спать поздно. На следующее утро отец проснулся и узнал, что победил».

Непонимание и недоверие Говарда к действиям правительства в Европе было не просто личной причудой. Его позиция нашла отклик у многих избирателей, что явилось отражением консервативного изоляционизма, когда-то разлившегося по Среднему Западу.

И хотя этот изоляционистский поток постепенно высыхал, трагедия в Перл-Харборе смогла на некоторое время его оживить. Несмотря на огромную популярность Рузвельта, доверие к его внешней политике со стороны рабочего класса Омахи ненадолго пошатнулось. И этого хватило, чтобы Говард победил Маклафлина, который, пожалуй, вел себя чересчур самоуверенно.

* * *

В январе следующего года Баффеты сдали в аренду свой дом в Данди и сели на поезд, отправлявшийся в Вирджинию. Эрнест вручил им красиво упакованную корзину с едой и посоветовал не выходить из вагона, чтобы не подхватить какие-нибудь страшные болезни от разъезжающих по всей стране солдат.

Прибыв в Вашингтон, Баффеты обнаружили, что этот некогда провинциальный городок стал переполненным и суматошным городом. Его заполнили огромные толпы людей. Большинство работало на созданные во время войны новые правительственные учреждения. В недавно построенном крупнейшем в мире офисном здании, Пентагоне, места всем не хватало. Военные реквизировали помещения, стулья, карандаши. Офисные времянки заняли каждый дюйм торгового центра города⁷.

Благодаря постоянно приезжающим иммигрантам население города выросло в два раза. Сбегая с табачных плантаций, хлопковых полей и текстильных фабрик бедного Юга, толпы оборванных чернокожих мужчин и женщин струились по 14-й улице в надежде на любую работу в самом оживленном городе мира. Вслед за приличными, бедными и наивными людьми сюда потянулись карманники, проститутки, мошенники и бродяги, превращая Вашингтон в криминальную столицу страны.

Расшатанные старые конские повозки, заполненные государственными служащими, ползли по непроходимым улицам. На любой остановке местные жители могли выставить пикеты против компании Capital Transit, которая отказывалась нанимать чернокожих рабочих⁸. Тем не менее сегрегация постепенно сходила на нет. В кафетерии Little Palace в черном квартале города чернокожие студенты Университета Говарда устраивали серию «закусочных забастовок». Выступая против политики ресторана, не обслуживавшего их, они просто занимали все столики и отказывались уходить, фактически парализуя работу заведения⁹.

Друзья Баффетов по фамилии Рейчел*, знакомые с Говардом еще со времен его работы на фондовом рынке, говорили, что жить в Вашингтоне стало просто ужасно. Баффеты узнали, что в округе, в городе Фредериксбурге, освободился огромный дом, жильцы которого были призваны в армию. Он стоял на холме над рекой Рап-пахэннок, где в годы Гражданской войны во время битвы при Фредериксбурге находилась штаб-квартира армии северян. В доме было десять каминов, английский и французский сады, оранжереи. И хотя он был намного более величественным, чем

Доктор Фрэнк Рейчел возглавлял компанию American Viscose.

то, к чему привыкли Баффеты, и находился почти в часе езды от города, они временно арендовали его. Говард снял крошечную квартирку в округе Колумбия и приезжал к семье на выходные дни. Делегация из Небраски включила его в состав целого ряда финансовых комитетов, и это отнимало все его свободное время. Он начал изучать правила, процедуры и неписаные обычаи работы конгрессмена.

Вскоре Лейла приступила к поискам постоянного жилья непосредственно в Вашингтоне. Она была необычайно раздражительной после их переезда и часто с тоской вспоминала Омаху. Время для переезда оказалось не самым удачным. Ее сестра Бернис заявила, что хочет покончить с собой и что ее необходимо поместить в Норфолкскую государственную больницу (где также находилась их мать Стелла), иначе она не несет ответственности за свое поведение. Эдит, которая ухаживала за сестрой, вызвала врача. Они решили, что Бернис хочет быть с матерью и, чтобы добиться этого, специально устраивает мелодрамы. Тем не менее семья приняла ее угрозу всерьез и отправила Бернис в Норфолк.

Проблемы семьи Шталь редко обсуждались в присутствии детей. Каждый приспосабливался к жизни в Вашингтоне как умел. Пятнадцатилетняя красавица Дорис чувствовала себя Дороти, которая только что покинула черно-белый Канзас и ступила на яркую и красочную землю страны Оз. Ее жизнь изменилась. Она стала первой красавицей Фредериксбурга и просто влюбилась в этот город¹⁰. Лейла считала свою дочь карьеристкой с претензией на лучшую жизнь и продолжала время от времени читать ей нотации. Но дух Дорис уже восстал против косности матери, и она начала бороться за собственную независимость.

Тем временем двенадцатилетний Уоррен провел первые шесть недель в восьмом классе, который по уровню был «далеко позади» того класса, в котором он прежде учился в Омахе. Естественно, его первым побуждением было начать зарабатывать деньги, например, устроиться на работу в пекарню, где он «абсолютно ни черта не делал. Ни пек, ни продавал». Раздраженный и несчастный в связи с переездом, он хотел, чтобы его отправили обратно в Омаху, и выдумал таинственную «аллергию», которая нарушала его сон. Он утверждал, что ему приходилось спать стоя. «Я также написал деду пару жалостливых писем, и он сказал родителям: “Вы должны отправить мальчика обратно. Поймите, вы убиваете его”». Поддавшись на уговоры, Баффеты посадили Уоррена на поезд до Небраски и отправили на несколько месяцев домой. К его удовольствию, попутчиком оказался сенатор от штата Небраска Хью Батлер. Уоррен всегда хорошо ладил с пожилыми людьми и поэтому всю дорогу до Омахи проболтал с Батлером, полностью забыв о своей «аллергии».

Девятилетняя Берти любила своего деда и всегда думала, что их связывает нечто особое. Она ревновала. Уверенная в успехе отношений с Эрнестом, она написала ему письмо: «Забери меня тоже, но не говори об этом родителям».