Через три войны

Свое желание я высказал командованию. Семен Михайлович Буденный и Климент Ефремович Ворошилов и слышать не хотели о моем уходе из штаба.

- Что, бежать хочешь? - сказал Ворошилов. - Трудностей испугался? А может быть, с нами работать не хочешь? Нет, батенька мой, твой пост здесь. Придет время - мы тебя направим на командную должность. А пока работай здесь и не бойся трудностей - не боги горшки обжигают. Опирайся на своих помощников, да и мы поможем...

* * *

В первой половине декабря 1919 года Конная армия выдвинулась на исходный рубеж для решительного удара. Час освобождения Донбасса настал.

Деникин сосредоточил свои силы у Купянска, стремясь здесь задержать наступление Красной Армии. Нам предстояло взять станцию Сватово и перерезать железную дорогу, идущую с севера в Донбасс. Эта задача была возложена на ударную группу в составе 4-й и 11-й кавалерийских дивизий.

16 декабря, серым холодным утром, три бригады четвертой дивизии подошли к станции Сватово и... "осадили назад". Пять бронепоездов открыли по ним огонь.

За полотном железной дороги до самого ската высокой длинной гряды раскинулось огромное село Ново-Екатеринославль. К нему вела одна-единственная дорога - через полотно. Но наши разведчики все же сумели проскочить в село и сообщили, что войск противника там нет, лишь на станции у бронепоездов сосредоточились офицерские роты и разные команды.

Узнав об этом, командир второй батареи Шаповалов решил атаковать бронепоезда с тыла. Его батарея рванула с места и под яростным пулеметным огнем с грохотом проскочила за полотно. Прошло несколько минут, и с тылу по бронепоездам ударили шаповаловские пушки. Удар достиг цели - паровоз предпоследнего бронепоезда сошел с рельсов и преградил путь остальным. Только одному бронепоезду удалось уйти. Удирая, он беспорядочно стрелял по красной коннице, которая лавиной неслась к станции...

Белых не на шутку встревожил этот прорыв в их тыл. Враг решил во что бы то ни стало разбить здесь наши части. Генерал Мамонтов посадил на крестьянские подводы две тысячи офицеров. Под прикрытием двух конных дивизий и остатков конницы Шкуро и Улагая они устремились к селу, надеясь застать нас врасплох. Но наша разведка не дремала. На рассвете командир 19-го полка Стрепухов докладывал Городовикову:

- Товарищ начдив! От Купянска по хребту движутся обозы белых, прямо на нас прут... А конницы при них мало. Дозволь враз забрать.

- Чего же дозволять? Выступай и действуй. Только донеси, нет ли там чего посерьезнее обозов, - напутствовал его Городовиков и приказал поднять дивизию по тревоге.

Не успел 19 и полк приготовиться к атаке, как из обозов стали выскакивать пехотинцы. Их цепи ринулись вперед. Дивизия, не успевшая развернуться, была атакована пехотой и конницей белых. Наши полки шаг за шагом отходили обратно к селу. А там - станция с огромными трофеями, да еще свои обозы!.. В сумерки все части 4-й дивизии спустились в село. Вслед за ними туда же ворвались и пехотные цепи противника. Утомленные ночным походом и дневным боем, белые не в состоянии были развить уличную схватку. Наша конница тоже была изрядно потрепана и не могла перейти в контратаку.

Так и ночевали войска обеих сторон в разных концах одного и того же села. Лишь на рассвете совместно с подошедшей бригадой 11-й дивизии части 4-й дивизии быстро выбили противника из своего расположения. Белые отошли к югу в село Меловатка, где начали собираться и группироваться, прикрываясь бронепоездами, подошедшими из Донбасса.

Два последующих дня велись бои, не приносившие успеха ни нам, ни противнику. Особенно мешали бронепоезда белых. Были они и у нас, но не могли подойти из-за неисправности пути.

Поздно вечером 19 декабря Буденный, Ворошилов, Зотов и я прибыли в штаб 4-й дивизии. Познакомившись с обстановкой, приступили к обсуждению плана дальнейших действий. Совещание затянулось до рассвета.

Вдруг тишину декабрьского утра разорвал грохот взрыва. Это бронепоезд белых в сумерках подполз к селу. Рвануло еще два разрыва, совсем близко.

- Видимо, не дадут нам сегодня вздремнуть, а мы и вчерашнюю ночь не спали, - спокойно сказал Семен Михайлович.

Я осторожно посоветовал им перебраться на другую окраину села, куда снаряды противника не долетали.

- А вы, дорогой, не беспокойтесь за нас. Когда нужно будет, переберемся. Лучше узнайте-ка, почему молчат наши трофейные бронепоезда? попросил Климент Ефремович и принялся за чай, принесенный ординарцем.

Не успел я дойти до станции, как раздались наши ответные выстрелы. Захваченные у белых бронепоезда за ночь были отремонтированы и ударили по вражескому бронепоезду. Не ожидавший этого, он моментально смолк.

Вскоре разведка донесла, что от Меловатки на хребет начали выдвигаться большие колонны конницы. Наши полки тоже стали вытягиваться на хребет, не ожидая, пока противник появится под самым носом.

Часов около одиннадцати белые заметили наше встречное движение и стали развертываться для атаки. Невооруженным глазом было видно, как огромные колонны конницы расходились в стороны от большака, разворачивались во фронт целыми полками.

О. И. Городовиков обратился к подъехавшим на командный пункт комбригам:

- Видите сами, противник собирается нас атаковать. Мое решение: второй бригаде встретить его тут. Приготовить батарею. Огонь открыть по моему сигналу. Первая и третья бригады движутся балкой к деревням Юрьевка и Марьевка. Как только белые подойдут сюда, атакуйте их во фланг.

Вдалеке справа гулко грохотала артиллерия. Там наступала наша 9-я стрелковая дивизия. 1-я и 3-я бригады быстро свернули в балку и двинулись вперед.

Противник между тем приближался. Вскоре он открыл огонь двумя батареями. Перелет. Недолет. Но вот одна граната разорвалась в тридцати шагах от командного пункта. Осколки и куски мерзлой земли пронеслись над головами. Шарахнулись лошади. Климент Ефремович, удерживая своего коня, шутливо заметил:

- Вот дураки! Чего зря снаряды расходуют? А вы что ж, когда угостите их? - обратился он к командиру 2-й батареи Шаповалову.

- Да вот, как товарищ начдив прикажет... По-моему, пора начинать, а то нащупают батареи, придется менять позицию, - ответил Шаповалов и ожидающе посмотрел на Городовикова.

- Ну и начинай! Бей их обеими батареями! - ответил Городовиков.

Мимо командного пункта прошел 21-й кавалерийский полк и стал развертываться для атаки. Бойцы, заметив Буденного и Ворошилова, весело приветствовали их.

- А! Доно-ставропольцы, - узнал старых знакомых Климент Ефремович. Он помнил их по царицынским операциям, когда командовал 10-й армией.

- Батареи... огонь!.. - скомандовал Шаповалов. Грянул залп.

Четыре черно-серых столба поднялись над цепями противника.

- Хорош!.. Первая батарея, по колонне... гранатой!.. Вторая - по батарее... огонь! - выкрикивал Шаповалов.

На ровной местности цепи были видны как на ладони. Артиллеристы работали без устали. В считанные минуты они буквально забросали противника гранатами и шрапнелью. Белые не ожидали такого яростного огня. Цепи дрогнули, расстроились. Спасаясь от обстрела, пешие, всадники, повозки шарахались из стороны в сторону, усиливая беспорядок и неразбериху.

И вот уже на врага, словно горные потоки с круч, сверкая клинками, сотрясая воздух громовыми раскатами "ура", стремительно ринулись полки 2-й бригады...

- Видишь, Семен Михайлович, какой паник получился кадетам! - радостно воскликнул Городовиков. - Разреши и мне пойти в атаку, мне тут делать нечего...

- И нам тут нечего делать, - поддержал его К. Е. Ворошилов и, приподнявшись на стременах, пустил коня вскачь.

Мы понеслись за ним. Ветер свистел в ушах, шапки ломило назад. Кавалеристы преследовали небольшие группы отставших всадников. Белая конница, в три раза превосходившая нашу вторую бригаду, была так потрясена огневым шквалом и конным ударом, что не смогла опомниться и оказать сопротивление.