Тимоти Лири: Искушение будущим

Тем же вечером мы были приглашены в гости в дом наших общих друзей в Гамбурге. Тим был центром веселой компании. Он был оживлен, в отличном настроении и рассказывал веселые истории, от которых все покатывались со смеху. Было далеко за полночь, когда мы обнялись и распрощались. Это была наша последняя встреча.

ПРОРОК В БЕГАХ

Майкл Горовиц [41]

Первый раз я познакомился с Тимоти летом 1970 года, навестив его в калифорнийской мужской колонии Сан-Луис-Обиспо, где он уже несколько месяцев как начал отбывать десятилетний срок за хранение двух «пяток» марихуаны, подложенных в пепельницу его автомобиля расторопным полицейским в Лагуна Бич. Этот коп несколько недель висел у него на хвосте, выжидая момент. Количество криминала равнялось 0,025 грамма. Судья, отклонивший прошение об освобождении под залог и потом давший ему этот драконовский срок, исполнял заказ Рональда Рейгана, соперником которого на предстоящих выборах в губернаторы Калифорнии собирался быть Тимоти.

Его дерзкий побег, состоявшийся через несколько месяцев, ошеломил меня, да и не меня одного. Трудно было ожидать чего-то подобного от доктора философии, бывшего гарвардского профессора, мученика идеи расширяющих сознание наркотиков. Но мы все торжествовали вместе с ним, мы приветствовали не просто сам его побег, но его символическое значение: Тимоти сделал «козу» всей никсоновской Америке.

Последовали потрясающие подробности. Организация Weather Underground взяла на себя ответственность за организацию его побега. Партия Черные Пантеры, возглавляемая Элдриджем Кливером и нашедшая приют в Алжире под крылом алжирского правительства, предоставила убежище ему и его жене Розмари. Тим писал письма и давал интервью в подпольной прессе, в которых он присоединялся к революционным силам, призывающим к свержению американского правительства. Это уже было далеко от «peace-and-love» и «live-and-tet-live» («мир-и-любовь», «живи-и-давай-жить-другим») и прочих ненасильственных призывов. Многолетнее ожесточенное преследование со стороны властей сделало свое дело. Теперь мы читали: «Smoke it… and blow it up!» («Затянись… и взрывай!»).

Розмари передала часть архива Тима, ту, в которой отражалась его роль как основателя психоделического движения, мне и моему коллеге Роберту Бейкеру еще за несколько месяцев до его побега на случай, если до него захотят добраться спецслужбы. (Это, разумеется, и случилось позднее, в 1975-м, и при весьма непростых обстоятельствах, но это слишком длинная история для того, чтобы ее здесь рассказывать.) Мы общались с имеющими международную известность беглецами через абонентский ящик почтового отделения в Беркли, зарегистрированный на имя Бодхисатва. По фальшивым паспортам они были теперь супружеской четой Мак-Нелли, а в своих алжирских инкарнациях стали Нино и Майя Барака. Постоянно озираясь по сторонам, мы забирали их письма на станции Сазер-Гейт и были главными связными Лири в Штатах. Мы были литературными агентами и издателями его контрабандных рукописей, посылали ему скрепки и нить для чистки зубов, помогали Аллену Гинзбергу распространять «Декларацию Независимости», составленную, чтобы вызволить Тимоти из швейцарской тюрьмы в Лозанне — что и было достигнуто при содействии американского ПЕН-клуба.

Тимоти торопил нас приехать и присоединиться к революции против империалистических свиней. Нельзя сказать, что это было осторожно с его стороны — все мы, в конце концов, были неопытными революционерами — и вскоре Тим уже был под домашним арестом у Черных Пантер, а потом оказался в швейцарской тюрьме, и банда Никсона добивалась его экстрадиции в Америку. Но в феврале 1972 года, месяцев через шесть после его дерзкого побега из тюрьмы, мы с Баркером отправились в Базель, где за тридцать лет до того и было открыто ЛСД — причина всех этих событий.

Вот что я записал в своем дневнике после:

«Странствующие граждане имели обыкновение представляться местным князьям, преподнося им дар собственного чистого света». («Книга перемен». «Чистым светом» называли ЛСД в виде геля — технология, изобретенная во время описываемых событий).

«Успех в любом деле — это только вопрос установки».

Уильям С. Берроуз.

Обстановка все время меняется. Новый дом каждые несколько дней… каждую неделю новый город, каждые пару месяцев новая страна или континент. Все новые и новые действующие лица появляются на сцене, исчезают, опять появляются. Свободный электрон переходит в протон; притягивается, сталкивается, поляризуется и попадает в центр… затем уносится прочь. Новые сущности появляются в старом облике. Карасе — это созвездия настоящих и будущих архангелов. Одетые в маски, они снимают фильм о происходящем — параллельно критикуя его и планируя сиквел. Первое, что вы ищете, попадая в новую обстановку, — киоск с холодной газировкой.

Аллен Гинзберг назвал Лири «прекрасным в своем одиночестве образчиком человека-без-страны», хотя в возрасте пятидесяти одного года он наконец обрел статус гражданина. Он должен был иметь дипломатические отношения с любой страной, в которую въезжал. В одной он играл роль ученого-шоумена и баллотировался в губернаторы, пока его не посадили в тюрьму (10 лет за два косяка), из которой он бежал в другую страну, где стал революционером и оказался в заложниках у другого революционера, который обвинил его в том, что у него «жареные мозги»; и вновь он совершает побег. Еще одна страна поила его превосходным вином и кормила самой лучшей тюремной едой, которую он пробовал за свою жизнь. Он был освобожден только после того, как международное писательское сообщество смогло доказать швейцарским властям, что он является политическим заключенным и американское правительство несправедливо к нему.

Адвокаты, литературные агенты, издатели, газеты и телевидение, а также сотня швейцарских хиппи гонялись за ним (но настигли его, в конце концов, копы), и он был рад познакомиться со всеми, постоянно отслеживая появление новых инкарнаций на экране своего радара. Живя жизнью путешественника во времени на общественной сцене, он понял, что самая лучшая йога — это тайминг. Чем быстрее двигаешься, тем лучше контролируешь ситуацию. Должен контролировать. Эта модель работает с кислотой. Твои гиды — Герман Гессе, который жил здесь в изгнании, и Парацельс, который из Базеля отправился в изгнание.

Тимоти Лири, которого сам лидер свободного мира недавно назвал «самым опасным из ныне живущих на земле людей», смеется и со своим обычным оптимизмом оценивает ситуацию. «Ты знаешь, иметь дело с разными культурами, разными временными периодами и космическими зонами — все-таки гораздо легче, чем проехать по мосту Бэй-Бридж в час пик».

Ключи от времени имеют природу фармакологическую, биохимическую. Он поясняет: поскольку использование священных растений развивалось на фоне истории и географии определенных регионов, ЛСД было производным лабораторного синтеза данного времени и данного места, и было открыто совершенно случайно 16 апреля 1943 года, буквально за углом от того места, где мы сейчас сидим. Это то, что создано человеком, и таким образом, мы обладаем редкой привилегией быть свидетелями эволюции священного снадобья, открытого во время нашей жизни.

Базельский химик, явившийся медиумом этой космической лихорадки, был участником швейцарского подобия пасхального карнавала Марди-Гра — фестиваля Фасснахт. Незнакомые друг другу Альберт Хофманн и Тимоти Лири фланировали всю ночь напролет в праздничной толпе, одетые в карнавальные костюмы и маски. На следующий день они вместе ужинали в великолепном доме алхимика на швейцарско-французской границе.

Наркотики относятся ко времени также, как машины к пространству, согласились они, плавая во внутреннем бассейне дома, в то время как ацтекские резные статуи, явившиеся плодом вдохновения резчиков, вкусивших священных грибов, внимали им, застыв в своем бесконечном блаженстве. Архивариус первосвященника, вернувшись в Сан-Франциско, создал документальный фильм о происходившем для Библиотеки имени Фитца Хью Ладлоу.