Адмирал Ушаков

«Милостивый государь, — писал Ушаков 11 июля 1788 г. Потёмкину, — гонимое меня здесь через е. п. Марка Ивановича несчастье никогда не оставляет, и ни через какие всевозможные отменные мои старания милости и справедливого по заслуге моей к себе расположения изыскать не могу...»

В письме Ушаков указывал, что реляцию о сражении Войнович «соображал с одними своими мыслями», не принимая во внимание рапорты командиров судов. Число турецких кораблей, бывших в сражении, «написал не то сколько их было». Вместо семнадцати показал пятна_г дцать в угоду высшему начальству, называвшему в своих «записках» цифру пятнадцать, «чтобы не показать невероятности» к высшим чинам.

Ушакова возмущало подобное извращение боевой действительности, и он прямо говорил, что «собственные всех нас глаза будучи так близко в бою не вероятны быть не могут».

В заключение Своего длинного письма, в котором излил давно накопившиеся чувства горечи, Ушаков просил об «увольнении от службы с безбедным пропитанием» ‘.

Однако Г. А. Потёмкин, ценивший Ушакова, как храброго и опытного командира, разобрался, кто является подлинным .героем сражения .при Фидомиси. Тем более что он очень хорошо знал способности Войновича отсиживаться в гавани. Ф. Ф. Ушаков за сражение 3 июля был награждён орденом Владимира 3-й степени. В конце 1788 г. Войнович был переведён в Херсон, а Ф. Ф. Ушаков назначен командующим Севастопольской эскадрой. ⁹³

5. Взятие Очакова

Капудан-паша, не выполнив ни одной из поставленных султаном задач, не мог долго оставаться в бездействии тем более, что осада Очакова велась стотысячной Екатерннославской армией при активном содействии Ли-манских гребной и парусной флотилий.

Зная, что осаждённому очаковскому гарнизону приходится тяжело, Эски-Гасан, наскоро исправив в устье Дуная повреждения, 29 июля с пятнадцатью кораблями, десятью фрегатами м сорока четырьмя мелкими судами появился на очаковском рейде.

. Осаждённые снова получили серьёзную поддержку с моря. Под прикрытием флота турки укрепили о. Вере-зань и полностью заняли подходы к лиману.

Осадные работы под Очаковом сильно затруднялись. Один из секретарей личной канцелярии Екатерины II Храповицкий записал в своём дневнике: «Капитан-паша большое делает препятствие» успешной осаде Очакова, «прилипился к Очакову как шпанская муха» ⁹³.

В Петербурге тоже начали понимать серьёзность положения на юге. «Ваше теперешнее состояние под Очаковом весьма заботливо и труднее нежели себе представляли»,— писала Екатерина Потёмкину^{96 97}.

Чтобы отвлечь турецкий флот от Очакова, Потёмкин приказал Войновичу выйти в море.

«Пребывание флота... в гавани не принесёт никакой пользы в службе её императорского величества, — писал он Войновичу.— Флот неприятельский и крепость разделяют моё внимание, а капитан-паша спокоен со стороны моря, вместо того, чтобы саше явление должно было бы его озаботить и сею диверсиею уничтожить делаемое от него затруднение в моих предприятиях. Вы сами из оного видеть можете, какой должно ожидать пользы от флота севастопольского, искусно и храбро предводимого» ⁹⁸.

Поссорившись с Ушаковым, Войнович смертельно боялся встречи с турецким флотом. Но не выполнить категорических требований Потёмкина он не мог и 24 августа решился вывести эскадру в море. Однако, продер-

жавшись пол парусами два дня на виду Севастополя, под Предлогом крепких ветров Войнович вернулся в гавань. Чтобы как-нибудь оправдать своё бездействие, он разослал крейсерские суда к европейским и азиатским берегам Турции.

Одну из таких диверсий совершил небольшой отряд, состоявший из пяти крейсерских судов, под командованием капитан-лейтенанта Д. Н. Сенявина, ставшего впоследствии одним из виднейших русских флотоводцев.

По полученным сведениям, у берегов Анатолии собралось много судов для доставки войск и продовольствия в турецкую армию. Нужно было смелой диверсией уничтожить эти суда, а главное отвлечь капудан-пашу от Очакова.

Сенявин вышел -из Севастополя 16 сентября. Через три дня отряд достиг Синопа и уничтожил там два купеческих судна. На следующий день у местечка Бонна были разбиты и потоплены ещё четыре судна и сожжены хлебные магазины. Затем, идя вдоль анатолийского побережья на восток, у города Гересида отряд завязал перестрелку с береговой батареей и, несмотря на решительное сопротивление, потопил четыре транспортных судна.

В этом бою Сенявин потерял девять человек убитыми и тринадцать ранеными.

6 октября отряд Сенявина с пленными и призами благополучно вернулся в Севастопольскую гавань *.

Несмотря на то, что отряд Сенявина, «ополчая анатолийские берега ... навёл на оные страх, поразил много народу, уничтожил¹ неприятельские покушения в перевозе войск, истребил довольное число судов, взял пленных и привёз... у неприятеля довольно взятого богатства» ^{99 100}, всё же главная цель не была достигнута: капудан-паша с флотом не ушёл из-под Очакова.

Он упорно продолжал оказывать помощь Очакову. Лиманская флотилия решительно боролась с переброской подкреплений, всякий раз пуская ко дну прорвавшиеся турецкие суда.

Русские войска готовились к решительному штурму крепости. Чтобы сковать действия турецкого флота, Потёмкин категорически приказал Войновичу, н-евзирая на

осеннюю пору с её сильными ветрами, выйти в море в направлении Очакова.

«Для нас столь же полезно отманить капудан-пашу отсюда, как бы выиграть баталию», — подчёркивал в приказе Потёмкин

2 ноября Севастопольская эскадра с попутным ветром вышла в море и на следующий день достигла о. Тендры. Здесь Войнович лавировал полмесяца и ни разу не попытался отвлечь турецкий флот от Очакова. 19 ноября «по позднему времени» он вернулся в Севастополь. Разоружив и освободив суда от «тяжестей», севастопольцы начали работы по их ремонту. Некоторые фрегаты требовали переделок. Эскадра готовилась к будущей кампании. Душой всех работ попрежнему был Ф. Ф. Ушаков.

Тем временем турецкий флот оставался у берегов Очакова до самой поздней осени. Гасан надеялся, что русские отведут войска на зимние квартиры и снимут осаду Очакова.

Капудан-паша вынужден был находиться при Очакове, ибо, не выиграв ни одной хотя бы маленькой битвы, он рисковал не только карьерой, но и жизнью.

«Я удивляюсь, как капитан-паша может держаться в море в бурливую и позднюю осень, — писала Екатерина II Потёмкину 7 ноября 1788 г. — Я думаю, что он опасается возвратиться в Стамбул, и чтоб визирь его не лишил места и жизни»^{101 102}.

Однако 4 ноября капудан-паша со всем флотом покинул наконец очаковский рейд и ушёл в Константинополь на зимовку и для ремонта судов. Пришёл он в гавань столицы 9 ноября, потеряв в пути во время шторма несколько малых судов.

Как только ушёл турецкий флот, отряд запорожских казаков 7 ноября атаковал укреплённый турками о. Бере-зань и после горячего боя принудил гарнизон его сдаться. В плен попало триста двадцать турок, в том числе двухбунчужный ¹⁰³ Келенджи Осман-паша, а также захвачены трофеи: одиннадцать знамён, семнадцать .медных пушек

и четыре чугунных 46-фунтового калибра, 1149 ядер и 150 бочек пороху, тысячу четвертей пшеничной муки и множество другого продовольствия

Со взятием о. Березани обстрел Очакова ещё более усилился. Многие батареи, защищавшие подступы к городу, были сбиты, в большей своей части город был сожжён. Но турецкий гарнизон мужественно защищался. Приходилось готовиться к штурму. Подробно был разработан план атаки крепости и уцелевшей части городских укреплений.

6 декабря на штурм укреплений и крепости пошло шесть колонн. Атака длилась час с четвертью, и Очаков пал.

Войска шли на штурм «с неописуемым мужеством и порядком».

В этот день турки потеряли одними только убитыми до семи тысяч человек. Много было захвачено пленных, в их числе был и командующий очаковским гарнизоном трёхбунчужный Гуссейн-паша. Взяты трофеи: триста двадцать три пушки и мортиры, сто семьдесят знамён и много другого военного имущества ².