Полк принимает бой

Командир дивизии располагался в соседней землянке. Нас предупредили, что полковник М. В. Волков уже несколько суток не спал. Он действительно выглядел очень утомленным. Но, когда мы, войдя, четко отрапортовали о своем прибытии, оживился, пригласил сесть.

Комдиву было уже за сорок. Выше среднего роста, стройный, с запоминающейся внешностью, он производил впечатление умного, волевого человека. Как я узнал впоследствии, Михаил Васильевич прошел нелегкий жизненный путь. Он был участником первой мировой и гражданской войн, членом партии стал в 1932 году. В 1935 году закончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. В беседе с нами командир дивизии с похвалой отозвался о выпускниках курсов "Выстрел", потом поинтересовался, на каких должностях нам приходилось служить раньше. Узнав, что нам с Чередниченко штабная работа почти совсем незнакома, недовольно покачал головой:

- А вот это плохо. Кстати, штабной работе у нас уделяют, к сожалению, мало внимания не только в училищах, но даже в академиях. Видимо, считают, что жизнь, мол, всему научит. А так ли? В мирное время еще куда ни шло. Каждый штаб, где появлялся молодой специалист, имел опытные кадры, разработанную документацию, годами выработанные традиции. Если что не знаешь - научат; ошибешься - поправят. Время-то есть. А сейчас - война. Бой не ждет. В теперешней обстановке штаб, как орган управления войсками, должен с первых же минут работать точно и слаженно, подобно часовому механизму. Ведь его неосведомленность в обстановке, медлительность в сборе информации и передаче подчиненным приказов и распоряжений командира, неумение быстро и надежно организовать связь, разведку и другие виды боевого обеспечения могут привести к тяжелым, а подчас и к непоправимым последствиям.

Командир дивизии на минуту задумался, видимо собираясь проиллюстрировать сказанное примером. Но потом, почти в упор глядя на меня, продолжил:

- Штаб одиннадцатого горнострелкового полка работает с перебоями. Сказывается неопытность временно исполняющего обязанности начштаба Исаева и его помощника Голощапова. В общем-то они неплохие люди, но подготовка... Судите сами: оба окончили всего лишь ускоренные курсы при училищах. И такими кадрами, к сожалению, укомплектованы многие наши части. Так что на ваши плечи, товарищ старший лейтенант, ляжет нелегкая задача: можно сказать, заново сколотить штаб, наладить его работу.

Далее полковник М. В. Волков коротко охарактеризовал обстановку, сложившуюся на данный период в полосе обороны 51-й армии, в состав которой входило и наше соединение. Ее полки и дивизии сражались на правом фланге фронта, сдерживая врага, рвущегося к Турецкому валу и Керчи, причем замыкали самое узкое место полуострова - Ак-Монайский перешеек.

- Но это что касается обороны... - Комдив заметно оживился. - А в ближайшем будущем... Скажу вам по секрету: на днях командарм генерал-лейтенант Львов предупредил меня о том, чтобы, совершенствуя оборонительные рубежи, мы одновременно готовились и к наступлению. Да-да, к наступлению! Скоро наш фронт должен начать решительные действия по освобождению Крыма, оказав тем самым помощь героическим защитникам Севастополя.

На этом наш разговор с комдивом закончился. Пора было отправляться в свой полк, тем более что за мной уже прислали оттуда подводу.

Штаб 11-го горнострелкового полка размещался в небольшой деревушке Бобых, состоявшей из десятка приземистых домишек, сложенных из плит ракушечника и самана. На окраине ее бойцы из подразделения охраны рыли глубокие щели, в которых можно было свободно укрыться как от бомбежки, так и от непогоды. Дело в том, что, хотя температура воздуха в первой половине февраля на полуострове не опускалась ниже нуля, сильный норд-ост с мокрым снегом пробирал до костей. А достать дров для костра на этой каменистой местности практически невозможно. Полевые кухни топили, как правило, сухим кизяком, запасы которого были мизерными.

Командира полка я застал в одной из комнатушек штаба. Он был не один. Здесь же находился и какой-то техник-интендант 2 ранга. По расстроенному лицу последнего нетрудно было догадаться, что между ним и майором Г. В. Воинковым только что шел не особенно приятный разговор. И лишь мой приход внес в него разрядку.

- Вот, Николай Григорьевич (командир, видимо, был уже предупрежден о моем приезде), знакомьтесь с помощником по тылу Федором Афанасьевичем Трофимовым. Вам придется вместе работать. Как видите, ругаемся. Потому что в полку то одного, то другого нет. А сегодня даже хлеба не подвезли. Конечно, Федору Афанасьевичу нелегко. Транспортом и людьми он обеспечен плохо. И все же тыловику нужно быть более расторопным.

Позже я убедился, что снабжение как нашего полка, так и других частей дивизии (собственно говоря, такое положение было везде) осуществлялось с перебоями. И не только продовольствием. В частях устанавливался жесткий режим и в расходовании боеприпасов, особенно мин и артиллерийских снарядов.

Но это, повторяю, будет позднее. А пока... Пока же майор Воинков познакомил меня со структурой полна. Он, как и всякая горнострелковая часть, состоял из пяти отдельных стрелковых, одной пулеметной, двух минометных рот, артиллерийской батареи, взводов пешей и конной разведки и других подразделений. Что и говорить, подобная структура для четкого управления приспособлена не особенно удачно. Это же подтвердил и сам командир полка.

- Да, старший лейтенант, - будто угадав мои мысли, вздохнул он, - такое обилие самостоятельных подразделений крайне затрудняет управление ими не только в наступлении, но и в других подвижных формах боя. Да даже в обороне нелегко. Вот почему мне позарез нужен сколоченный, работоспособный штаб. Пока же...

Майор не договорил. Но мне и без слов уже была понятна обстановка в полку. Даже в момент нашего разговора командиру полка то и дело звонили. Причем телефонные звонки раздавались как по поводу, так и без всякого повода. Наряду с важными докладами из подразделений, например, шел поток и мелкой информации. Конечно, в этом в первую очередь повинен штаб. Подумалось: в первую очередь надо завести такой порядок, чтобы ротные докладывали командиру полка только о главных, не терпящих отлагательства вопросах. А все остальные сведения обязан собирать штаб.

Высказал свои мысли вслух. Воинков согласно кивнул:

- Вот и наведите этот порядок.

Наш разговор с командиром полка затянулся допоздна. И только мы уж было собрались расходиться, как в комнату вошел комиссар полка батальонный комиссар И. М. Свиридов, ездивший в политотдел дивизии на совещание. Познакомились. Иван Макарович проинформировал нас, что совещание проводил полковой комиссар М. М. Карпов, который довел до сведения его участников указание политотдела фронта о начале подготовки к наступлению. Когда оно планируется, еще точно неизвестно. Но, думается, ждать осталось недолго. На полуострове заканчивается сосредоточение 47-й армии генерал-майора К. С. Колганова, так что...

В ночь иа 12 февраля 1942 года мы действительно получили боевое распоряжение. В соответствии с ним полк вышел в новый район сосредоточения. На карте он значился как высота 32,4. Отсюда в скором будущем нам предстояло повести наступление на Киеты (Победное).

* * *

В конце февраля обстановка в полосе Крымского фронта резко усложнилась. Начавшееся здесь с большим опозданием наступление наших войск не дало ожидаемых результатов. Правда, некоторые соединения и части фронта несколько продвинулись вперед, но полностью прорвать оборону противника и открыть дорогу в Крым они не смогли.

Как же случилось, что наши войска, имевшие в общем-то немалые силы, тем не менее не выполнили стоявшую перед ними задачу? Мне, в то время штабному работнику полкового звена, были не совсем понятны причины наших неудач на Керченском полуострове. И лишь позднее, когда Ставка Верховного Главнокомандования со всей принципиальностью проанализировала ход этой операции, они обозначились четко. В частности, командованию фронта указывалось на слабое знание оборонительной системы противника, на плохую организацию наступательной операции и нетвердое руководство ею со стороны как фронтового, так и армейских командований. Говорилось и об отсутствии должного артиллерийского обеспечения, неумелом взаимодействии различных родов войск. Да, это было суровым уроком. Но именно он многому научил советское командование, что и сказалось на последующей подготовке и проведении других наступательных операций.