Записки солдата

- Какого черта, Беделл, вы не можете заставить Монти начать наступление на севере? Нам кажется, что противник достиг высшей точки. Он скоро начнет откатываться назад, если не сегодня ночью, то наверняка завтра.

Но Беделл не был согласен с такой оптимистической оценкой обстановки, так как 21-я группа армий сумела заразить верховный штаб экспедиционных сил союзников своим страхом.

- О, нет, Брэд, вы ошибаетесь, - сказал он. - Они через двое суток переправятся через Маас.

- Катитесь, вы... - сказал я, не найдя других слов, кроме повторения реплики Маколиффа.

Очевидно, никто в верховном штабе экспедиционных сил союзников не представлял себе реальной обстановки. Нам было ясно, что противник оказался в критическом положении. Мы уничтожили его головную дивизию и прочно удерживали наши фланги. Паттон, наступая на широком фронте с юга, достиг Бастони, и все три дороги с запада на восток, остававшиеся в руках немцев, находились под обстрелом нашей артиллерии.

В течение двух дней противник не возобновлял своих попыток продолжать наступление. На третий день он начал отходить. На следуюшее утро я вылетел в Версаль с планом возобновления наступления после ликвидации арденнского выступа. Ликующий Айк заявил, что он наградит меня самым драгоценным сокровищем, имеющимся во всей Франции. Буфетчик принес две чаши, от которых шел пар. В соусе плавало по полдюжине устриц, выловленных в Чеса-никском заливе. Я проглотил их, не признаваясь Айку, что устрицы всегда вызывали у меня тошноту.

С наступлением нового года в обстановке на фронте наступил перелом. Монтгомери сообщил, что 3 января он начнет наступление на северной стороне арденнского выступа. В канун нового года Билл Уолтон, парашютист-корреспондент журнала "Тайм", проводил уходящий год такими печальными словами: "Никогда еще мир не переживал столь тяжелый год, который вряд ли стоит вспоминать". Я мог бы добавить: "Особенно последние 15 дней". Только через 53 дня после Нового года мы переправились через реку Рур и возобновили зимнее наступление, которое было задержано немецким контрнаступлением. Но если мы и были огорчены задержкой, то все же нас несколько утешала мысль, что у противника дела обстоят гораздо хуже, чем у нас. Он понес такие потери, что ни одна из дивизий, действовавших в Арденнах, уже не смогла больше восстановить свою боеспособность.

* * *

Как только период непосредственной опасности миновал, наступило время взаимных обвинений. В эти недели напряженных отношений и горьких слов дружба между союзниками, которую Эйзенхауэр пытался сохранить, подверглась суровому испытанию. Причина наших разногласий коренилась во временном переподчинении американских армий. Монтгомери изображали Георгием Победоносцем, ему приписывали спасение американских войск от разгрома. Мало того, британская пресса разразилась потоком комментариев, в которых арденнский прорыв объяснялся отсутствием у нас единого командования сухопутными войсками. Англичане снова выставили предложение назначить Монтгомери, как заместителя Эйзенхауэра, главнокомандующим сухопутными войсками союзников.

Газеты изображали Монтгомери единственным героем-спасителем разбитых американских армий. Я заявил Айку протест против подобного искажения фактов. Меня снова охватили те же опасения, как и в то время, когда Беделл Смит впервые намекнул мне по телефону о плане переподчинения американских армий Монтгомери. Я считал, что верховный штаб экспедиционных сил союзников обязан восстановить истину, иначе пошатнется мой авторитет среди подчиненных командиров и я потеряю свой вес как командующий.

Но больше всего меня беспокоило даже не это, а страх, что подобная болтовня подорвет доверие народа Соединенных Штатов к американскому командованию.

Верховный штаб экспедиционных сил союзников, пытаясь замазать трещину, образовавшуюся во взаимоотношениях союзников, 5 января опубликовал краткое, по нашему мнению, не в меру бесстрастное коммюнике:

"После того как в результате немецкого прорыва в Арденнах образовалось два фронта - один, обращенный на север, а другой - на юг, немедленным соглашением между всеми заинтересованными инстанциями фронт, обращенный на юг, был подчинен Монтгомери, а фронт, обращенный на север - Брэдли".

Такое коммюнике верховного штаба было слишком общим и не могло разрядить напряженную атмосферу, которая грозила нарушить доброе согласие среди союзников. Два дня спустя Монтгомери подлил масла в огонь не пресс-конференции в штабе 21-й группы армий.

"Фон Рундштедт начал наступление 16 декабря, - сказал Монтгомери, касаясь боев в Арденнах. - На его стороне была тактическая внезапность. Он вбил глубокий клин в центре 1-й американской армии и расколол американские войска на две части. Казалось, что для нас может сложиться весьма затруднительная обстановка. Немцы прорвались на слабом участке фронта и двигались к Маасу.

Увидев, что произошло, я принял некоторые меры для того, чтобы не допустить форсирование немцами Мааса, если даже им удастся выйти к реке. Я перегруппировал свои войска с тем, чтобы обеспечить лучшую диспозицию сил для отражения угрозы. В то время это были только меры предосторожности, но я смотрел вперед.

Затем обстановка начала ухудшаться, но все союзные войска сплотились перед лицом опасности. Национальные соображения были отброшены в сторону. Генерал Эйзенхауэр доверил мне командование всем северным фронтом.

Я использовал все наличные силы английской группы армий. Эти силы постепенно подтягивались к фронту с таким расчетом, чтобы не нарушать деятельность американских линий коммуникаций. Наконец войска согласованно перешли в наступление, и в настоящее время английские дивизии упорно сражаются на правом фланге 1-й американской армии.

Сейчас британские войска сражаются на обоих флангах американских сил, которым был нанесен сильный удар. Это прекрасное зрелище совместных действий союзников.

Сражение было чрезвычайно интересным, может быть, одним из наиболее интересных и сложных сражений, которые мне приходилось вести... Оно несколько напоминает сражение, начавшееся 31 августа 1942 г., когда Роммель сделал последнюю попытку завоевать Египет, но получил отпор от 8-й армии.